— Пошли.

* * *

Через час я уже стою рядом с досадливо морщившимся Стасом в коридоре у гримерок. Интервью благополучно взято, тайна сохранена, а невольные участники вселенского заговора Глинки-Гроховской-Жмурко удаляются со сцены — то есть из виду.

Я молодец! Я молодец! Я умница! Я авантюристка и интриганка…! Да я такое прокрутила, что… Ааааа! Какая жалость, что некому рассказать! Чувствую себя настоящим Жабом, то есть лягушкой путешественницей, которая придумав новый вид перевозки пассажиров, страсть как хочет его запатентовать. Но попробуй только рот открыть, и гуси умчатся вдаль, позабыв о тебе.

Именно с такими мыслями я улыбалась Стасу, который с нескрываемой неприязнью смотрит на спину моего одноклассника Саньки. Еще бы я только что сообщила, что это Жаб и он, забрав лучшую из лучших, уходит. Саня выглядел своеобразно — дранная белая майка, свободные синие джинсы с потертостями и дырами, бандана на бритоголовой голове и пиратский платок на мощной шее. Он был не выше 160 см роста, но крепенький и очень похож на пирата разгульного. Этому способствовали: от рожденья темный цвет кожи и пара татушек со времен службы на черноморского флоте. Рядом со своей гуттаперчевой подругой Аллой, что на полголовы ниже него и раза в два тоньше, казался неповоротливым бычком с красным платочком на мощной шее.

Кстати, к тому моменту, когда к гримеркам Стас примчался в третий раз, Саня поднял уставшую подругу на руки и, пообещав ей ночь нежной но страстной любви, вынес вон. Их шествие по коридору происходило под веселый и довольный хохот Аллы Григорович.

— И это Жаб?

— Да, — не стесняясь, вру, потому как только что прокрутила аферу века за мощной спиной выпившего Крючко.

— Точно?

— Послушай, я своего бывшего за версту узнаю. Это он. — Авторитетно солгала я.

— И он только что, в отсутствие меня взял у артистов интервью? — недоуменно переспросил Стас.

— Да.

— И после этого напился?

— Ну, он пришел уже слегка, — не стала я скрывать очевидное.

— И тут же замутил с самой красивой? — не вынес правды Стас.

На самом деле мой одноклассник Александр Вяземский давно мутил, то есть заигрывал с самой красивой и они уже года два как живут вместе. Но к чему ставить Крючко в известность.

— Видимо так, — пожала я плечами и направилась обратно в зал. Уходя, я слышала, как Стас пошел проверять остались ли в гримерке еще красивые и гуттаперчевые девушки, но там выбор был настолько мал, что, в конечном счете, он вновь обратил свой взор на меня. И сдалась ему пресловутая ночь с сотрудницей?

— Татьяна! — его зов остановил меня у самых дверей. — Не хотите со мной выпить…

— Думаю, это вы не хотите. — Грубо, но что поделаешь, если все тело болит, спать хочется очень, и челюсть от зевков вот-вот отвалится. — Во всяком случае, не должны.

— Что? — не понял Стас. Я обратилась к нему с молчаливым вопросом: «Помнишь? Я же только сегодня об этом говорила»

— А, это… — Стушевался мужчина. — Я не предполагал…

— А зря. Спиртное не доводит до хорошего. — Протягиваю руку для пожатия с милой улыбкой. — До свиданья Станислав, была рада вновь с вами встретиться.

Головой кивнул, руку пожал и отпустил с Богом.

* * *

Виорика только что подтвердила покупку мест в гостинице «Буковель» супругами Саввой и Марией Гофунг, забронировала места в соседнем домике для Владимира и Татьяны, отчиталась по форме «мужик сказал, мужик сделал» и пожелала приятного полета, а затем и пути. Ожидая, когда Татьяна вернется из аптеки, он набрал номер Крючко. Просто чтобы удостовериться в том, что Жаб вчера на вечере присутствовал и задание выполнил. Услышав глухое и недовольное «Да?!», он весело поинтересовался:

— Что расскажешь? Как вечер прошел?

— Каюсь, встретил Татьяну, проворонил Жаба, и этот урод увел Григорович Аллу из-под моего носа.

— Не досталась ласточка? — усмехнулся Владимир.

— Не досталась.

— А что с материалом?

— Татьяна сказала, что взял, все взял… — отозвался зевающий Крючко.

— А помимо этого еще и образчик с акробатическими трюками увел.

— Да… блин, одну увел, вторую испортил. — С досадой ответил Стас. Возле него что-то прогремело.

— Ты о чем?

— О Гроховской… — что-то в квартире Стаса вновь не удержалось и с грохотом упало. — Так что дружище, если ты с ней в Карпаты да в номер двухместный ничего заранее не планируй — не обломится. Или обломится, но хрен отмоешься. И держи чле… эммм руки подальше от нее.

— А в чем вопрос?

— Чтоб не заразила любознательностью журналиста. Сам спросишь, если дойдет.

Владимир удивленно молчал, наблюдая за тем, как приближается довольная Татьяна, Крючко задумчиво.

Вот и стечение обстоятельств: я, она и досуг. Эх, что будет?

