Что-то необычное в ее голосе заставило его обернуться, и у него захватило дух: как же она прекрасна! Нежное лицо, освещенное пламенем огня, разрумянилось, иссиня-черные волосы отливали мягким блеском, как драгоценный мех соболя. Но больше всего его поразила даже не красота Ребекки, а выражение фиалковых глаз: ошибиться было невозможно – ее глаза светились нежностью.

Казалось невероятным, что холодная и надменная Ребекка Ролингс, презиравшая всех «законников» и всегда готовая ринуться в драку, теперь смотрела на него с таким выражением. Глаза словно умоляли поцеловать ее, а губы так и манили отведать их сладость.

Этот взгляд пробудил в нем и другие воспоминания. О том, с какой любовью и заботой Ребекка ухаживала за Кетлин перед смертью, как она играла ее любимую песню, как по-доброму и с пониманием разговаривала с Билли. Она уже не была той колючей особой, что приехала в Паудер-Крик несколько месяцев назад, или он сам изменился, сумев увидеть за показным холодным притворством Ребекки ее доброту, мягкость, внутреннюю красоту…

Он смотрел на нее и не мог оторваться, она пьянила и согревала его сильнее, чем мог бы это сделать целый галлон кофе даже пополам с бренди.

– Вольф, – повторила Ребекка.

– Что?

– Можно задать вам один вопрос?

– Вы уже задали. Фиалковые глаза заискрились.

– Скажите, правду ли говорят… – начала она, стараясь говорить небрежно, чтобы не выдать, насколько важен для нее ответ, ведь от него зависело, как сложится дальше ее жизнь.

– Обычно слухи врут, – невесело отозвался Вольф. – Что конкретно вы имеете в виду?

– Что вы уже сделали или в ближайшее время сделаете предложение…

– Вранье.

– Вранье? – От волнения голос у Ребекки сорвался на писк. В глазах снова появился восторженный блеск.

Вольф уставился на нее, недоумевая, кто забил ей голову нелепыми слухами.

– Вот именно, – подтвердил он. – Еще есть вопросы?

Ребекка кивнула. Как легко он развеял ее худшие опасения! Слегка ошалев от радости и облегчения, она выпалила первое, что пришло на ум:

– Займитесь со мной любовью.

Он нежно коснулся пальцем ее щеки, очертил контуры чувственных губ.

– Ребекка, никогда не говорите такие вещи мужчине, если не имеете этого в виду.

– Я имею в виду именно это.

Вольф мысленно выругался. От ее слов и нетерпеливого призыва во взгляде ему стало жарко, чресла налились тяжестью.

Может, она опьянела? Вопреки тому, что он ей сказал, Вольф не собирался злоупотреблять ее состоянием, один мерзавец однажды подло воспользовался слабостью Ребекки, и он не желал причинять ей новую боль. Но она уже прильнула к нему, обняла за шею и, приблизив лицо почти вплотную к его лицу, прошептала:

– Не думайте, я не пьяная и сознаю, что делаю. Я люблю вас, Вольф, вы мне нужны. Надеюсь, вы хотите меня так же сильно, как я вас… Или я ошиблась?

– Маленькая колдунья, вы не ошиблись, я хочу вас так, как никогда не хотел ни одну женщину, даже Клариссу. – Он сжал ее запястья. – Вы отравили мою кровь, словно золотая лихорадка или виски, только еще сильнее. Черт, намного сильнее. Я больше не могу думать ни о ком, кроме вас. Остальные женщины, которых я знал и которые вроде бы нравились мне, не достойны даже нести перед вами свечу. Когда я с ними, я думаю о вас, когда я один, я опять думаю о вас, а когда я с вами… Господи, я думаю о том, чем бы мне хотелось с вами заняться.

– Ну так займитесь, – прошептала Ребекка. Поцелуй был ласковым, невообразимо приятным, но с каждым мгновением становился все более страстным. Вольф с жадностью терзал ее губы, пожирая их, заставляя Ребекку стонать и молить о большем. Его язык скользнул в рот, слегка, неуверенно коснулся ее языка, потом осмелел, и это была уже ласка собственника. У Ребекки закружилась голова, разум ее быстро терял контроль над чувствами.

– Ребекка, я тебя люблю, – хрипло выдохнул Вольф, – я люблю в тебе все.

Девушка ощутила жар и твердость его напряженной плоти, одновременно почувствовав, как его плечи, руки, ноги задрожали от напряжения.

– Я люблю тебя, Вольф, я тебя хочу… – бессвязно шептала Ребекка, – ты мне нужен…

Руки Вольфа нашли ее груди и стали ласкать сквозь одежду, даря ей восхитительные ощущения, от которых слабели ноги. Ребекку охватило желание – нежное, как солнечный свет, и всепоглощающее и жгучее, как пламя. Под умелыми ласками она тихонько постанывала от наслаждения. Не переставая гладить ее грудь, Вольф припал губами к шее и проложил обжигающую дорожку поцелуев вниз от уха.

Когда Ребекка глухо застонала от сладкой муки, он медленно опустил ее на одеяло, глядя в ее затуманенные страстью глаза. Затем так же медленно, продлевая удовольствие и усиливая взаимное возбуждение, принялся расстегивать ей блузку. Пальцы были ловкими и умелыми, взгляд обещал наслаждение. Ребекка закрыла глаза. Продолжая расстегивать пуговицы, Вольф осыпал поцелуями ее сомкнутые веки, щеки, прижался губами к нежной впадинке у основания шеи.

