Для Юдифь все было, как во сне. Звуки казались приглушенными, ее жесты замедленными. Странно, но она не испытывала никакого стыда, медленно раздеваясь перед ним. Он протянул к ней руки, подтолкнул к кровати, и внезапно заниматься любовью с Робином показалось ей самой естественной в мире вещью. Она принимала его ласки так, будто ничего другого не делала в жизни.

Была половина девятого, когда Юдифь возвратилась к себе. Грегори сидел в кровати и смотрел телевизор. Она нежно поцеловала его и ласково сказала, как огорчена, что не смогла прийти вовремя, чтобы поужинать вместе с ним. Он улыбнулся, погладил ей волосы и спросил:

— Так ты довольна? Ты снова в движении?

— О, вряд ли. Я присутствовала на собрании комитета, которое, казалось, никогда не кончится. А затем мы с несколькими дамами пошли в «21» пропустить по стаканчику.

— Я рад за тебя, дорогая. Хочешь, я позвоню, чтобы тебе что-нибудь принесли? Она покачала головой.

— Нет, спасибо. Я выпила два бокала «Кровавой Мэри» и предпочитаю сразу же лечь спать.

Ей очень хотелось есть, но еще больше — остаться одной со своими мыслями. Кроме того, хотелось спать и больше ни о чем не беспокоиться.

В течение нескольких недель, последовавших за этим памятным днем, Юдифь все время думала о Робине. Он звонил обычно около одиннадцати, чтобы назначить свидание. Во избежание встреч с Джерри и Дипом, Робин отказался от обедов в «Лансере». Он водил Юдифь в «Марш», тихий ресторан, в котором стал завсегдатаем. Иногда после завтрака она шла к нему. Однажды она проводила его в аэропорт. Он срочно должен был вылететь в Лос-Анджелес по делам. Каким счастьем было для Юдифь сидеть за рулем и провожать своего любимого! Она очень радовалась, что привезла восхитительные туалеты из Парижа, и уже думала о зимнем гардеробе.

Юдифь ничего не предприняла, чтобы снова вернуться в свет. Зачем? Для нее ничего больше не имело значения, кроме встреч с Робином. Иногда всепоглощающая страсть, которую она испытывала к нему, приводила ее в ужас. Она действительно любила. Но особенно пугала постоянная необходимость видеть его, ощущать его присутствие. По ночам она лежала без сна, рисуя в своем воображении внезапную смерть Грегори: тихую смерть, без страданий. Робин ее успокоит, а через некоторое время — нужно соблюдать условности — она выйдет за него замуж.

Выйти замуж за Робина! Она выпрямилась в постели, охваченная сильнейшим возбуждением. Боже, представить смерть Грегори — как гнусно с ее стороны! Но она любила Робина, любила любовь.

А если ей развестись? Нет… Такое решение нужно исключить. В этом случае Робин будет вынужден уйти из Ай-Би-Си. А почему бы ему этого и не сделать? Он говорил о книге, к которой уже сделал наброски.

В конце концов, почему она должна беспокоиться? У нее большое состояние. Даже если она ничего не примет от Грегори, у нее остается больше миллиона в долларах и ценных бумагах.

Грегори проявил осторожность, собрав сведения о Робине перед тем, как нанять его. Юдифь знала, что у Робина одно из самых кругленьких состояний. Ничто не мешает им слетать на Майорку и купить там дом. Она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы удержать его. У них будет идеальная жизнь: долгие прогулки по пляжу, круизы, а по вечерам, сидя возле камина, Робин будет вслух читать ей свою книгу, читать только для нее одной…


Юдифь посмотрела на часы: уже полдень! Разница с Чикаго в один час, значит, там сейчас одиннадцать. Накануне вечером Юдифь звонила Робину в Лос-Анджелес. Сегодня он должен был приехать. В четыре часа самолет сядет в Чикаго, чтобы заправиться…

Юдифь вскочила с кровати. Она должна быть в аэропорту Чикаго, когда туда прилетит Робин. Она написала небольшую записку Грегори, сообщая, что хочет провести день в Дарьене. К счастью, Грег все время чувствовал себя уставшим после игры в гольф и сразу же после обеда засыпал.

Юдифь прилетела в Чикаго ровно в четыре часа и направилась в службу информации, где попросила служащего предупредить мистера Робина Стоуна о том, что его ждут. Через несколько минут она увидела немного запыхавшегося Робина, который совершенно остолбенел при виде ее. Она бросилась ему на шею. Неважно, что ее могут заметить и узнать — ее решение было принято. Они с Робином больше никогда не будут расставаться. Пока самолет заправлялся, они успели выпить в баре. Впервые Юдифь порадовалась, что Грег разрешил Робину пользоваться своим личным самолетом.

Робин, казалось, был в замешательстве, сидя рядом с Юдифь, но она говорила себе, что в глубине души он очень рад ее видеть. Пока они не сели в самолет, Юдифь не сделала ни малейшего намека на свое решение.

Самолет летел по направлению к Нью-Йорку, когда Робин сам дал прекрасный повод Юдифь затронуть эту тему.

Он взял Юдифь за руку и очень сильно сжал ее перед тем, как заговорить.

— Все это прекрасно, совершенно романтично, но вы должны пообещать мне больше такого не делать. Пилот, без сомнения, вас узнал. А нам нужно прежде всего не давать ни малейшего повода для волнения Грегори.