Его размышления оборвал совет, данный Стасом напоследок:

— Ааааа лучше чтоб не доходило. Бывай, давай!

— Бывай. — Ответил Владимир и отключил телефон. — Ясно, что ничего не ясно.

Он молчал и ни о чем не спрашивал, пока они проходили регистрацию, а Татьяна в белом костюме, состоящем из блузки без рукавов и широких шорт, кокетничала с кем-то стоящим впереди. Или нет — флиртовала и ведь просто спросила, где в Карпатах лучше, по его мнению, но таким тоном, что собеседник стал заливаться соловьем:

— Зачем вам Буковель? Езжайте с нами в Трускавец, там прекрасный курорт.

— Там прекрасный бальнеологический курорт и ездят туда больные, чтобы подлечиться. — Владимир высказал свое мнение и сухо добавил. — Не стойте на месте, подошла ваша очередь на регистрацию.

Мужчина перестал улыбаться и, бросив взгляд на присмиревшую Татьяну, прошел вперед.

— Это было грубо. — Сообщила она тихо.

— Это была правда. Или хотите в Трускавец подлечиться?

— Не помешало бы, — как на духу ответила она, дополнив и без того большой список его вопросов.

Что ж Владимир выдержал пока они пройдут все процедуры и даже несколько минут посадки. Заняв свое место рядом с ней, решился задать вопрос. С какого именно вопроса начать думал долго и обстоятельно, но начал неудачно и не так как хотел:

— Татьяна как это понимать?!

— Что «это»? — он повернулась, удивленно на него взглянув. И вопрос Владимира потонул в сонме других тоже не озвученных.

— Что именно вам не нравится?

— Крючко, настоятельно советует с вами не спать. — Признался он нахмурившись.

— И к чему ваше возмущение? — она продолжала улыбаться так, что словно этот вопрос ее ничуть не смутил, еще и пошутила. — К тому, что он имеет право вам давать советы? Ко мне за выбор? К нему по поводу хорошего вкуса? Сон это дело…общественное и спят все-все, вы же сами говорили. Помните?

— Вы с Жабом взяли интервью или с Крючко занимались тем, на что имеют право все- все?

— Взяли интервью. — Она потупила взор и поправила очки-хамелеоны в тонкой оправе. — После того как я передала ему ваши слова, а так же тон, Александр понял что не желает терять облюбованное место.

— Что еще вы ему поведали? — настороженно спросил он.

— Только лишь ваше пожелание взять интервью в клубе, пару слов о настоятельном тоне, ну и то, что мне как трудовику хорошо отпахавшему, — здесь она сделала ударение, — придется еще пахать в Карпатах.

— Мы летим не пахотой заниматься.

— Я понимаю, — согласилась Татьяна и мягкими движениями рук оправила шорты, — вы говорили о пахатуре.

— Нет… — Владимир сжал кулаки и заставил себя смотреть не на ее белые и острые коленки, а на подголовник следующего сиденья. — Итак… он был, интервью взял.

— Да. Свидетели есть.

— Кто?

— Я стала свидетелем этого события, есть даже пара фоток с ним, правда со спины. — И опять обратилась с плутовской улыбкой. — Хотите, по возвращении в Столицу перешлю вам доказательства?

— Не надо. — Потер занывшую шею и вновь попытался спросить. — Так почему Станислав…

— Настоятельно не советовал вам со мной спать, — повторила слово в слово с вопросительной интонацией и сама на него ответила. — Наверное, потому что знает.

— Что знает?

— Что я для моральной поддержки держу целибат.

— Поясните. — Использовал он свое любимое волшебное слово.

— Что я для моральной поддержки лечащего доктора и своей подруги по совместительству держу целибат. — Нервно потеребив воротник блузки, она оправила волосы и покраснела, поясняя следующее. — Ну, ей в виду затянувшегося заболевания нельзя вступать в сексуальные связи.

— Нельзя? — переспросил, не веря услышанному.

— Да. До тех пор, пока триппер не излечим.

А вот теперь и понятен намек Стаса: «не отмоешься». Да уж от такого не отмоешься. В этот момент Татьяна продолжила пояснения, и он постарался вникнуть в суть вопроса.

— …кстати, я Стасу так и сказала. Цитирую: «Дала обет лечащему врачу», «До тех пор, пока триппер не излечим, к мужчинам не приближаться»

— И это все?

— Да.

— И из-за этого он так…

— Наверное. — Она вновь пожала плечами, размышляя вслух. — Вообще-то там было громко, плюс суббота, как ни как он немного расслабился. Возможно, неправильно понял…

— Понял не правильно? Стас? — усмехнулся Владимир. — Вы уверены, что это все, что было сказано в прошлый вечер?

— А… нет, — протянула она, похлопав себя по коленкам, и сложила пальцы домиком. — Еще было сказано: «Обещание держу с тех пор, как Жаб заразил любознательностью журналиста». Стас еще так странно отреагировал на это выражение.

— Кто бы не отреагировал? — усмехнулся Владимир, пристегиваясь по команде стюардессы. — Давно вас «заразили» и целибат навязали?

— А это всего лишь недели четыре назад, — она задумалась, и вновь начала теребить пуговки на блузе. — Или меньше. А вообще я дала честное обещание и самому Крючко.