Стоунвилл выжидающе смотрел на нее.

— Ну? Одевайтесь же.

— Не раньше, чем вы с Фредди покинете комнату.

— Простите, дорогая, но я не хочу рисковать. Если Фредди будет стоять снаружи, эти люди могут передумать. Вас двоих я тоже не могу оставить наедине без охраны. Вдруг вы удерете через окно? — Он бросил на нее веселый взгляд. — Поверьте, дорогая, вы даже представить себе не можете, сколько женщин в корсетах и рубашках я повидал на своем веку.

— Вот в это я легко могу поверить, — фыркнула Мария. — По крайней мере, отвернитесь.

— Отлично. — Он повернулся к ней спиной. Фредди последовал его примеру. — Только поторопитесь. Я хочу успеть в Холстед-Холл к обеду.

— Мопси, сделай, как он говорит, — взмолился Фредди. — Я скоро упаду в голодный обморок.

— Ты можешь хоть на минуту перестать думать желудком! — возмущенно воскликнула Мария.

С чулками все оказалось просто, но вот платье невозможно было застегнуть в одиночку, оно так плотно сидело в талии и груди.

— Фредди, застегни мне платье, пожалуйста.

Фредди словно окаменел.

— Я не могу.

— О Господи! — выразительно вздохнул лорд Стоунвилл и подошел ближе. — Я знал, что американцы ханжи, но это уж слишком.

Не успела Мария и слова сказать, как он начал ловко застегивать ее платье. К своему ужасу, она вдруг почувствовала, что слабый запах его одеколона и прикосновение умелых пальцев пробудили странный жар внизу живота. Плохо, очень плохо!

— Такое впечатление, что вы хорошо умеете обращаться с женским платьем, — как можно равнодушнее произнесла она. — Результат долгой учебы, насколько я понимаю.

— Ну, вы же знаете нас, распутников, — сухо отвечал он. — Практика, практика и еще раз практика.

Мария невольно задумалась, сколько же падших созданий прошло через его постель. Неужели он касался их везде, как рассказывала тетка? Мария сглотнула. Трудно не думать о таких вещах, когда его пальцы при каждом движении касаются ее спины. Еще хуже стало, когда он, спустившись до нижней части, замедлил работу.

— Платье мне слишком тесно, — смущенно заметила девушка.

— Все дело в чертовых маленьких пуговичках. — Сейчас он дышал ей прямо в шею, отчего по коже побежали мурашки. — Слишком мелкие для мужских пальцев.

Мария втянула живот, и он, наконец, справился с застежкой, но тут она заметила, насколько скандально выглядит в этом наряде: грудь слишком обнажена. Это стало еще очевиднее, когда Стоунвилл обошел ее кругом и окинул жадным взглядом.

— Отлично! Просто великолепно.

От этих слов ее обдало жаром, сердце отчаянно заколотилось. А когда его взгляд с особенным интересом остановился на ее открытой груди, в памяти тотчас всплыли советы практичной тетушки Роуз: «Мужчины будут стараться коснуться твоей груди. Не позволяй». Она нервно хихикнула, а Стоунвилл выразительно приподнял бровь.

— Полагаю, вы не привыкли к подобным нарядам.

— Конечно, нет. Обычно платья мне по размеру, а в этом я не смогу проглотить ни крошки, иначе эта дешевка на мне треснет.

Тут обернулся Фредди.

— Тебе не повредит сбросить пару фунтов, Мопси, — фыркнул он.

Мария бросила на него сердитый взгляд, но тут на ее сторону неожиданно встал Стоунвилл:

— Ваша кузина безупречна. Ничего не надо менять. — Он окинул ее одобрительным взглядом. — Абсолютное совершенство.

У Марии вспыхнули щеки. Она не привыкла к экстравагантным мужским комплиментам. Отец был слишком практичен, а Натан — поглощен делами компании. Трудно было не поддаться лести лорда Стоунвилла.

— Вы имеете в виду, что я безупречно подхожу для ваших целей, — холодно ответила она.

— И это тоже, — весело согласился он, подождал, пока она соберет свои вещи, и удивительно галантным жестом предложил ей руку: — Прошу вас.

Секунду Мария со страхом смотрела на нее. Неужели она настолько тронулась умом, что решила вложить обе их жизни вот в эту руку? Ведь человек этот мог сделать с ними все, что угодно, увезти их куда угодно, и они ничего не смогут противопоставить ему. Но, по крайней мере, они не окажутся в тюрьме.

Наконец Мария подала ему руку. Глаза Стоунвилла торжествующе блеснули.

— Мудрое решение, мисс Баттерфилд. Вы не будете сожалеть о нем.

Но в этом она как раз сомневалась.

Когда карета тронулась, Оливер вынул часы и поднес их к окну, чтобы в свете газовых ламп разглядеть стрелки — ага, шесть с минутами. Отлично, они успеют как раз к обеду. Бабушка никогда не пропускает обедов.

Он посмотрел на сидящую напротив женщину. Жаль, что на ней редингот. Платье лучше обрисовывает ее фигуру. И жаль, что ему не позволено снять с нее и платье.

