— Мы с Люси были очень близки.

— С сестрой?

— Да. Не знаю как ты, но я считаю, что это очень важно — быть в дружеских отношениях с тем, кому ты сдаешь комнату. Поэтому и плата такая низкая. И я не хочу сдавать комнату тому, кто уже мой друг. Потому что в таком случае все известно заранее.

— Ты права, — согласилась Анна. — Мне кажется, лучше…

— Но ты, же понимаешь, что в любом случае это должен быть кто-то, кого рекомендовали знакомые.

— Да, конечно, — поспешно согласилась Анна.

— Но это совсем не означает, что… Я хочу сказать, что соседкой должен быть такой человек, с которым я при любых других обстоятельствах все равно могла бы подружиться.

— Господи, конечно, ты права, — тихо ответила Анна, готовая переехать к Соне немедленно.

Теперь, когда ее повысили в должности на «Радио-Централ» и сделали оператором на передаче «SOS!», она с трудом, но может позволить себе «низкую» квартирную плату Сони. Бросить свою жалкую конуру в Свисс-Коттедже и занять место Сониной сестры. Смеяться вместе с Соней, подружиться с ней, погрузиться в Сонину жизнь и забыть о своей собственной.

— Ну, вот и вся квартира, — сказала Соня и повела Анну обратно в гостиную.

— Мне она очень-очень понравилась. Правда.

— Я рада… Черт, времени-то уже сколько! Мне нужно сходить на рынок.

— Ой, да, конечно. Я пойду. — Анна взялась за свою байковую сумку.

— Нет-нет, погоди. Побудь еще, все нормально. Просто сегодня Лео пригласил Флевидора и еще нескольких друзей на ужин.

— Сюда? — Анне показалась, что Соня искренне хочет, чтобы она осталась, поэтому она снова опустила сумку на пол. Сумка шлепнулась на пол, как маленький испуганный зверек.

— Да.

— И ты не против, чтобы они все пришли к тебе?

— Нет, я люблю готовить. Одна только проблема — все об этом знают и пользуются этим, — рассмеялась Соня.

— Ну, это как обычно.

— Итак, чем ты обычно делаешь по вечерам? — спросила Соня.

Анна, хоть убей, не могла припомнить, чем же она вообще занимается в свободное время. Похоже, она только и делала, что смотрела телевизор.

— Когда как. Сегодня, например, иду на вечеринку, — ответила Анна, на ходу решив, что пойдет на вечеринку к двоюродному брату Ру.

— Здорово. А обычно, в течение недели? — Соня села на диван напротив Анны и закинула ноги на стеклянный столик. Тоненькая как тростинка, в этой позе она напоминала уставшую балерину во время антракта.

— Я хотела сказать… может быть, ты входишь в какой-нибудь клуб?

Анна опять подумала о «Тайном Союзе».

— Я не поняла, ты о чем?

— Ну, например, что-то типа «Блэкс»?[2]

— Э-э-э, нет.

— «Сохо Хаус»?[3]

— Нет-нет, я не вхожу ни в какой клуб.

— Чем же ты тогда занимаешься по вечерам?

— Хожу куда-нибудь. Или смотрю телевизор.

— Понятно. — Казалось, Соня разочарована, и Анна подумала, не выдумать ли ей какое-нибудь хобби. Допустим, йогу или аква-аэробику.

— А что ты смотришь по телевизору? — спросила Соня.

— Да то же, что и все, — ответила Анна, — сериал «Сайнфилд»… Алана Патриджа…[4] сериал «Друзья»…

— Должна признаться, я не видела ни одной из этих программ… — сказала Соня.

— А еще документальные фильмы, — добавила Анна, пытаясь на ходу вспомнить, что же еще она смотрит. — Новости и аналитические передачи, такие как «Панорама», «Горизонт», «Слово и Дело»…

— Я хотела сказать, что у меня нет телевизора. Анна огляделась по сторонам. Так вот в чем дело! А она еще никак не могла понять, чего так не хватает в гостиной, что делает ее такой особенной. Привычные предметы — стереосистема, книги и даже картины на стенах — были не просто сами по себе великолепны — они как-то слишком уж бросались в глаза, слишком громко заявляли о своем существовании. У Анны они бы были развешаны и расставлены как должно; у нее в квартире расположение остальных вещей определял телевизор. Все остальные вещи отдавали ему дань должного уважения и радовались тому, что могут отражаться в его экране. Эти произведения искусства служили бы в любом другом доме просто фоном и своего рода развлечением на время рекламных пауз в мыльных операх Анны и «Очевидце преступления» Мирны.

— У тебя вообще нет телевизора?

У Анны с Мирной было по телевизору в каждой комнате, за исключением разве что туалета, где валялась лишь стопка женских журналов.

— Нет, — медленно ответила Соня, — но я не против, если соседка захочет принести свой.

— Я бы, наверное, захотела, — сказала Анна, вдруг сильно оробев.

— Ну, я бы не возражала. Не то чтобы я ярая противница телевизора, просто мне как-то недосуг было подумать о его покупке.

