И вот это произошло. Он потерял Юдифь. Она искала покоя. Но разве он не сделал то же самое, позволив себе роскошь оставить сеть в руках Робина после своего выздоровления? И тут ему открылась истина. Он сможет поставить Юдифь на ноги. Это будет нелегко. Но к нему уже вернулась страсть к сражению.

Во-первых, нужно взять управление Ай-Би-Си в свои руки. Грегори сразу же приступил к делу. Придя к Робину, он без предисловий заявил:

— Не принимайте никаких решений на следующий год, не проконсультировавшись со мной.

— И почему это? — спросил Робин.

Грегори был смущен. Прямой и холодный взгляд Робина вызывал у него чувство неловкости. Он попытался говорить сердечно, без обиняков.

— Послушайте, Робин. Вы были журналистом, и я вас сделал генеральным директором сети. Я горд вами и хочу с вами работать. Вы — мой протеже.

— Я ничей не протеже. Я все решаю сам и не собираюсь теперь испрашивать разрешения. Если вы этого ждете от меня, найдите себе другого протеже.

Конечно, Грегори нетрудно было это сделать, но он не мог допустить, чтобы какая-то другая компания наложила лапу на Робина Стоуна. Ему самому нужно было снова стать полновластным хозяином.

Грегори надеялся, что путешествие в Лос-Анджелес поможет ему в этом. Он не рассчитывал на генеральную ассамблею акционеров, чтобы изменить положение. Нужно было потерпеть.

Доктор Галенс надеялся, что Лос-Анджелес окажет терапевтическое воздействие на Юдифь, если та не будет сидеть все время в отеле. Грегори позвонил в фирму «Галли и Хейз» и попросил их оповестить через прессу о прибытии четы Остинов на побережье, а также проследить, чтобы они были приглашены на все большие приемы. Обращаться в это агентство было ему неприятно, но отныне для него ничего не имело значения, кроме счастья Юдифь.

«Галли и Хейз» выполнили свою задачу прекрасно. Уже перед отъездом Остины получили несколько приглашений. Юдифь перестала принимать снотворное, сделала прическу и купила полный гардероб для Калифорнии. Неделя оживленной жизни, может, избавила бы ее от неврастении.

Грегори попросил секретаршу позвонить пилоту, чтобы тот был наготове. Секретарша, казалось, удивилась:

— Но Стоун улетел на самолете два часа назад.

— Действительно, я забыл, — поспешил ответить Грегори.

Как Робин посмел взять его самолет! Он немедленно вызвал Клифа Дорна.

Клиф вздохнул.

— Что вы хотите, Грегори? Это совершенно нормально. Самолет принадлежит компании. Стоун управляет компанией и пользуется самолетом. На Мэдисон-авеню его даже прозвали Летающим диваном. Он переоборудовал внутренний салон, сделав из него спальню с кроватью, такой же широкой, как кабина пилота. Робин редко летает один. Обычно он прихватывает с собой первую попавшуюся девицу, которая составляет ему компанию на этой кровати. У меня нет возможности следить за ним. Половину времени я даже не знаю, где он.

— Это нужно прекратить.

— К несчастью, во время вашей болезни ваше жена отдала ему все права. Если бы вы знали, сколько раз у меня было желание уйти, хлопнув дверью! Но это означало бы предоставить ему полную свободу действий. Он бы поставил своего человека во главе юридической службы, и мы бы все проиграли.

— Мы уже проиграли.

— Нет. Он сам свернет себе шею.

— Что позволяет вам так говорить? — спросил его Грегори.

— Рано или поздно, но это случится. Стоит только посмотреть, как он ведет себя последние шесть месяцев: принимает нелепые решения, идет на неслыханный риск. Запустил две передачи, которые по всем законам должны были провалиться. И обе имели бешеный успех.

— Он, как все люди. Власть его развращает, и у него начинается мания величия.

— Нет, я не думаю, чтобы это было так. Признаюсь вам честно, я не понимаю этого типа. Ходит слух, что он педераст, и однако все время окружен девицами. Рассказывают, что он берет взятки. Я провел недели, изучая вопрос. И ничего не нашел. В то же время я узнал о странной вещи. До последнего времени Робин посылал по триста долларов в неделю какому-то итальянскому актеру, недавно приехавшему в Голливуд, — Серджио Милане. Я узнал об этом, так как налоговый инспектор Робина и мой — двоюродные братья. Милано уже связался с Альфредом Найтом.

— Значит Робин и с теми, и с другими?

— Похоже.

— А нельзя ли кому-то поручить собрать сведения?

— Я уже этим занялся. Частный детектив будет следить за Робином, как только тот ступит на побережье. Мы несем ответственность за наших акционеров. Представляете, какой будет резонанс, если публика узнает, что наш генеральный директор замешан в деле о нравах.

— Только не надо скандала, Клиф! Я хочу избавиться от Робина, но не сломать ему шею. На это я не пойду.

Клиф улыбнулся.

— Грегори, я хочу получить всего лишь письменный отчет. Я уверен, что мы узнаем интересные вещи. Тогда мы представим отчет Робину. Он тоже не захочет скандала, так как достаточно умен, чтобы понять, что подобный скандал положит конец его карьере. А затем мы разделим власть. Пусть Робин остается генеральным директором Ай-Би-Си, это не мешает, но мы возьмем обратно Дана Миллера. А вы будете играть роль арбитра между двумя генеральными директорами, и именно вам будет принадлежать последнее решение.

