Эрика не сняла сережку.

На мой прямой вопрос она ответила ясно и четко — нет.

— Но ты понимаешь, что, если не снимешь ее сейчас, то не избавишься от нее никогда, а, значит, и от меня?

— А кто-то говорил, что я этого хочу? — шепнула она. Я мог сделать только одно — поцеловать Эрику.

Об этом просили ее глаза, об этом умоляли ее губы, этого требовало мое собственное тело.

Наши губы встретились. За прошедшие полгода я забыл, что когда-то отказывался целовать девушек. С Эрикой я готов был делать это всегда и везде, как, например, сейчас, в зале, заполненном студентами, их родителями и просто сочувствующими.

Наши губы встретились, словно бы впервые дотрагиваясь друг до друга, нежно и ласково, как мотылек, касающийся крылышком щеки ребенка, постепенно усиливая нажим, сливаясь в единое целое, синхронно двигаясь. Я прижимал к себе тело любимой девушки, отчетливо понимая, что готов — и хочу! — делать это всю оставшуюся жизнь, даже когда мы будем седыми, морщинистыми и с дряблой, покрытой пигментными пятнами кожей, потому что Эрика всегда будет для меня молодой, красивой и любящей меня — и взаимно — Эрикой. Моей будущей женой и матерью моих детей.

Меня грубо толкнули в спину, вынуждая выпустить из объятий мою девушку.

— Пойдем? — предложила она, рассеянно обводя взглядом зал, а потом, остановившись на ком-то, улыбнулась и помахала рукой. Мне можно было не оборачиваться, чтобы узнать, кто это.

За все время, проведенное в школе, Эрика почти ни с кем не завела дружеских или хотя бы приятельских отношений, так что приветствовала только мою семью и Ника Паттерса. Нет, конечно, я замечал на ее лице торжествующую улыбку, когда мы, обнявшись, проходили мимо Кристины и/или Стивена. Эта парочка так и осталась вместе до конца учебного года. Я был уверен — Кристина вцепится в Сандерса руками и ногами, и действительно, по школе расползлись слухи, что они поженятся после окончания школы, а пока эта парочка жила вместе.

Но сейчас на лице Эрики светилась дружеская улыбка. Моя семья — Кэтрин, Дерек и Синтия с Мэттом — стояли впереди нас, общаясь с приехавшими родителями брата и сестры Хьюстон, и их Эрика, стоящая к ним спиной, видеть не могла. Оставался только Паттерс.

Я усмехнулся, вспоминая, как Эрика пыталась выяснить у меня результаты нашей беседы с Ником после памятного посещения собачьего питомника. Я категорически отказался взять ее с собой, невзирая на просьбы, угрозы и даже попытку шантажа. Мне хватало одной короткой вспышки воспоминаний о том, как Эрика лежала на снегу, закрываясь руками от летевшей на нее собаки, чтобы покрыться холодным потом от страха. Я не хотел даже близко подпускать свою девушку к этому месту. Эрика в итоге осталась дома, но потом несколько недель пыталась узнать, сколько я отдал за Шира. Я хранил молчание, потому что, честно говоря, ей не понравился бы ответ. На мой прямой вопрос, сколько я должен за собаку, Паттерс только усмехнулся.

— Я отдал бы ее тебе даром и еще приплатил, — сообщил он. — Тебе еще придется намучиться и с этой псиной, и со своей девушкой. И тот, и другая просто созданы друг для друга — одинаково упрямы. Но я понимаю, что на такое ты пойти не можешь, поэтому бутылка хорошего виски меня вполне устроит.

Я запротестовал, конечно, но в душе был уверен, что во многом Паттерс прав. Мы сошлись не на бутылке, а на ящике виски, совместно распив одну за всеобщее здоровье. С тех пор мы уже не так враждебно относились друг к другу, хотя не скажу, что стали приятелями. Но, тем не менее, мне не очень нравилось, что Эрика улыбается ему, поэтому я обнял ее и повел к двери.

— Пойдем.

— Кейн, ты все еще ревнуешь? — уже на улице спросила Эрика.

— Нет. Я хотел отдать тебе вот это, раз уж ты отказалась снимать сережку. — Я достал из кармана и протянул ей сложенную в несколько раз бумажку. Эрика осторожно взяла ее и развернула, с интересом разглядывая содержимое.

— И что это должно означать? — лукаво спросила она. — Я должна надеть ее и поступить в полное твое распоряжение на…

— На всю оставшуюся жизнь, — серьезно закончил я. Мне уже было совершенно ясно, что Эрика наденет и вторую сережку, но должна же девушка немного повыделываться? И я с удовольствием предоставлю ей эту возможность, если мне потом за это воздастся… А я потребую свою плату… И так потребую… и вот так тоже… и еще вот так…

— А если я этого не сделаю? Окажусь либо на кладбище, либо в психушке?

— Скорее всего, в моей постели, где я приложу все усилия, чтобы убедить тебя пойти на этот важный шаг. — Я не выдержал, сбросил всю серьезность и прижал Эрику к себе. — И ты в любом случае останешься со мной. Но согласись, две сережки смотрятся лучше, чем одна.

Эрика надела сережку, не возражая больше. Не произошло ничего сверхъестественного, но я почувствовал, что наши души теперь связаны еще сильнее, чем раньше. Хотя я считал, что это невозможно.

