Пилот Калеба был огромный бывший военный по имени Спенс. Он был немногословен, но Спенс был надежен, как гора. Он всегда поджидал нас у вертолетной площадки, так же, как и сейчас. Двигатели уже работали, я припарковалась и закрыла дверь Вуди. Калеб помог мне преодолеть дикий ветер от пропеллера и усадил меня в кресло.

Он пристегнул меня, я наблюдала, как он внимательно застегивал вокруг меня ремень безопасности, проверив замок несколько раз. Своего рода метафора, именно это он пытался сделать и в жизни, обезопасить. Я полностью доверилась ему.

Он быстро чмокнул меня, прежде чем пристегнуться самому. Казалось, что у Калеба не было никаких сомнений на этот счет, и мне нравилось, что он был так уверен по жизни. Его уверенность очень важна была для нас обеих сейчас, потому что у меня самой столько уверенности не было.

Пришло время лицом к лицу встретиться с моей новой жизнью, в центре которой я оказалась, при повышенном внимании общественности, и не важно насколько я презирала эту идею. Сейчас я была с Калебоми это главное. Со всем остальным можно будет разобраться и потом.

Время, чтобы я смогла обдумать свое новое положение, было мизерным.

Через несколько минут, а точнее через пятнадцать, Спенс совершил посадку на крышу здания Blackstone Global Enterprises в деловом центре Бостона.

26.

Калеб

— Калеб, ты же не серьезно с этой девушкой. Она незаконнорожденная внучка нашей бывшей домохозяйки, ради всего святого. — Моя мать стояла в моем кабинете, в своих доспехах от Prada и Gucci, пытаясь своим неодобрением Брук повлиять на меня. Помешательство было единственным объяснением психического состояния моей матери в данный момент.

— Уверяю тебя, я абсолютно серьезен по отношению к Брук, и для записи, она внучка твоей снохи, которая теперь замужем за моим очень богатым дядей. И еще одна новость для тебя, мама, мы же живем не в пятидесятые, когда все так заботились о родословной. Такой аспект как внебрачный ребенок не имеет большого веса, когда есть деньги, чтобы повлиять на него… мое состояние и Германа должно быть достаточно, чтобы сгладить любые оскорбленные чувства. — Это был вызов, чтобы сдерживать мои прохладные с ней отношения. Она выждала три дня, после новости на первых страницах, прежде чем снизойти до меня, бросив свои два цента по поводу Брук. Я совсем не нуждался в данный момент в ее заднице, поскольку отбивался от безжалостной прессы, сражавшейся за объедки, как гиены над трупами. Это было утомительно.

— Твой отец стал бы страдать от твоего выбора, — сказала она, покачав головой.

— Серьезно, мам? Ты веришь, что папа не одобрит бы Брук, если бы он был жив?

— Да, Калеб, я знаю, кого бы он хотел видеть рядом с тобой.

— Я не согласен. Ты ошибаешься. Причем на сто процентов. Он сказал мне держаться за ту, которая сделает меня счастливым всем сердцем. Поскольку Брук — единственная женщина, которая может сделать меня счастливым, я держусь за нее.

— Он так сказал тебе, сынок? — спросила она немного более рассеянно, нежели, когда начала наш разговор.

— Когда умирал, да, сказал.

У нее отразилась гримаса боли на лице, и я понял, что она до сих пор горюет о нем.

— В конце жизни, у него возникли некоторые сожаления, но он не стал бы мириться с твоими отношениями с Брук. Имя Блэкстоунов было слишком важно для него. — Она медленно покачала головой. — Нет, он не одобрил бы, Калеб, особенно сколько он сделал для тебя, он хотел, чтобы ты получил самое лучше, что может предложить тебе жизнь.

— Разве не так поступает каждый родитель со своим ребенком? Разве родители не хотят, чтобы их дети были счастливы и не стараются дать им все самое лучшее?

Могу сказать, что она зашла в тупик, благодаря моей логике.

— Это не все. Твои отношения с Брук не выдержат давления общества. Она не сможет подняться выше своего скандального прошлого…

— У нее нет скандального прошлого, мама!

— Брук никогда не будет принята как одна из рода, — жестко сказала она.

— Брук не заботится о социальном статусе, и, честно говоря, меня тоже он мало заботит. Если мне не придется посещать следующее мероприятие, где род расхаживает напыщенно разодетый с самодовольным видом, распространяя вокруг себя запах Шанель, что чуть ли у них пар не идет из задницы, я согласен. Я также могу выписать чек на благотворительность, не посещая самого приема.

— Тебе необходима жена, которая понимает, как двигаться в обществе, в котором ты родился, сынок.

— Ты имеешь ввиду, кого-то вроде Дженис?

— Конечно. Торндайки также расстроены, как и Дженис. Алисия сказала мне, что они были шокированы, узнав, что ты завязал новые отношения сразу после разрыва с Дженис. Им это совсем не понравилось.

— Ну, не надейся, потому что Дженис явно не кандидат в мои будущие невесты. Им не нравится, что я предал их дочь. Я избавлю тебя от всех неприглядных подробностей и просто оставлю все, как есть. А подробности безобразные. — Она скривилась. — Кроме того, есть только один человек, который никогда не претендовал на звание миссис Калеб Блэкстоун, и ее зовут Брук Кастерлей.