Анна как раз очень даже много думала о телевизоре. В далеком 1970 году Поттеры стали первыми на их улице обладателями цветного телевизора. Родители купили тогда телевизор с самым большим экраном, чтобы Анна проводила больше времени с ними — последнее средство удержать дочь дома. Она даже пропускала школу, притворяясь больной, чтобы посмотреть «Семью Салливанов», иначе ей пришлось бы пропустить все серии про войну. И как только маме могла прийти в голову ужасная мысль отправить ее сразу после гриппа в школу, ведь тоща она пропустила бы серии с Кити и потеряла бы нить сюжета. Что еще оставалось делать? Конечно, пришлось притворяться. А потом ей надо было обязательно дождаться решения по одному затянувшемуся процессу в Королевском Суде. Телешоу «Фингербобс» и «Улицу Сезам» вызывали у нее умиление. Во время поездок за границу на праздники важнее всего для нее было находиться поблизости от турбазы, и тогда она могла смотреть телевизор. Анна смотрела «Бради Банч»[5] на итальянском языке, иногда передача шла с субтитрами. Но и без субтитров все было не так уж плохо. Если родители отправлялись на пляж без Анны («Нет, нет, идите, идите»), то у нее появлялась возможность понять, что именно говорили Валтоны, когда их одновременно дублировали на английский.

— Мне нужен телевизор, — решительно сказала Анна и вытащила из своей сумки ручку. Вертя что-нибудь в руках, она чувствовала себя увереннее. Ручка придавала ей силы.

— Хорошо, пусть будет телевизор, — сказала Соня примирительным тоном. — Итак, скажи мне еще раз, чем ты занимаешься? В смысле — где работаешь?

— Ну-у, — протянула Анна, сомневаясь, стоит ли ей говорить правду про «Радио-Централ» или лучше что-нибудь придумать. Она положила ручку на журнальный столик. — Я принимаю звонки, — Она решила все-таки сказать правду. — Я принимаю звонки слушателей и перевожу их на пульт к ведущему передачи.

— Это, наверное, интересно, — равнодушно отозвалась Соня.

— А скажи, чем ты занимаешься. Какие фотографии?..

— А как, ты говоришь, называется эта программа?

— Меня только что перевели из одной программы в другую. Я работала в программе «Час Джимми Сэлада», а теперь меня перевели в передачу Пэмми Ловенталь. Я приступаю к новой работе в этот понедельник, — объяснила Анна.

— Джимми Сэлада?

— Да.

— Никогда не слышала. И… ты сказала, Памела Андерсон?

Анна засмеялась и тут же извинилась:

— Нет, ее зовут Пэмми Ловенталь, а не Памела Андерсон.

— А что это за передача?

— Ну, называется «SOS!». Эта передача помогает людям решать их проблемы. Они звонят туда и просят совета.

— Решать проблемы? — переспросила Соня таким тоном, как будто до нее только что дошло, что значит слово «проблема». Казалось, что она вот-вот рассмеется.

— Вообще-то это повышение, — Анна слабо улыбнулась. — Эта передача идет в дневном эфире.

Опять повисла пауза. Тут, к радости Сони, раздался телефонный звонок.

— О боже, мне надо ответить. У тебя есть ко мне какие-либо вопросы?

— Нет, — Анна встала. Она опять увидела свое отражение в зеркале. Господи, неужели она такая коротышка! — Нет, все понятно. Спасибо.

— Алло, Биба?.. — сказала Соня в трубку.

Анна взяла сумку и, проходя мимо Сони в прихожей, улыбнулась ей.

— Биба, подожди секундочку. — И Соня повернулась к Анне, которая на этот раз нашла дружескую поддержку в виде дверной ручки: — У меня записан твой телефон.

— Да-да, — откликнулась Анна, держась за ручку.

— Прошу прощения, что не могу дать тебе ответ прямо сейчас. Но ты, же знаешь, мне надо подумать.

— Конечно. Спасибо.

— Не за что. Это тебе спасибо.

Выйдя из квартиры, Анна вспомнила, что оставила свою ручку на журнальном столике. Ручка была дорогая, с хорошим пером и со сменным баллончиком для чернил. Проклятье! Если она хочет, чтоб ее новая работа в «SOS!» началась в понедельник так, как она задумала, то ей просто необходима эта ручка. Так как дверь все еще оставалась незапертой, то Анна вошла обратно в квартиру и уже собиралась крикнуть: «Соня, извини, это опять я. Я забыла ручку», — когда вдруг услышала, что Соня говорит по телефону о ней, Анне Поттер.

— Кто-то из друзей Энди. Некая Анна Потгер… Нет, не думаю… Нет, то была Анна Сутер, идиот…

Анна замерла, держась за дверную ручку. Она услышала, как Соня рассмеялась.

— Просто смешно… Да нет, сама мысль, что она похожа на Анну Сутер. Да нет, она просто какая-то не такая. Жаль, потому что когда я разговаривала с ней по телефону, то она показалась мне очень даже ничего. У нее эта проблема…

Забыв про свою дорогую ручку, Анна кинулась прочь оттуда. Сбегая по ступенькам, она умудрилась поскользнуться и упасть, вещи из ее сумки: пластиковый кошелек, проездной билет, запасная гигиеническая прокладка — все посыпалось вниз по лестнице. Она подняла пустой целлофановый пакет из-под бутербродов, на котором остались следы растекшегося майонеза. Она просто какая-то не такая. Господи, да она из кожи вон лезла, чтобы понравиться Соне: отвечала на вопросы, улыбалась, скрывала свою жуткую экзему, прикидывалась, что ей нравятся Лист и Тургенев, — и что в результате? Оказалось, что она производит впечатление «человека с проблемой». Теперь только Анна заметила, что ушибла ногу. Она задрала штанину и обнаружила на коленке кровавое пятно. Коленка напомнила ей бетон, истекающий кровью. Но рана в бетоне не удивила ее. Анна уже не раз замечала, что в жизни ее повсюду окружают символы. На ее черное настроение небо отвечало угольной чернотой. Если бывали неприятности на работе, то у нее ползла стрелка на чулке. Когда она слышала детское пение, это предвещало хорошие новости. Когда ОН сказал ей, что между ними все кончено, какая-то женщина примерно ее возраста упала на тротуаре прямо напротив них на противоположной стороне улицы.