— Идем домой? Переоденемся, — Эрика дернула свою мантию за воротник. — Погуляем с Широм и начнем собирать вещи, пока Кэтрин не позовет нас.

Я взглянул на часы, оценивая, сколько времени у нас есть. Кэтрин сказала, чтобы мы подходили к шести, и я не хотел опаздывать, все-таки завтра мы с сестрой надолго расстаемся. Она и Дерек летят в Швейцарию устраиваться, но должны где-то через месяц вернуться и остаток лета прожить у нас с Эрикой, в небольшом домике, который мы сняли на время обучения. Но часа три у нас в запасе еще есть. Хватит и на прогулку с собакой, и на сборы… Если до них дойдет дело, конечно…

До дома мы добирались долго, выбрав кружный путь по безлюдным сейчас аллеям. Солнечные лучи пробивались сквозь ярко-зеленую свежую листву деревьев, рассыпаясь на асфальте смешными маленькими пятнышками, слабенький ветерок шептал на ухо незатейливые советы, галдящие поблизости воробьи назойливо уговаривали последовать им. И я послушно прижимал к себе стройное тело своей любимой, откладывая приход домой, к делам и заботам, как можно дольше, и настойчиво убеждал Эрику, что в жизни есть нечто более важное, чем сборы в дорогу. Не словами, естественно, убеждал, а действиями. И не могу сказать, что она сильно возражала против этого. По крайней мере, когда мы, наконец, оказались перед нашей квартирой, то еще долго не могли оторваться друг от друга, чтобы открыть чертову дверь. Я на ощупь ворочал ключом в замке, но он не поддавался. Голова была еще затуманена поцелуями и предвкушением событий ближайшего часа, поэтому я не сразу отреагировал на это, хотя точно знал, что мы запирали дверь, уходя, и насторожился только тогда, когда Эрика дотронулась до нее, и она открылась.

Я зашел первым и ничуть не удивился, когда мне навстречу из гостиной вышел мой отец. Эрика что-то пробормотала насчет того, что мы забыли запереть дверь.

— Вряд ли, — коротко ответил я, глядя в лицо Картеру Грейсону. Нельзя сказать, что я совсем не ждал его прихода, но и не был сильно этому рад. После утренней встречи с мамой Эрики я предпочел бы отложить наше общение с отцом на некоторое время. Лучше всего лет так на пять или десять. Несомненно, отец уже догадался, что я живу не один — везде по квартире были разбросаны женские вещи. Но в этом я не чувствовал вины. В конце концов, он специально отправил меня в эту школу, чтобы я обзавелся Девилом и научился управлять людьми. Ну так что же, я в кои-то веки последовал его указанию. Правда, результат получился не тот, которого ожидал отец. Девил превратилась в мою девушку. И, хотя отец никогда не появлялся здесь, не звонил и не писал, я был уверен, что ему сообщают о моей жизни. Ну, надеюсь, что не о каждом моем шаге — про помолвку он вряд ли был в курсе, но, думаю, Картер знал про мои драки, девиц в койке и не совсем традиционные отношения Мастера и Девила. Рано или поздно отец потребовал бы от меня объяснений на тему: кто такая Эрика, и какую роль она играет в моей жизни, но вот прямо сейчас у меня были совсем другие планы. Вот прямо сейчас мне не хотелось вступать в конфликт, который неминуемо должен был последовать.

Мы оба молчали, смотря друг на друга. Я не собирался начинать разговор первым, ожидая, что скажет отец. Тот, по каким-то своим соображениям, тоже ничего не говорил. Тишина нависала над нами, грозя обрушиться и задавить. Положение спасла Эрика.

— Здравствуйте, мистер Грейсон, — тихо и вежливо сказала она.

Отец, похоже, не ожидал от нее такой смелости.

— Кейн, представь мне своего Де… — начал он.

— Мою девушку, — перебил его я, желая сразу все прояснить. Эрика — моя девушка, а не просто мой Девил, несмотря на серьги в ушах. — Это моя девушка, отец — Эрика Эванс. Эрика, это мой отец, Картер Грейсон, как ты правильно догадалась. — Я обнял Эрику за талию, прижимая к себе.

— Трудно было не догадаться, — усмехнулась Эрика, ответив отцу все так же вежливо, но более громко, чем в первый раз.

— Рада познакомиться, сэр.

Отец улыбнулся и протянул руку, мягко сказав:

— Прости, Кейн, я оговорился. Рад, наконец, познакомиться с тобой, Эрика.

Я оторопел. Первый раз за много лет я видел, как отец улыбался, да еще и девушке его сына, к которой, как предполагалось, он должен иметь не самые лучшие чувства.

Эрика пожала ему руку, потом осторожно высвободилась из моих объятий.

— Кейн, я пойду переодеваться. Мне кажется, вам надо поговорить наедине, — и исчезла за дверью спальни.

Мы остались вдвоем с отцом. Я все еще не мог собраться с мыслями. Я готовился к ссоре, к отстаиванию собственного мнения на свою жизнь, на желание жениться на том, ком хочу, и все такое прочее… Но реакция отца выбила меня из колеи.

— Я удивил тебя, сын? — поинтересовался Картер, внимательно изучая мое состояние ступора. Я только кивнул.