Каждое прикосновение вызывало у Ребекки головокружительные ощущения, его губы и пальцы обжигали кожу, а когда она открыла глаза и встретилась с ним взглядом, у нее захватило дух от радостно-пугающего ожидания.

Наконец блузка была расстегнута, вытянута из-под пояса темно-синей шерстяной юбки и отброшена в сторону. Глазам Вольфа открылась нежная грудь с розовыми сосками, едва прикрытая кружевом нижней рубашки. Сердце у Ребекки стучало так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

Вольф, казалось, упивался открывшимся перед ним соблазнительным зрелищем, в серых глазах вспыхнуло откровенное восхищение. Он заметил, как порозовела от страсти ее кожа, дыхание участилось, грудь быстро вздымалась и опадала, все тело безмолвно молило о прикосновении. Глядя на нее сверху вниз, Вольф улыбнулся нежной улыбкой. Ребекка потянула его на себя.

Она была такой прекрасной, теплой, податливой и невинной, что он почти умирал от желания, вдыхая аромат ее волос и пропуская между пальцами шелковистые пряди. Вольф нагнулся, лизнул бесстыдно выпиравший сосок, и Ребекка задохнулась от наслаждения. Его губы ласкали одну твердую бусину, а пальцы дразнили вторую.

Ребекка пылала, тело стало мягким и горячим, как расплавленный воск. Пусть она демонстрировала всему миру холодную неприступность, однако Вольф знал, что на самом деле этим темноволосым ангелом правила страсть. Что бы с ней ни сделал этот мерзавец Нил Стоунер, ему не удалось уничтожить ни ее страсть, ни ее жажду любви. Видя, как тело Ребекки выгибается под ласками его губ и рук, он вдруг понял, что до конца своих дней не сможет насытиться ею.

Прижавшись губами к его губам, Ребекка тихо застонала и погрузила руки в его волосы. Тело Вольфа пылало, не меньше ее собственного, твердое мужское естество, упирающееся ей в живот, казалось огромным и мощным. Он желал ее так же, как она его. От этой мысли Ребекка испытала непривычное ощущение власти. Повинуясь только инстинкту и голосу страсти, она выгнулась навстречу Вольфу, обняла его, крепче прижимая к себе.

– Как ты прекрасна, Ребекка, невероятно прекрасна, – прошептал он, согревая дыханием ее губы. – Любимая, я не сделаю тебе больно, обещаю, я больше никому не позволю причинить тебе боль.

Ребекку поглотили острые сладостные ощущения, сознание окутал разноцветный туман. Она твердо знала лишь одно: ей нужен этот мужчина, ее желание так велико, что с ним невозможно бороться. Вольф щедро одаривал ее наслаждением, и она стремилась ответить ему тем же. Их одежда валялась в стороне бесформенной грудой, обнаженные тела сплелись на одеяле.

Ребекка обхватила Вольфа ногами, осыпая поцелуями его плечи и грудь, руки любовно ощупывали рельефные мускулы его спины. Потом она запрокинула голову и всецело отдалась наслаждению, которое дарили руки, язык и губы Вольфа. Он ласкал и целовал атласную кожу, нежно покусывал, вызывая у нее ощущения на грани удовольствия и боли, губы и язык двинулись вниз по ее телу и достигли желанной цели, пробуя на вкус горячую влагу желания.

Когда Вольф раздвинул ей ноги, Ребекка инстинктивно раскрылась ему навстречу, но когда он стал входить в нее, тут же напряглась, в широко распахнутых глазах появился безотчетный страх. Вольф мог только догадываться, какие страшные воспоминания пронеслись в ее памяти.

«Будь проклят Нил Стоунер, что б ему гореть в аду!»

– Не бойся, любимая, доверься мне. Глядя в склоненное над ней красивое лицо, раскрасневшееся от страсти, Ребекка кивнула. Она всецело доверяла Вольфу, но тело напряглось в ожидании боли. Он снова начал целовать ее, ласкать… казалось, его терпение и выдержка безграничны, и она расслабилась, к ней вернулось желание. Когда он наконец медленно, дюйм за дюймом вошел в нее, Ребекка не ощутила боли, испытывая лишь стремление полнее слиться с ним. В ее взгляде больше не было страха, глаза превратились в две синие звезды, излучающие любовь и горящие нетерпением, поэтому Вольф перестал сдерживаться и дал волю своей страсти. Жадно припав к ее губам, чтобы успокоить и ободрить, он начал двигаться.

При первых глубоких толчках Ребекка вскрикнула, чувствуя в себе пульсирующую мужскую твердь, заполнившую лоно. Потом ее охватило восхитительное, ни с чем не сравнимое ощущение, как будто она с головокружительной скоростью неслась по крутому склону каньона, не в силах управлять стремительным движением. Она находилась словно во сне и в то же время в полном сознании, с небывалой остротой переживая все эти волшебные ощущения.

Когда все кончилось, оба лежали в сладкой истоме, обессиленные, не выпуская друг друга из объятий. Пламя в очаге постепенно умирало, и вскоре хижина погрузилась в темноту.

– Милая, сладкая Ребекка, – прошептал Вольф, крепче прижимая ее к себе и целуя в грудь. – Никогда не бросай меня.

– Бросить тебя? – Неужели даже после их удивительной ночи любви, у него остались какие-то сомнения? Проклятая Кларисса, это она сделала его таким недоверчивым.