Гораздо любезнее мисс Мортон поздоровалась с поэтом, и Кэт понадеялась, что на балу ему будет не до объяснений и ей удастся таким образом выиграть время.

Весь вечер накануне бала она обдумывала, как ей быть, но так ничего и не придумала. Сердце восставало против предложения Джеймса, однако разумом она понимала, что другого выхода у нее просто нет. Эта раздвоенность так измучила ее, что она чувствовала себя совершенно разбитой, поэтому, когда Джеймс, поздоровавшись с хозяйками, поклонился ей, она только слабо улыбнулась.

Кэт изо всех сил старалась не смотреть на Бакленда, но не удержалась, и ее смятение усилилось. Он был так красив, что с его приходом в бальной зале стало как будто светлее. На нем была превосходная черная тройка и белейший галстук, в котором, когда Бакленд повернулся к гостям, блеснула бриллиантовая булавка. На его правой руке Кэт заметила крупный изумруд, и у нее снова появилось тревожное чувство. Что, если Бакленд просто удачливый картежник? Она нахмурилась, а стоящая рядом Лидия зашептала ей в ухо:

— Джеймс уже сделал тебе предложение? Нет? На кого это ты уставилась? Ой, надеюсь, ты не влюбилась в мистера Бакленда? Учти, у него репутация развратника. Боже, сейчас же перестань на него так смотреть, не то заметит лорд Эшвелл, и ему это вряд ли понравится!

Кэт все слышала, но смысл слов не доходил до ее раздираемого противоречиями сознания.

— Что ты сказала? — сконфуженно переспросила она подругу.

— Ты что, влюбилась в него? — озабоченно прошептала Лидия.

— В Джеймса? — переспросила еще раз Кэт упавшим голосом. — Да, он мне очень нравится.


У всех, кто входил в бальную залу Мортонов, украшенную плющом и поздними цветами, которые хозяйка пестовала у себя в саду все лето, появлялось ощущение, что вернулась весна. Казалось, время пошло вспять, и гости, старательно выводя фигуры кадрили и контрданса, начисто забывали, что за стенами этой залы дуют осенние ветры. Привезенный из Стинчфилда оркестр частенько фальшивил, но хорошо держал ритм, и через два часа после начала танцев, когда большая часть гостей основательно приложилась к шампанскому, недостатков музыкального сопровождения уже никто не замечал…

Кэт два раза танцевала с Джеймсом. Он неоднократно пытался продолжить объяснение, но она тут же переводила разговор на другую тему. Потом ее два раза приглашал Кит — только для того, чтобы всласть подразнить, — а в перерыве взволнованная Мэри поведала подруге весьма тревожную новость о том, что в Стинчфилде какие-то люди угрожают разгромить мельницу возле Личвуда. Пока Кэт размышляла об услышанном, ее рукой завладел лорд Саппертон, и девушка, к своей досаде, вынуждена была отдать ему очередную кадриль.

По счастью, этот танец с его сложными фигурами, в которых участвовали три соседние пары, не оставлял времени для пространной беседы, но после кадрили, несмотря на сдавленные протесты Кэт, граф увел ее на террасу. Она могла бы устроить сцену, но ей не хотелось привлекать к себе всеобщее внимание. «Пожалуй, уступить Саппертону в таком пустяке будет спокойнее», — решила она.

Однако граф тут же развеял эту иллюзию. Прежде чем Кэт сумела ему помешать, он схватил ее руку и прижался губами к ладони. На счастье, Роджер и Эммет, которые беседовали на террасе, не заметили его вольности.

— Вы невыносимы, Саппертон! — отдернув руку, прошипела Кэт.

Она повернулась, чтобы уйти, но граф сказал своим тихим размеренным голосом:

— На днях я кое-что купил в Челтенхеме у лорда Тервелла, и моя покупка вас наверняка заинтересует.

Кэт вздрогнула и остановилась. Где она слышала это имя? Ах да, Джаспер говорил, что играет у этого Тервелла в карты.

— Что вы имеете в виду? — упавшим голосом спросила она. Граф пристально посмотрел на нее, и на его тонких запавших губах заиграла торжествующая улыбка. Ужасная догадка заставила Кэт содрогнуться — он выкупил проигранное Джаспером имение и может в любую минуту выгнать их с отцом из дому!

— Мерзкий ублюдок! — с отвращением бросила она и пошла к двери. Граф сардонически захохотал ей вслед.


Когда Кэт, прячась от Джеймса, вошла в библиотеку, то еле удержалась от смеха, несмотря на все свои старания. Возле камина в компании Бакленда и Кита стоял явно перебравший шампанского Стивен, пошатываясь и закатывая глаза. Его темные волнистые волосы были всклокочены и торчали в разные стороны. Похоже, любительницы танцев в зале недосчитаются одного партнера!

— Вы настоящий джентльмен! — с пьяным умилением глядя на Бакленда, проговорил Стивен; язык у него заплетался, он с большим трудом удерживал равновесие. — Ей-ей, вы славный парень: отлично стреляете и, несомненно, прекрасно знаете, где у лошади голова, а где зад! И Джеймс тоже неплохой парень — для поэта, конечно.

— Да ты пьян в стельку, Стив! — нахмурился Кит. — Несешь какую-то чушь, как законченный болван!

Стивен хлопнул его по плечу и засмеялся:

— Ты и сам хорош, братец! Ну-ка, расскажи Бакленду, что ты мне говорил про поэтов!

Покраснев, Кит бросил на него недовольный взгляд и засунул руки в карманы, всем своим видом показывая, что отвечать не будет. Стивен не стал настаивать.

