— Но я не стану убеждать вас принять предложение мистера Клива, — произнес виконт. — И не потому, что вы отказали мне. Просто я отлично знаю ваш характер: вы слишком своенравны, чтобы сделать счастливым такого нежного душой человека, как мистер Клив.

Его слова ранили Кэт в самое сердце.

— Кажется, вы говорили, что мистер Клив просил вас похлопотать за него? — воскликнула она сердито. — Так-то вы выполняете его поручение! С чего вы взяли, что я своенравна? Вовсе нет! — Она вдруг глуповато хихикнула, наблюдая, как он подливает ей кларету. — Вы сегодня сама любезность, но не вам меня учить, что мне делать, а что нет. Если я решу выйти замуж за своего дальнего родственника Клива, это вас не касается!

— Совершенно справедливо, — ответил Эшвелл с поклоном. — И все же я не советую вам принимать его предложение. Выходите лучше за меня, ведь я вам нравлюсь, а Клив совсем на меня не похож! Боюсь, что вы никогда не сможете его полюбить. Видите ли, бедняга несколько… слабоволен, и вы уже через неделю после свадьбы заставите его плясать под свою дудку. Разве такой муж вам нужен?

— А с чего, собственно, вы решили, что мне нужен такой муж, как вы?! — возмутилась оскорбленная до глубины души Кэт и совершенно машинально осушила очередной стакан.

Эшвелл довольно улыбнулся. Хорошая штука этот кларет! Бедняжка Кэт, которая даже за обеденным столом никогда не выпивала больше двух стаканов, совсем опьянела с непривычки. Пожалуй, она созрела для самого главного!

— Моя дорогая Кэт, вы все-таки страшно упрямы. Хоть раз взгляните в глаза правде: вы никогда не будете достойной женой мистеру Кливу!

Кэт почувствовала, что голова от выпитого вина отяжелела, мысли разбегались, и ей никак не удавалось их собрать.

— Вы не правы! Я могу составить прекрасную партию любому мужчине, — заявила она, с трудом подбирая слова, и добавила с торжествующей улыбкой: — Я умею быть доброй! Если, конечно, джентльмен этого заслуживает, как мистер Клив, например. Знаете, он прислал мне сегодня премилое письмо!

Она хотела опереться на подлокотник кресла, но тот непостижимым образом отъехал в сторону, и удивленная Кэт едва не упала.

— У вас не хватит духу выйти за мистера Клива! — продолжал подначивать ее Эшвелл. — Вы только говорите, но никогда ничего не делаете!

— Духу у меня достаточно, — заплетающимся языком пробормотала Кэт и в подтверждение своих слов изо всех сил дунула на Эшвелла. В ее одурманенном алкоголем мозгу билась только одна мысль: этот наглец бросает ей вызов. Что ж, пусть узнает, какая она на самом деле, Кэт Дрейкотт! — Вы меня совершенно не знаете, лорд Бакленд… то есть Эшвелл. Я выйду за мистера Клива! Я уже давно собиралась это сделать, потому что хочу остаться здесь, в Фосинг-Чипфорте… то есть Чопинг-Фисворте… Ладно, вы понимаете, что я имею в виду.

— Разумеется, понимаю, но думаю, у вас ничего не выйдет. Вы только хвастаетесь, чтобы мне насолить.

— Конечно! Нет, что я говорю… Вы слишком плохо обо мне думаете!

Подойдя к каминной полке, Кэт, несмотря на туман в голове, ухитрилась поставить стакан возле канделябра, ничего не задев и не уронив. Чрезвычайно довольная своей ловкостью, она схватилась за спинку высокого кресла и, обойдя его, благополучно опустилась на сиденье.

— Ни на минуту не поверю, что вы решитесь! — заявил Эшвелл.

— Можете не верить сколько угодно, — самодовольно ответила она. — Раз я сказала, что выйду за Клива, значит, выйду! Я всегда держу слово!

— Утром вы будете утверждать, что ничего подобного не говорили. Женщинам нельзя верить на слово.

— Как я сказала, так и будет!

Внезапно перед глазами у Кэт все поплыло, Эшвелл куда-то исчез, все вокруг застлал туман. Она прижала ладонь к пылающему лбу и утомленно смежила веки. Через минуту, когда она вновь открыла глаза, из тумана выплыло лицо Бакленда.

— Привет, Джордж! — обрадовалась Кэт. — Какой ты красивый! Как я рада, что ты вернулся…

Девушка тряхнула головой, стараясь разогнать противный туман, но, когда он наконец рассеялся, она досадливо охнула — перед ней вновь стоял Эшвелл.

— Вы должны сейчас же написать мистеру Кливу, что принимаете его предложение, иначе я вам ни за что не поверю, — заявил он, протягивая ей листок бумаги.

Сердясь на себя за минутную слабость, Кэт взяла бумагу. На коленях у нее тотчас неизвестно откуда появился поднос, она положила на него листок, повертела его, разглаживая и приноравливаясь, потом подняла глаза на молодого человека.

— Что я должна сделать?

— Напишите Кливу, что принимаете его предложение, и я утром доставлю ваше письмо адресату, — улыбнулся Эшвелл.

Девушка высокомерно подняла брови. Что ж, она докажет ему, как он в ней ошибался! Осторожно макая перо в латунную чернильницу, которую услужливо держал перед ней виконт, Кэт с мстительной радостью написала короткую записку требуемого содержания и подала ее своему мучителю.

