«Высокий суд хотел бы…»


Свидетели у барьера:

Спиноза: «Если бы люди способны были направлять собственную жизнь осторожно и рассудительно, если бы им всегда везло, они не были бы подвержены никаким суевериям. Но поскольку они часто оказываются в ситуации настолько критической, что не знают, как из нее выбраться, и, с другой стороны, без конца желают иметь все больше и больше вещей, они самым жалким образом колеблются между страхом и надеждой и, в конце концов, оказываются готовы верить неизвестно во что».

Гегель: «Человек есть эта самая ночь, это пустое ничто, эта ночь, что обволакивает все своей простотой, бесконечное множество понятий, образов, ни один из которых в действительности ни продуман, ни представлен. Именно здесь, именно ночь, природа изнутри, „эго“ в чистом виде. А вокруг этого фантасмагорического спектакля непроглядная тьма: здесь неожиданно появляется окровавленная голова, там — бесформенная белая масса, тут же исчезает. Именно такую ночь обнаруживаешь, когда смотришь человеку прямо в глаза, ночь, что становится все более и более чудовищной, это перед нами опускается ночь мира».

Маркс: «Деревянной болванке необходимо подвергнуться некоторой трансформации, чтобы превратиться в стол. Стол из-за этого не перестает быть деревом, то есть осязаемой вещью, одной из прочих осязаемых вещей. Зато стоит ему появиться на сцене в качестве товара, стол становится вещью сверхосязаемой, хотя и не перестает быть от этого осязаемым. Ему недостаточно просто быть поставленным на четыре ножки, он опрокидывается вверх тормашками перед всеми остальными товарами и начинает выделывать акробатические трюки, более странные, чем если бы вдруг принялся танцевать».

Овербек[11]: «Во время пребывания в Базеле, в отеле Круа Бланш, летом 1884 года, Ницше, больной, прикованный к постели, откровенно излагал мне свою тайную доктрину, тихим шепотом и с видом столь зловещим, как если бы речь шла о каких-то неслыханных откровениях».

Фрейд: «Когда речь заходит о вещах, связанных с сексуальностью, люди говорят об этом как угодно, только не искренне. Они отнюдь не стремятся раскрыть свою сексуальность, они маскируются, прячутся за толстым наслоением лжи, как будто в мире сексуального они всегда вели себя дурно. И в самом деле, о своей эротической жизни никто не может говорить свободно и открыто».


Председатель:

— Господа, перед нами обвинительное заключение. Подсудимый обвиняется в том, что:

1) вел себя в жизни осторожно и осмотрительно, при том, что ему всегда везло;

2) смотрел прямо в лицо всему негативному, преобразуя его в магическую силу;

3) был нечувствителен к танцу живота всякого рода товаров;

4) в непрерывном экстазе переживал вечное повторение одного и того же; откровенно говорил о своей сексуальной жизни.


Свидетели:

— Это он! Он! Тот, кого мы ждали! Китаец! Освободите его! Аллилуйя!

Председатель:

— Охрана, удалите свидетелей, освободите зал. Здесь кое-кто начинает слишком много размышлять! Люки! Задрайте люки!


Давайте уточним: изящество и деликатность относятся к области чувственности, которую можно доказать и которая всегда скрыта. Дора, к примеру, испытывала оргазм быстрый и сильный, что, в конечном счете, встречается довольно редко. Обычно это много шума из ничего, умело срежиссированный эксгибиционизм, обморок, словно перед кинокамерой, клише фригидности, самка или самец, которые не знают друг друга, раздражают друг друга, чрезмерно стараются. Фиаско или симуляция, вот и весь диапазон. Вспышки ревности Доры были, в действительности, вспышками возбуждения, она без труда принимала их, никакой ненужной психологии, никакого морализма. Едва заметный взмах тыльной стороной ладони, как если бы это было некое облачко, стремительность рефлексов и реакций. Мы не говорили с ней о своих истоках, это глупо. Жизнь слишком коротка, чтобы рассказывать друг другу свое прошлое, никакого утраченного времени, мы не ищем, мы находим. Равно как и никакого будущего, мы остаемся на протяженной линии. Протяженной. Ненапряженной.

Вернемся к нашему сюжету: маленькие груди, твердые ягодицы, сильные бедра (плавание), округлые ноги, чудная чувственность (рука скользит, ноги сгибаются, голова на подушке поворачивается справа налево), прекрасные прикосновения (легкие пальцы, мы забываем, что от итальянского toccare произошло музыкальное токката). Никакого смущения, как это часто бывает, когда исследуешь нежное женское триединство: клитор-вагина-анус, большинство мужчин этого не понимают, они не в состоянии идентифицировать все эти устья, известное дело. Никаких просьб о ребенке, или так, слегка, словно смутные воспоминания о доисторической эпохе. Вспышка оргазма, как электрическая искра, которая продолжает гореть медленно в глубине, когда меняется ритм дыхания, вот снова меняется, вибрирует на высоких частотах, это уже не дыхание, оно сродни мыслительному процессу. Утро, полдень, ночь, или наоборот. Все это подвергается проверке смехом, словами, модуляциями голоса, насмешливым или нежным. Радость речи ради самой речи, возможность прислушиваться к тому, что происходит в глубине, музыкальный дар. Доктор, почему человеческие существа не умеют друг друга слушать? Почему к ним не возвращается звук собственного голоса? Думаете, это имеет отношение одно к другому? Как вы получаете оргазм? Как строите фразы?