— Мы с ним раньше думали, что все поэты такие же жеманные модники и размазни, как Руперт, — объяснил он Бакленду, снова дружески хлопнув его по плечу. — Но Джеймс совсем другой, не чета нашему стихоплету. Правда, в седле он сидит не очень уверенно, не то что вы, Бакленд, на то он и поэт. Но все же с Рупертом его не сравнить!

Весело рассмеявшись, Бакленд посоветовал Киту отвезти брата домой и обмакнуть в ближайший пруд для протрезвления.

— Клянусь Юпитером, отличная идея! — воскликнул Кит, подхватывая Стивена под руку. — Пойдем, старина, сейчас я тебя искупаю!

— Что-о?! Я не хочу купаться! — бурно запротестовал тот и попытался вырваться, но внезапно у него закатились глаза, и он всей тяжестью навалился на брата.

— Боюсь, сегодня его уже не протрезвить, — весело сказал Кит Бакленду. — Но в следующий раз я непременно последую вашему совету!

Вдвоем они подхватили Стивена под руки, он на мгновение пришел в себя, расплылся в блаженной улыбке и снова уронил голову на грудь. Кэт встретилась с Баклендом взглядом — его ясные голубые глаза искрились смехом. Милый, милый! Ей так захотелось побыть с ним рядом, поговорить, поделиться своими заботами, что она едва не попросила его вернуться в библиотеку, когда он поможет Киту отвести Стивена в экипаж. Однако она вовремя спохватилась и прикусила язык.

Оставшись одна, Кэт тяжело вздохнула. Надо срочно решать, что делать дальше: после того как Саппертон завладел ее любимым домом, времени на размышления не осталось. Может быть, отбросить все сомнения и все-таки выйти за Эшвелла, как она и собиралась сделать, задумывая свой план? Кажется, что это было так давно! Ей вдруг вспомнилась первая встреча с Баклендом, пятна томатного сока на его лице и галстуке, упоительное прикосновение его сильных рук… Она подошла к окну, раздвинула тяжелые бархатные занавеси и стала смотреть на освещенный фонариками сад. Сейчас вернется Бакленд; может быть, он снова заключит ее в объятия и поцелует… Милый, милый Джордж! Она беззвучно произнесла его имя, уткнувшись лбом в толстую мягкую ткань.

— О чем вы задумались, Кэтрин? — вернул ее к действительности голос Джеймса.

Кэт вздрогнула и судорожно схватилась за бархатную занавесь, словно боялась упасть.

— Ах, как вы меня напугали! — пролепетала она с натянутой улыбкой, лихорадочно придумывая предлог, чтобы сбежать.

Но, к вящему ее испугу, Джеймс отрезал путь к отступлению, плотно закрыв дверь. У Кэт упало сердце. Неужели страшный миг настал, и ей придется прямо сейчас принять решение, от которого будет зависеть вся ее жизнь?

Джеймс решительно шагнул к ней.

— Кэтрин, со вчерашнего дня я безуспешно пытаюсь сказать вам нечто очень важное. Пожалуйста, выслушайте меня наконец!

От волнения у Кэт пересохло во рту. Шурша брюссельскими кружевами, во множестве украшавшими ее голубое шелковое платье, она обессиленно опустилась в кресло и сцепила дрожащие руки на коленях.

— Разумеется, я выслушаю вас, — проговорила она тихо, не глядя на Джеймса. — Если я была к вам невнимательна, прошу меня извинить, но только… Впрочем, ничего! — Она подняла на него глаза и улыбнулась. — Я тоже очень хочу с вами поговорить.

Джеймс тотчас подошел к ней и, опустившись рядом с креслом на колени, взволнованно заговорил о своей любви. Глядя на Кэт глубокими карими глазами, бледный и одухотворенный, он рассказал, что поначалу был шокирован ее поведением и некоторыми суждениями, но вскоре понял, что в резкости ее манер виноват сквайр Дрейкотт, не давший дочери должного воспитания.

— И виноват не только сквайр, — продолжал он взволнованно, — но и все стинчфилдское общество. Оно не поддержало вас в естественном стремлении вести себя, как подобает женщине благородного происхождения. Со мной вы были совсем иной — кроткой, женственной… Я понял, что все это — увлечение стрельбой и охотой, грубоватые манеры — наносное, поверхностное, а внутри вы сама нежность и смирение. И я полюбил вас всей душой!

С трудом сдерживая раздражение, Кэт снова опустила глаза, чтобы не видеть его одухотворенного любовью лица, и уставилась на носки своих атласных бальных туфелек. Не замечая ее реакции, Джеймс продолжал с увлечением рассказывать, что с каждой встречей, по мере того как он лучше узнавал дерзкую, но мягкую и добрую натуру Кэт, его любовь росла, и наконец он понял, что не может без нее жить.

— Окажите мне честь, станьте моей женой! — закончил он. Кэт с тоской вспомнила, как она стремилась к этому вожделенному мигу несколько недель назад. Теперь она может торжествовать — знаменитый поэт, мечта лондонских красавиц, у ее ног! Почему же она не чувствует никакой радости?..

Кэт посмотрела в мечтательные глаза Джеймса и вдруг с необыкновенной ясностью поняла, что не может стать его женой, потому что не любит его и никогда не полюбит. Выйти за него замуж так же немыслимо, как перестать носиться по полям и лесам на Диане или бросить охоту на кроликов! При мысли, что она едва не совершила эту роковую ошибку, Кэт ахнула и прижала ладони к пылающим щекам.