— Так далеко никто не заглядывает, но Вовка — парень не промах, и голова у него варит, и бабы его любят. Так что Виталина не исключение. А она единственная дочь у шефа и в девках засиделась.

Они совсем забыли про меня, и про Турцию, и про мой отдых. Их теперь интересовал только наш сосед и его предстоящая женитьба. Я тоже забыла про все на свете, потому что никак не воспринимала Виталину, как его жену. Нет, внешне она мне нравилась и даже очень, но Герман говорил, что она стерва, а стерву я Володечке никак не желала. И вообще, никогда не думала, что он женится… Нет я думала, что он женится, но на мне… Я столько раз проигрывала свою свадьбу, и всегда с ним.

Как же так? Что же делать? Он же говорил, что любит меня и что подождет, пока я выросту…

— Мама, мама, этого не может быть! — я кинулась к матери и трясла ее за плечи. — Он не может жениться на Виталине, он же мне обещал…

— Тебе?! — мама смеялась. — Он взрослый мужчина! Да он шутил, Машка! Он просто дочку хочет, как ты. Он к тебе, как ребенку…, а ты что вообразила, дурочка моя? Если бы ты знала, сколько баб через его руки прошло! А ты, глупенькая, решила, что за него замуж пойдешь? Шутил он, Маша, пойми — шутил! Мы с мамой умилялись все, что он искренне так к тебе, что тебе не скучно радовались, что ты под присмотром. Потому что он мужик надежный и никогда себе ничего не позволит. Да играл он с тобой, как ты в куклы играешь! Маша, не плачь. Знаешь, еще сколько у тебя парней будет, ты же у нас красавица получилась! Ну не плачь, лупоглазая.

Я плакала, еще долго, а потом тихо — в подушку. Потому, что я ему верила, я мечтала… Я любила его. Нет, не как папу и даже не как Германа, а по-другому. Вот только когда поняла, что он женится и его больше не будет в моей жизни, то поняла, что люблю его, как женщина любит мужчину… Я еще не знаю, как это…, но точно понимаю, что в моих мечтах он был мне мужем, только он.

А еще я уловила из разговоров взрослых, что любить Володю — грех. Что я не должна, что он играл со мной, как я в куклы. Что я для него лишь красивая девочка, которая просто ласкает взор. И все!!! Но я не понимала, а может, не хотела понимать и не хотела верить, что просто играл. Я же чувствовала насколько он искренен, я же доверяла ему, и он меня не обманывал.

Бабулечка говорила, что он слишком взрослый, что он не может ждать девять-десять лет, пока выросту. Что я скоро буду с его детьми играть. Но я не понимала… Я ведь люблю своих кукол, как живых. Значит, и он любит меня, просто ждать не может, потому что есть Виталина, есть шеф и есть зарплата. А потом я придумала новую сказку, как в спящей красавице…

Прошли годы, я стала взрослой и мы встретились, и он бросил все ради меня, потому что понял, что я — единственная. Я настолько поверила в свою сказку, что стала жить ради нее. Ведь все проходит. Годы пройдут, и мы с ним встретимся…

Я смерилась с реальностью и с его женитьбой тоже.


На улице было темно. Я знала, что Володя с женой вернулись из ресторана. Он говорил маме, что утром они улетят в Таиланд. Мама завидовала. Рассказывала бабуле, как здорово должно быть в Таиланде, про орхидеи, свисающие с деревьев и маленьких птичек колибри. И еще, шепотом, чтобы я не услышала про трансвеститов, гуляющих в чем мать родила по улицам. Типа я не знала в свои десять, кто такие трансвеститы. Знала, конечно, но не от мамы, а от девчонок во главе с Настей.

Вскорости меня отправили спать, а затем и мама с Германом и бабушкой легли. Но не спалось. Жалко было. Вот уедет Володя, и что тогда? Я привыкла, что он есть, что он мой друг, что называет меня Машка-замарашка, но так, по-доброму. Привыкла, что, идя с работы, дает мне конфеты или сникерс, или баунти, которые я очень люблю. Я люблю просто внимание с его стороны, а теперь он уедет. Я всхлипывала, вспоминая подвенечное платье его невесты, фату, его шикарный костюм и украшенный цветами лимузин. И самого Володю вспоминала. Он такой, такой, вот слов не находится, чтобы сказать, какой он. А теперь он уедет…

Меня почему-то совершенно не волновало наличие жены, то что у него другой статус. Пусть с женой, но он был бы рядом, а вот уезжать его никто не просил. Как я проживу эти две недели?

Я расплакалась. Спать совсем не хотелось, я встала, умылась, оделась и вышла во двор. На лавочке у подъезда сидел он и курил.

— Машка, ты почему не спишь? Все дети спят давно. Садись посидим, раз ты гулять пошла в ночь.

— У тебя все в порядке, Володечка?

— Спрашиваешь почему?

— А почему ты тут куришь?

— Думаю, — сказал он и потрепал меня по голове.

— Я тоже думаю, — очень серьезно ответила я.

— И о чем же может думать такая красавица?

— Ну ни о чем, а о ком. Это во-первых…

— У тебя мальчик есть? Или о подружках? — он уже смеялся.

— Нет у меня мальчика, я такими глупостями, милый мой Володечка, не занимаюсь, а подружки… ты же сам мне говорил, что женской дружбы не существует, вот я на них и забила давно.

— Так о ком же ты думаешь?

— О тебе. Вот ты уедешь сейчас, а я останусь.

— Я вернусь, Машка. Ты даже оглянуться не успеешь.

— Успею. Целых две недели…

— Думаешь, долго?

— Долго. Очень долго, когда любишь.

— А ты меня любишь?

— Да, — совершенно простодушно ответила я.