— Калеб, ради бога. Все мы знаем Дженис уже много лет. Я уверена, что она не способна сделать ничего, что не сделала бы другая отвергнутая тобой женщина, если учесть, как резко ты с ней порвал.

Мама дорогая, ты даже не представляешь на что она способна. Очевидно, родители Дженис совершенно не имели понятия о психическом состоянии и агрессии, манипуляциях своей дочери. Мне стоило сделать фотографию своей ванной комнаты, прежде чем Энн привела все в порядок. Джеймс получил от нее смс-ки, поскольку я заблокировал ее номер. Даже Джеймс был удивлен, что она говорила ему обо мне.

— Она все еще верит, что ты женишься на ней, — поделился он со мной на прошлой неделе. — Она говорит, что ты только оттягиваешь время со своей английской шлюхой, но потом ты опомнишься и попросишь у нее прощение за то, что порвал с ней. Она бл*дь бредит, мой друг. — Я не мог с ним не согласиться. Спасибо, бл*дь, я меня хватило мозгов с ней порвать.

— Дженис не для меня и никогда не будет.

— Это очень жалко, Калеб, и если бы твой отец был жив, он бы сказал тебе то же самое.

Нет, он бы не сказал.

— Такое случается, мама, — сердито выстрелил я в ответ. — Лучшее, что ты можешь сделать, понять, что я и Дженис не подходим друг другу. Я никогда не рассматривал ее в качестве невесты.

— Так ты, действительно, собираешься жениться на этой девушке без семьи, без денег, и без социального статуса? — спросила она с досадой.

— Когда она будет готова, да. И ожидаю, что вся моя семья примет ее в наш род с энтузиазмом, проявив доброту и уважение. Если ты не можешь этого сделать для Брук, то ты не будешь иметь и меня в своей жизни. — Я хотел, чтобы она поняла мои серьезные намерения. — Если ты мне не веришь, просто посмотри, что получится.

Я никогда не думал, что доживу до такого дня, когда моя мать забудет про все стандарты своего статуса, которых она усиленно придерживалась. Прежде чем я успел сказать последнее слово, она вступила в сражение. Удивительно. Это было странно наблюдать, потому что я никогда не видел, чтобы она теряла завесу холодной уверенности, которую всегда таскала с собой. Никогда. Конечно, это не то, что я хотел услышать от нее.

$$$

Каждый год в субботу после дня Благодарения в штате Массачусетс в клубе Back Bay проходит осенний бал. В этом году будет 108-й благотворительный бал с дресс-кодом — смокинг и вечернее платье, отмеченный первым публичным появлением совместно Брук и меня. Во всех отношениях это был наш первый бал. После сегодняшнего вечера больше не будет сплетен и домыслов по поводу наших отношений, потому что мы появимся вместе.

Последние три недели борьбы с папарацци требовала подчас напряженно внимания, даже мне с моим богатым опытом на их выходки, неприятностей на мою задницу хватило. Брук ненавидела их со всей страстью, но она держалась, оставаясь в Бостоне, я сделал все возможное, чтобы оградить ее от их неустанного радара.

Таким образом, она стала для общественности милой сердцу Золушкой. Первая статья с этим заголовком в CNZ и фотки, якобы нашей свадьбы, не принесло «грязного белья» к нашей двери. Красавица Брук, с отсутствующим прошлым (из-за своей молодости, никогда не была в центре общественного внимания до сих пор) была определено приманкой для сплетен. Бедная, работающая, красивая девушка бросилась на глаза холостяку миллиардеру, и они влюбились друг в друга. Добавьте, что она была англичанкой, я американцем, получилась история Золушки, которую всем хотелось прочесть.

Брук говорила, что ее не волновало, что они раскопают о ней, потому скрывать ей было нечего. Все близкие ей люди умерли, поэтому их уже не волновало, что о них напишут. Ее мать и отец, конечно, и даже ее монстр муж не нагнетали негатива в прессе, поскольку были мертвы. Общественность всегда сочувствует тем, кто пострадал или пережил горе потерь. Я заботился, чтобы все статьи не причиняли ей боль, но пока пресса рассказывала просто обычную историю ее жизни. Прессе очень понравилась тема ее бабушки, будучи «служанкой» она вышла замуж за богатого мужчину. История Германа и Эллен, словно нажала какие-то кнопки, общественность была в восторге, и я понял, почему так хорошо продаются газеты и журналы.

Был только один негативный момент, который тоже не ушел из неотступного внимания СМИ, сосредоточенных на наших отношениях. Наше фото вызвало воспоминания у многих, кто был свидетелем ссоры Брук с Олдричем, а в частности, испорченные дизайнерские костюмы, неподобающее поведение его к ней, и как она разбила ему нос. Этот эпизод надолго остался в памяти людей, которые были свидетелями случившегося, а также тех, кто был одним из немногих счастливчиков, на которых был опрокинут соус коктейля из креветок. История крутилась и передавалась общественностью и прессой, обрастая все новыми деталями, поэтому миссис Олдрич подала на развод за омерзительный обман на своего мужа. Весть об этом, сделала меня чертовски счастливым, этого отрицать я не мог. Олдрич заслужил это за свое отношение к женщинам, и я надеялся, что его жена получила хорошую компенсацию в качестве награды за то, что столько времени терпела своего мудака мужа.