Застегивая ей пуговицы на спине, он едва сдержался, чтобы не коснуться губами изящного изгиба ее стройной шеи. Странная и непривычная ситуация: стоять так близко от женщины и не иметь возможности дотронуться до нее. Оливер привык брать от женщин все, что захочет, и обычно они его в этом поощряли.

Шея мисс Баттерфилд может составить лакомое первое блюдо. Одни ее губы способны надолго удовлетворить мужчину, что уж говорить о пышной груди. На секунду Оливер позволил воображению нарисовать заманчивую картину: вот он страстно ее целует, потом рука скользит за корсаж этого слишком смелого платья…

Осознав собственное возбуждение, Оливер чертыхнулся. Он не собирается соблазнять мисс Баттерфилд. Во-первых, она девственница, во-вторых, в любой момент может объявиться ее жених и усложнить дело.

Даже если — весьма солидное «если» — девчонка ему уступит, потом она будет сожалеть об этом. Нельзя задевать ее «моральные устои», иначе она в панике бросится наутек из Холстед-Холла.

Кузен Фредди с любопытством смотрит в окно, а девица, полная праведного негодования, сидит с безупречно прямой спиной. На губах ни тени улыбки. Плечи расправлены. Налицо полная готовность к бою. Она уже решила, что имеет дело с бесчестным соблазнителем, и не переменила мнения даже после того, как он спас ее кузена от виселицы.

Оливер был заинтригован. Женщины редко высказывали ему свое истинное мнение о его характере. Светские девицы боялись его до обморока — мамаши предупреждали их, что он опасен. Замужние дамы охотно делили с ним постель, им было не до того, чтобы упрекать его в вероломстве. Другое дело — сплетни за спиной. В обществе всегда с удовольствием смаковали особо скандальные подробности гибели его родителей.

Оливер нахмурился.

«Простите меня, пожалуйста. Ужасно потерять родителей. Я знаю это лучше других».

Внезапная боль в груди заставила Оливера поморщиться. Какое ему дело до ее сожалений? Пусть даже это ее сострадание нашло дорожку внутрь тщательно охраняемого темного уголка души и на миг согрело его.

Сочувствие ничего не значит. Ей незнакомы светские сплетни. Она в ужасе отшатнется, как только их услышит. Она не из тех женщин, кого может увлечь его опасный характер, она слишком «высоконравственна» для этого.

Оливер тряхнул головой, отбрасывая мрачные мысли. У него всего час, чтобы подготовить ее.

— До того как мы приедем в поместье, мне надо вам кое-что объяснить.

Девушка настороженно слушала. Лучше бы она его ненавидела, решил Оливер. Так легче держать дистанцию.

— По очевидным причинам мое обещание помочь в поисках вашего жениха должно оставаться известным лишь нам троим.

— Я буду молчать, — пообещал Фредди со своего места рядом с Оливером.

— Разумеется, я тоже, — сказала мисс Баттерфилд.

— И вы должны демонстрировать желание выйти за меня замуж.

— Я понимаю.

— Правда? Но это значит, что вы должны вести себя так, как будто испытываете удовольствие от моего общества.

К его удивлению, на губах девушки мелькнула улыбка.

— Думаю, я справлюсь. — Словно почувствовав, что смягчается, она вновь посуровела. — Но и вы должны вести себя ответственно.

— То есть, не должен пытаться вас соблазнить?

Она изумленно посмотрела на Оливера.

— Нет! Я имела в виду… Да. Вы ведь уже объясняли, что у вас есть более срочные дела. — Щеки девушки пылали. — О Боже, я и забыла! Вы сами говорили, что у вас нет ни чести, ни нравственных устоев.

Он множество разделал подобные заявления, но сегодня вдруг пожалел об этом. Похоже, он больше не испытывает удовольствия, шокируя молодых леди.

— Тем не менее, мисс Баттерфилд, я обещаю, что вашей невинности ничто не угрожает. — И добавил в ответ на ее скептический взгляд: — Вы не того типа, который мне нравится.

— Разумеется, не того. Любой это видит, — заявила она.

Оливер удивился, а девушка продолжила:

— Мужчина без моральных принципов не может пожелать женщину, у которой они есть. Она никогда не позволит ему совершить ничего дурного.

Фредди кашлянул, как будто чем-то подавился. Оливер понял ситуацию: у мисс Баттерфилд была пугающая привычка сразу излагать суть дела.

— Да, — согласился он, не найдя другого ответа. — Так и есть. А что вы имели в виду, когда говорили, что я должен вести себя ответственно?

— Вы обещали найти моего жениха. Я надеюсь, вы будете держать слово.

— Ах это. Ваш жених… — Оливер все время забывал о нем. Ему было трудно представить женщину, бросившуюся через океан на помощь своему жениху. Ради него самого никто бы такого не сделал.

Не то чтобы он захотел этого. Неразумно допускать такую привязанность, особенно учитывая его характер.

— Расскажите мне про этого вашего Натана, — ворчливым тоном проговорил он. — Почему вам пришлось самой отправляться в путешествие, вместо того чтобы послать кого-нибудь из компании вашего отца?

— Я же говорила. Все деньги отца вложены в дело и в собственность. Мои опекуны отказываются предпринимать какие-либо меры относительно Натана, утверждая, что он, скорее всего, занят переговорами. А у меня самой не хватало денег, чтобы кого-нибудь послать.