— Именно поэтому я и хочу, чтобы между Грегом и мной все было честно. Я попрошу у него развод.

Робин не ответил. Он отвернулся к окну и стал наблюдать за облаками, плывущими под самолетом.

— Робин, вы меня любите, не так ли?

— Нам хорошо вдвоем, но почему нужно ранить Грегори?

— Я хочу быть вашей женой, Робин!

Он взял ее за руки и твердым голосом произнес:

— Юдифь, я не хочу жениться. — Он увидел, что ее глаза наполнились слезами. — Я никогда не хотел жениться, — мягко добавил он, — ни на вас, ни на какой другой женщине. Поймите меня…

— Робин, не говорите этого! Вы можете уйти из Ай-Би-Си, писать, я буду рядом с вами… У нас будет великолепная жизнь! Не говорите мне сразу «нет». Подумайте! Я не прошу вас ни о чем другом. Просто пообещайте мне над этим подумать!

Он улыбнулся и погладил руку Юдифь.

— Обещаю, мы оба подумаем об этом: и вы, и я. А сейчас хватит об этом говорить.

Он встал, подошел к маленькому бару и налил два больших бокала.

Она подняла свой бокал и сказала:

— За наше счастье!

— За ваше счастье, Юдифь. Я хотел бы никогда не причинять вам огорчений. Не забудьте об этом. Она прислонилась к его плечу.

— Дорогой, мне хотелось бы, чтобы это путешествие никогда не кончалось. Это было бы чудесно.

На следующее утро Юдифь напрасно ждала телефонного звонка Робина. Вначале она не беспокоилась и в ожидании заперлась в своей комнате. В три часа дня она позвонила сама. На втором гудке он снял трубку.

— Сожалею, но у меня несколько совещаний, и я не смогу освободиться. Скопилось много проблем, которые нужно урегулировать.

Она не без лукавства засмеялась:

— А если я к вам приеду около шести?

— Невозможно. У меня множество встреч до семи вечера, после чего я должен посмотреть новую передачу. Она выходит сегодня в первый раз.

— Я была бы счастлива посмотреть ее вместе с вами.

— Я буду не у себя, а дома у заказчика, который должен отвезти меня затем на прием. Я могу вам перезвонить? — В его голосе появилось раздражение.

Юдифь повесила трубку.

Робин не перезвонил.

На следующий день Юдифь попросила принести ей газеты. Она обнаружила, что Ай-Би-Си пользуется большой популярностью. «Тайме» посвятила очень хвалебную статью новой передаче, делая намек на возрастающее влияние Робина Стоуна на программы. Но ее потрясла рубрика вечерних новостей, из которых она узнала, что Робин действительно был на приеме… Только речь шла не о простом банальном вечере. Студия сняла по этому случаю «Рэнбоу Рум» и пригласила всех знаменитостей кино и театра. Разворот газеты занимали фотографии, среди которых был большой снимок Робина, сидящего между театральной звездой и манекенщицей. Он смеялся, наклонившись к звезде. Но Юдифь словно вонзили нож в сердце, когда она заметила, что Робин держит руку манекенщицы… Этот жест был красноречивее самых длинных фраз.

Робин не звонил ей всю неделю. Наверное, был где-то занят, если совсем ее забросил. В порыве отчаяния она решилась позвонить ему по личному телефону. Нейтральный голос телефонистки ответил, что номер поменялся. Дикий страх охватил Юдифь. Это невозможно! Он не мог ее вот так бросить! Она позвонила ему домой.

Тот же бесстрастный голос произнес:

— Номер поменялся. Мы не можем дать вам новый номер абонента — его нет в справочнике.

Он сделал все это только для того, чтобы избежать ее! Это было уже слишком. Юдифь зарылась головой в подушку, чтобы ее никто не услышал, и разразилась рыданиями. Она заснула только на рассвете. Теперь ее любовь к Робину превратилась в ненависть. Она хотела его уничтожить, заставить Грегори уволить его с работы!

На следующее утро Юдифь ринулась в атаку.

— Грег, тебе не кажется, что Стоун захватил твое дело, оттеснил тебя? Нас низвели до парий. Ты отдаешь себе в этом отчет? Все приглашения теперь только Робину Стоуну, и никто не думает о нас! Грегори терпеливо ее выслушал и сказал:

— Юдифь, мне шестьдесят два года. Акции компании никогда так высоко не котировались на бирже, как сейчас, дело никогда не шло так прекрасно. Я бы поостерегся ставить палки в колеса человеку, который добился такого успеха. Если хочешь знать, что я действительно об этом думаю, то меня вполне устраивает, что я могу время от времени зайти на студию, убедиться, что все идет хорошо, и пойти играть в гольф.

— А что я должна делать тем временем? Сидеть одна дома с утра до вечера?

— Мне казалось, что ты очень поглощена своей благотворительной деятельностью. Она отвела взгляд.

— В скольких благотворительных распродажах я могу принимать участие, по-твоему? Я пыталась восстановить наши старые связи, но меня избегают с тех пор, как ты перестал быть великим Грегори Остином.

— Неужели ты еще не сыта по горло этими глупостями? Видеть одни и те же физиономии, выслушивать злые сплетни, встречать на каждом приеме одних и тех же женщин, старающихся изо всех сил перещеголять друг друга…