Эшвелл посмотрел на кривые неряшливые строчки, обильно испещренные кляксами, посыпал листок песком, запечатал облаткой и спрятал в карман сюртука.

— Ну, теперь вы наконец признаете свою ошибку? — самодовольно ухмыльнулась она.

Не отвечая, Эшвелл убрал поднос, взял Кэт за руку, рывком поднял на ноги и обнял так крепко, что она не могла бы не то что оказать сопротивление, но и пошевелиться. Впрочем, ей и в голову не приходило сопротивляться — просто потому, что она всегда теряла голову, оказавшись в его объятиях!

Прижавшись к нему всем телом, Кэт обняла его за шею и начала страстно целовать, словно после многолетней разлуки. Какой-то голос в глубине ее существа твердил, что она не должна целовать Эшвелла, но ей никак не удавалось вспомнить, почему…

Страсть Кэт пробудила в Эшвелле неистовое желание. Она пьяна, она в его власти, он может сделать с ней все, что хочет! Боже, как ему не хотелось уходить! Он начал покрывать поцелуями каждую черточку любимого лица, словно в забытьи шепча ее имя, и с каждой секундой его решимость уйти таяла, таяла, пока ищущие, горящие, словно в лихорадке, губы Кэт не коснулись заветного местечка возле его уха. Эшвелл разжал руки и резко отстранился. Надо взять себя в руки, иначе он натворит бог знает что! «Ждать осталось всего несколько дней», — сказал он себе, с трудом отводя взгляд от ее глаз, а вслух заметил:

— Я не должен был этого делать, Кэт. Больше мы с вами никогда не будем целоваться.

— Почему ты так говоришь? — горестно воскликнула она, бросаясь к нему на грудь. Эшвелл рассмеялся, взял ее за руки и легонько оттолкнул.

— Потому, глупышка, что ты теперь невеста мистера Клива!

Кэт отпрянула, словно он плеснул ей в лицо ледяной водой.

— Господи, я и забыла!

Эшвелл учтиво поклонился и направился к двери. Кэт потрясенно посмотрела ему вслед и без сил упала на зеленовато-коричневый диван. В ее отуманенной вином голове царил полный сумбур, и все же она не удержалась от вопроса:

— Джордж, скажите хотя бы в двух словах, как он выглядит?

Уже взявшись за ручку двери, Эшвелл обернулся. Его неудержимо тянуло остаться с Кэт, но он изо всех сил гнал от себя эти грешные мысли.

— Как выглядит ваш жених? — переспросил он с улыбкой. — Вполне прилично! Он, правда, невысок ростом и толстоват, но зато у него очень правильные черты лица.

— Маленький и толстый? — переспросила Кэт, не веря своим ушам.

Эшвелл кивнул.

— И совершенно лысый! — добавил он.

Когда за ним закрылась дверь, девушка услышала его раскатистый хохот. Она забралась на диван с ногами и устало опустила голову на спинку. Да, жизнь действительно щедра на сюрпризы, и какие! Она могла стать женой знаменитого поэта, пэра Англии, богача, красавца и умницы, а вместо этого выходит замуж за маленького, толстого, лысого, самодовольного болвана…


Отпив кофе, Кэт машинально в третий раз намазала маслом ломтик хлеба, поднесла ко рту, но, не в силах съесть ни кусочка, положила бутерброд на тарелку. От беспокойства и ужаса у нее совершенно пропал аппетит. Господи, что она натворила, как могла ответить согласием этому ничтожеству, мистеру Кливу?!

— Милая, зачем тебе столько масла? — спросил Джаспер, озабоченно глядя на дочь поверх утренней газеты.

— Что? — удивленно переспросила Кэт, но, взглянув на свой бутерброд, все поняла. — Ах, это! Да, ты прав, я погорячилась.

От выпитого накануне вина у нее не сильно, но противно ныла голова и пересохло во рту.

— У меня есть для тебя новость, папа, — продолжала девушка, опасливо покосившись на нетронутый бутерброд, словно он мог броситься на нее и укусить. — Кажется, я выхожу замуж за мистера Клива.

— Как за Клива?! — вскричал Джаспер, выронив газету. — Я думал, ты любишь того поэтишку!

Поморщившись — разве нельзя говорить потише? — Кэт снова нехотя взяла с тарелки бутерброд.

— Выходить замуж надо не по любви, папа, — назидательно сказала она, — а по разумному расчету или по совету родителей. Ты со мной согласен?

Джаспер, внимательно наблюдавший за дочерью, заметил и темные круги у нее под глазами, и то, как она вздрагивает при звуках его голоса. Знакомые симптомы!

— Проклятие, похоже, ты вчера здорово перебрала! — резюмировал он. — Послушай доброго совета, девочка, — вырезюмировал он. — Выпей кружку домашнего пивка. Похмелье снимет как рукой. Я сейчас распоряжусь! — Он встал и направился к сонетке.

— Не надо, папа! — остановила его Кэт. — Для тебя это дело привычное, а меня мутит при одной мысли о пиве!

Джаспер вернулся к столу.

— Как хочешь, милая, — миролюбиво сказал он. — Значит, ты решила выйти за мистера Клива? Что, он так же хорош собой, как Эшвелл? Тебе ведь так нравился этот молодой человек!

Кэт потупилась и принялась разглаживать свободной рукой складки своего сиреневого платья.

— К сожалению, нет, — вздохнув, ответила она. — По словам Эшвелла, наш дальний родственник Клив — лысый толстый коротышка.