— Так ведь и я тебя люблю, красавица, — он смотрел на меня очень тепло, а его серо-зеленые глаза смеялись. Нет цвета его глаз в темноте не было видно, но я точно знала, что они серо-зеленые. Я так часто смотрела в них раньше.

— Володечка, зачем ты мне так говоришь? А если я и вправду поверю, что ты меня любишь.

— Так ты верь, Машуня, потому что это — правда.

И я поверила. По всему моему нутру разлилось невероятное тепло и мне стало так хорошо, что были бы у меня крылья, я бы обязательно взлетела. Я чмокнула Володю в щеку, взяла ладошками его лицо и повернула к себе.

— Ты думаешь, что говоришь?! Ты женился сегодня, а мне — другой женщине в любви признаешься.

— Женщине? Какой женщине?

— Мне. Я женщина! Или ты не знал, Володечка?

— Нет, Маша, ты не женщина, ты очаровательный ребенок, и я тебя действительно искренне люблю. А свою жену, я тоже люблю, только по-другому.

— Ничего ты в жизни не понимаешь, Володечка. Нельзя любить двух женщин сразу. Даже если одна ребенок, я ведь женщина, в душе в мыслях в естестве своем. А ты в первую ночь от жены ушел, неспроста ведь все это, ох, неспроста.

— Нет, Машка, ты не ребенок. Ты старушка. И откуда ты свалилась на мою голову?! — он уже искренне хохотал. — Подняла ты мне настроение, кикимора болотная.

— Почему кикимора? Ты же сам говорил, что я красивая.

— Красивая. Но знаешь, все прямо как кикимора или ведьмочка маленькая. Женщина она! — он опять смеялся. — Ох Маша, Маша. Ладно, ответь мне еще на один вопрос про любовь и спать пойдем.

— А меня ты любишь как друга, как подружку или как мужчину? Или меня ты как мужчину не воспринимаешь?

— Я женщина и отвечать на дурацкие вопросы не обязана. Пойдем спать, а то твоя жена ждет тебя, а ты ей со мной изменяешь.

— Так ты и про измену знаешь а, кикимора?

— Я много, про что знаю, Володечка.

Он обнял меня за плечи и проводил до дверей моей квартиры. Его удаляющиеся шаги я услышала, только когда закрыла дверь на ключ, и после того, как он подергал ручку.

====== Время ======

Скоро уже первое сентября, опять в школу. Папа купил мне красивую форму, рюкзак, тетради и еще кучу всего. Он бывает у нас с бабулей каждую неделю, по средам, а в субботу забирает меня к себе домой. Его Света мне рада и мальчишки рады. Мы с ними дружим, но как-то не так, как с папой. Вот ему я могу рассказать все и обо всем. Он надежный, даже бабушка так говорит, и дед мой, то есть прадед тоже так говорил, пока не умер. Он умер в июне, у нас дома, где и жил последние полгода. Бабушка говорит, что он умер от старости, а я думаю, что нет. Он умер от тоски, ведь возраст для человека неважен, важно — а завершил ли он свой круг, то есть выполнил то, зачем родился на свет. Ведь каждый человек не просто так рождается, у каждого есть цель и свое предназначение. И свое он выполнил, когда пришел к нам. Его душа успокоилась, и он смог покинуть этот мир…

Не знаю, может, я и не права совсем, но мне так проще, так легче расставаться, потому что остается надежда на встречу. Может, не сейчас, а когда-нибудь потом, но неминуемую встречу. А за прошедший год мне пришлось расстаться со многими моими родными людьми. С некоторыми на недолго, как с мамой и Германом. Они всего лишь на другом континенте, я ездила к ним в гости с папой. У них свой дом и лес за домом. Да, там красиво, но все чужое, и им трудно. Герман уже не работает инженером, как в Москве, он простой рабочий. А мама работает продавщицей в магазине. Я не понимаю, чем там лучше, чем дома. Но они говорят, что лучше. Что еще пара лет — и они обживутся. Ладно, дай им Бог.

Короче, я все так сумбурно излагаю, что никто никогда не поймет. Давайте, попробую по порядку и во временной последовательности.

Итак, полоса моих потерь стартовала с того самого дня, когда женился Володя. В ту ночь, когда я закрыла дверь, все и началось. Он уехал в свадебное путешествие и в квартиру этажом выше уже не вернулся. Мама и Герман говорили, что на свадьбу тесть подарил им с женой особняк, где-то в очень престижном районе.

Сначала я ждала, верила, что он заглянет в наш двор, что соскучится и придет. Ко мне придет. Но дни шли за днями, я каждый день, вернее, вечер проводила во дворе, но он не появлялся, а потом в его квартире поселились другие люди. Я пыталась с ними поговорить, но они не знали Володечку: купили квартиру через агентство. А у кого — им было все равно.

Но я ждала. Сережки, что он мне тогда подарил, носила не снимая. И все представляла, как пройдут годы, я вырасту, и настанет день, когда мы с ним встретимся. Я верила, что он обязательно узнает меня и поймет, что любит только меня. Представляла, как мы будем встречаться, гулять по улицам, ходить в кино. Мечтала о цветах, которые он мне подарит. Ходила к цветочному киоску и выбирала букеты. Мечтала о свадебном платье и о свадьбе с ним. Я никому не говорила о своих мечтах. Ведь никто не поймет, а еще ругаться будут. Взрослые вообще начинали ругаться на меня, если я вспоминала Володечку. А мама с Германом только смеялись и называли его продажной шкурой. Это плохо, но я верила, что они неправы. Просто что-то у него пошло не так. И мне его было почему-то жалко. Но ничего, я выросту, мы встретимся, и он будет счастлив со мной. И я буду счастлива. Ведь он самый хороший, на всем белом свете. А еще… я его люблю…