Отсюда и дружба с Кларой, которая, как могла, избегала процесса разговора. Да, нет, может быть, а, ну ладно, вы полагаете, в самом деле, невероятно — вот и весь ее словарь. И поскорее вернуться к тишине или своему пианино. Она тоже становилась больной от голосов слишком низких, слишком резких, кричащих, пронзительных, шершавых, жеманных, тягучих, ноющих, требовательных, раздражительных, заискивающих, скрежещущих. Самое вожделенное происходит внутри горла, особенно если два человеческих существа общаются между собой. Именно там удается понять все, представить все, это ужасно, это светло, это кровосмесительно. Вот два тела. Они осуществляют деяния предосудительные, заслуживающие порицания, это непростительно, недопустимо, необходимо расстаться во что бы то ни стало, ненависть, подозрения, осуждение. Дьявол следит за тем, чтобы замутить воду, секс разгаданный, хорошо сыгранный ему мешает, что до него, он предпочел бы флейту или большой барабан, только не клавишные, там слишком много нюансов. Вам предлагают на продажу картинки, изображающие тело, никаких интонаций. Для рекламы формы спортивные или эфирно-возвышенные, или же, напротив, чтобы сделать вид, будто это искусство, уродливые, скелетоподобные, заплывшие жиром, скованные. Откройте какой-нибудь журнал мод или, к примеру, журнал морд (почему нет?), поочередно обе пропаганды пытаются выставить себя в лучшем свете. Деньги и голубые лепестки цветка, ужас и отбросы: в этой трагической доброй воле ни малейшего серьезного изъяна.

Ни детей, ни денежных пузырей, следовательно — и никакого стремления к смерти. В действительности филигранно вырезанные, накрашенные и нарумяненные черепа преследуют вас повсюду. Тупое и твердое, как бетон, пуританство навязывается вам без конца в виде сладкого сиропчика или кислоты. Черепа, озноб, убийство или жертвоприношение, страстное стремление к вырождению ради смерти, все в наличии.

Я преувеличиваю? Да нет же, достаточно суметь прочесть слегка закодированные послания, включенные с 1959 года в Танжере (прошло уже сорок лет, а какое убыстрение с каждым годом) нашим славным шерифом Бурроу, агентом 666, в его взрывоопасное сочинение «Нагое пиршество». Что здесь собирается делать, всего лишь спустя пятнадцать лет после Второй мировой войны, общество Ислам и Ко? Что означает это Ралли Деградации, организованное в рамках Конгресса Анонимных Наркоманов в Тегеране? А эта неслыханная аллюзия на Магомета под довольно прозрачным сокращением «Маго»? А ссылки на Маджуб? Ну-ну, некоторые книги, к счастью, гораздо больше, чем просто книги. Можно составить их список, чтобы не путать с прочей макулатурой. Откроем глаза: «Цели общества Ислам и Ко довольно туманны. Бесполезно говорить, что все акционеры имеют расхождения во мнениях и усердствуют изо всех сил, пытаясь обойти один другого». Желаете диалог из до-спидовской эры? Извольте:

«— Сколько времени может продлиться эпидемия?

— Столько, сколько мы сможем ее поддерживать».


Программа ясна: глобальное распространение НПР (Необратимых Психических Расстройств). В одурманенной наркотиками вселенной больше не продают товар потребителю, продают потребителя товару. Наркотики любого вида: героин, морфин, кокаин, пантопон, опиум, пальфиум, список, если хотите, можете продолжить. Химики развлекаются в подвалах по всему миру, время тянется одинаково долго в мрачных предместьях Гаваны, Боготы, Санкт-Петербурга, Кемпера или Рабата. В эту пору уже существуют ныне усовершенствованные демоны: Телепатическая Бюрократия, Тресты Времени, Принудительные Снотворные, Инъекции Тяжелых Флюидов. Шериф констатирует, без особых переживаний или удивления, что «органы теряют всякое постоянство, идет ли речь об их местоположении или функциях… анусы фонтанируют, раскрываются для испражнения, закрываются снова». Незачем и уточнять, что содомия, сделавшаяся здесь обязательной, становится в этих условиях искусством высшего пилотажа. Впрочем, всеобщее прелюбодейство контролируется перехватчиками в своих самых интимных излучениях, дабы служить опытам по психологической переориентации. В свете всего этого, каким хитрым должен быть тот, кто возьмется отличить сон от реальности, галлюцинацию от расчета, обычный фантазм от содомитской оргии, лицо от мерцающего овала, отраженного потрескивающим монитором компьютера. Вы сумели бы отличить Пианиста от Пуантилиста? Прорицателя от Чревовещателя? А стоило бы. Сотрясения, вибрации, излучения, превращения, проникновения тел одно в другое, бритые затылки, серийные убийства, насаживание на рукоятку, соединение в паз, исследование щупом, залп из выпускного клапана, время взрывается, застывает, заледенев, сосредоточивается на частичках отходов. Испражнение царит над Вырождением. Фальсифицированное будущее мира — это будущий мир фальсификаций. «Вот Пророк и его Откровение: при вспышке оргазма появляется Бог в виде анального кратера… Превращение тел происходит через это устье… Вход там же, где и выход…»