— Значит, раньше мы ничего не сможем сделать? — вздохнул Грегори.

— На это, по-видимому, потребуется время. Если это случится не в этот раз, то в другой. Если не в Голливуде, то в Нью-Йорке. Подождем…

— Подождем, — повторил Грегори.

Теперь он думал о том, как сообщить Юдифь, что они полетят в Лос-Анджелес рейсовым самолетом. Но она нормально восприняла это сообщение.

— Я ненавижу твой грязный самолет. Продай его!

Глава 30

Робин прибыл в Лос-Анджелес в воскресенье после обеда. Целая стопка записок ожидала его в отеле. Агенты, импресарио, звезды, директора студий, принадлежащих Ай-Би-Си, — все уже звонили ему. И все прислали бутылки. Его номер был похож на хорошо оснащенный бар.

Робин просмотрел записки. Одна из них была от Серджио. Он налил рюмку водки и позвонил ему.

— Робин, я вышлю в следующем месяце чек, чтобы вернуть тебе все «авансы». Я подписал сногсшибательный контракт с «Сенчури».

— Ради Бога, не делай этого! Ты только усложнишь мое положение с налогами. Когда-то ты был самым лучшим другом Китти, и то, что она тебе оставила, должно было вскоре кончиться. Я это знал.

— После уплаты налогов у меня мало что осталось, — вздохнул Серджио. Его настроение изменилось. — Робин, Альфи устраивает сегодня вечер в восемь часов. Я бы хотел, чтобы ты пришел.

— Нет, это не для меня.

— Но это совсем не то, что ты думаешь, Робин. Он приглашает весь Голливуд. — Серджио расхохотался: — Какой же я несчастный! Только сейчас начинаю понимать, что не могу позволить себе рискованных поступков. В контракте есть пункт о соблюдении моральных норм. У Альфи тоже.

— Я не на это намекал. Впрочем, мне это даже не пришло в голову. Нет, меня воротит от светских развлечений Голливуда. Вот что я хотел сказать. Огорчен, старина, веселитесь без меня. Да, но в действительности вы живете вместе с Альфи?

— Нет. У него небольшой дом, а я живу в Мелтон Тауэз. Позднее мы, может, и купим большой дом на двоих. Это моя мечта.

— В Мелтон Тауэз? Я знаю одну особу, которая там живет… Мэгги Стюарт.

— Да, мы время от времени встречаемся в лифте. Она очень красива.

Закончив разговор, Робин позвонил в Мелтон Тауэз. Мэгги ответила на первый звонок.

— Ха, а вот и Супермен на своем Летающем диване! Я читала в корпоративной газете, что ты должен сегодня приехать.

— Мэгги, мне нужно увидеться с тобой.

— Я заканчиваю сниматься в телевизионной игре. Три сеанса сегодня и два завтра. Я должна принести весь гардероб со всеми аксессуарами в студию и переодеваться перед каждым сеансом. Нужно быть нарядной, игривой и изображать из себя персонаж, полный радости и энтузиазма. Нет ничего более выматывающего.

— Нам нужно увидеться, — повторил Робин.

— Я расслышала в первый раз.

— Тогда почему ты несешь всякую чушь по поводу твоих съемок и прочей дребедени?

— Потому что я — душевнобольная. Хочешь знать, почему? Потому что я хочу тебя видеть. Нужно искать себе погибель, чтобы интересоваться таким типом, как ты.

— Хочешь, приезжай ко мне. Если ты только не предпочитаешь поужинать в «Маттео».

— Нет, приходи ко мне, — медленно сказала она. — Я уже сняла грим и расчесала волосы. У меня в холодильнике есть франкфуртские сосиски, и я разогрею банку прекрасной фасоли.

— Еду.

— Не спеши. Дай мне час. Я приму душ, и у меня будет более или менее приличный вид.

Робин налил себе еще одну рюмку водки, включил телевизор и подумал, приехал ли уже Грегори Остин. Может быть, нужно ему позвонить? Он пожал плечами. Ничего не поделаешь! Он увидит его во вторник на административном совете.


Грегори сидел в просторном салоне коттеджа номер восемь в отеле в Беверли Хилл. Он посмотрел на часы. Девять вечера. Но это нью-йоркское время, а на побережье сейчас шесть часов.

Только что звонил Клинт Мердок — генерал в отставке, один из главных акционеров административного совета. Миссис Мердок видела, что приехала чета Остинов, и приглашала их поужинать сегодня вечером в отеле. Грегори не мог отказаться. Генерал был слишком важной персоной.

Нужно предупредить Юдифь. Жена Мердока, конечно, зануда, но у Юдифь появится возможность показаться в одном из своих новых платьев. Может, им вначале следует сходить в «Поло Лаундж» выпить аперитив?

Зато, начиная с завтрашнего дня, они приглашены каждый вечер. «Галли и Хей» заработали свою тысячу долларов в неделю. Грегори надеялся, что Юдифь будет рада.

Она вышла к нему в салон.

— Не знаю, что делать. В воскресенье вечером бельевая закрыта.

— Наверное, она рано откроется завтра. Юдифь улыбнулась.