— Ну, ты даешь, Уотерсон! — сказала она и в шутку погрозила пальцем.

— Как она? — спросила Мэри.

— Почти без изменений. Девять сантиметров.

Один сантиметр — за семь часов усилий. Шел одиннадцатый час.

— Может быть, ей дадут стимуляторы?

Старшая сестра покачала головой и пошла по своим делам.

Наконец, через четыре часа, то есть в третьем часу ночи, дверь родильной палаты открылась и оттуда торопливо вышли Мак-Карни и Джон в сопровождении двух сестер. Одна из сестер толкала перед собой каталку, к которой была приторочена дергавшаяся, измученная Беттина, почти потерявшая рассудок от дикой боли. Полсуток ей никто не сказал ни слова, не успокоил, не утешил, ничего не объяснил. Никто не сжал ей руку, не ободрил. Ее просто привязали и предоставили мучиться, сходить с ума от страха, биться, испытывая боли, которые пронзали ее тело и мозг. Сначала Джон подошел к ней и хотел помочь взять верное дыхание, но Мак-Карни немедля отправил его в дальний угол.

— Я знаю свое дело, — отрезал он.

Беттина была распластана на каталке так, что Мак-Карни мог с большим удобством наблюдать за происходившим. Он не вмешивался в природный процесс. Беттина в первое время хотела пожаловаться на сильные судороги в спине, но потом она их уже не замечала. Когда Джон подбежал к ней из своего угла, видя, как она мучается и кричит, Мак-Карни решительно остановил его.

— Оставь ее одну. Все женщины через это проходят. Сейчас она тебя даже не услышит.

Джон поступил так, как ему велел Мак-Карни.

— О Боже, Сет, ты видишь, что с ней сделали! — чуть не плакала Мэри.

— Все в порядке, дорогая, — приговаривал Сет.

Мэри отшатнулась от него.

— Да ты знаешь, что это такое? Ты представляешь себе, каково женщине в такие минуты? Что они с ней сделали! Двенадцать часов с ней обращаются как с животным. Она больше никогда не решится заиметь ребенка. Будь они прокляты! Они сломали ее!

Мэри уткнулась в плечо мужа и начала беззвучно рыдать. Сет гладил ее по голове, но ничего не мог сказать в утешение. Он знал, что Мэри права, но что можно было сделать? Сет не понимал, как Джон решился доверить жену Мак-Карни. Наверно, он опытный врач, но у него нет сердца.

— С ней все будет в порядке, Мэри. Завтра она обо всем забудет.

Мэри печально посмотрела на мужа.

— Она всю жизнь будет помнить об этом.

Сет знал — Мэри права. Они простояли в коридоре, беспомощные и несчастные, еще два часа. Наконец полпятого утра на свет появился Александр Джон Филдз, здоровый мальчуган, огласивший своим криком родильную палату. Отец гордо смотрел на сына, а мать лежала без сил, ничего не видя перед собой.

31

— Беттина! — негромко позвала Мэри. Входная дверь была открыта, но было непонятно, есть ли кто-нибудь дома. Сначала никто не ответил, а потом со второго этажа послышался веселый голос:

— Я убираюсь в комнате Алекса, поднимайся ко мне!

Мэри тяжело поднялась по лестнице и улыбнулась, увидев Беттину.

— Целую вечность забиралась! Где наш принц?

— Сегодня он первый раз пошел в детский сад, и мне стало так грустно, не знаю, чем заняться, вот и решила привести в порядок его комнату.

Мэри с пониманием кивнула:

— Со мной всегда то же самое.

— И как же ты справляешься с этим? — с улыбкой спросила Беттина и села на кровать, убранную ярким покрывалом. Вся комната была очень пестрая, и, казалось, повсюду маршировали оловянные солдатики.

Мэри рассмеялась в ответ:

— Как? Опять жду ребенка.

— Не может быть! Мэри, ты в положении?

— Да.

Два года назад у них родился третий ребенок, а сейчас, выходит, Мэри беременна в четвертый раз.

— Мне только что позвонили из лаборатории. Вот Уотерсон обрадуется-то! Ведь мне в этом месяце стукнет тридцать девять. Ты по сравнению со мной просто девочка.

— Если бы так, — сказала Беттина. Ей исполнился тридцать один год. — Я для себя, во всяком случае, беременность исключаю.

Беттина многозначительно посмотрела на Мэри, и та печально кивнула.

— Понимаю.

Рождение Александра доконало ее, и Беттина прямо сказала об этом Джону. Больше у них детей не будет. Но Джон сам был единственным ребенком в семье, и один сын его вполне устраивал.

— Ты еще передумаешь, Беттина. Помнишь, три года назад я тебе говорила? Совсем не обязательно рожать так, как рожала ты.

Беттина помнила их беседу вскоре после рождения Александра. Мэри то плакала, то негодовала. Приходила в бешенство, стоило лишь подумать о том, как обошлись с Беттиной Мак-Карни и Джон. Мэри единственная целиком и полностью встала на сторону Беттины.

— Я достаточно намучилась с Александром. Больше не хочется, — призналась Беттина.

Но Мэри не верила ей. Непохоже, чтобы женщина, не желающая иметь детей, была так добра к сыну. Алекс стал для Беттины всем. И самое главное — она была для него лучшим другом.

— Должна признаться, — с улыбкой продолжала Беттина, — что сегодня я безумно скучаю без него.

— Съезди в город, походи по магазинам. Я бы составила тебе компанию, да мы с Сетом договорились поехать за новой машиной, когда он вернется с работы.

— Какую решили купить? — поинтересовалась Беттина, медленно спускаясь по лестнице вслед за подругой.

— Не знаю, что-нибудь попроще и побольше. С четырьмя детьми разве купишь что-то элегантное? Наверно, мы сможем купить красивую машину только когда уже не сумеем сесть за руль.

— Подожди, глазом моргнуть не успеешь, как дети разлетятся из гнезда.

Старшей было уже шесть, да и сама Беттина не заметила, как подрос Александр. Не верится, что ему уже три. Вдруг она прыснула и сказала Мэри:

— Конечно, если вовремя остановишься, а не станешь рожать еще лет пятнадцать.

— Да ну, Сет убьет меня.

Однако обе они знали, что это не так. Уотерсоны любили друг друга и обожали своих детей. Они были женаты уже восемь лет, но любовь их нисколько не угасла. У Джона и Беттины сложилось иначе, они были близки, но не так, как Мэри и Сет. Кроме того, Беттина очень изменилась. Что-то в ней словно наглухо замкнулось после рождения ребенка. Мэри знала, что так бывает, когда тебя предают люди, которым доверяешь. И впредь такой веры этим людям уже не будет. Мэри часто с беспокойством размышляла об этом, но завести разговор с Беттиной не смела, равно как не решалась спросить о пьесе. Теперь, когда Александр пошел в детский сад, у Беттины появится много свободного времени, — так, может, хоть теперь она засядет за пьесу?

— Ну так как, Беттина? Поедешь в город?

— Не знаю, — пожала плечами Беттина. — Наверно, поеду. Тебе захватить что-нибудь?

— Нет, Бетти, спасибо. Я просто так зашла, поделиться известием.

— И правильно сделала, спасибо, — улыбнулась Беттина. — Когда ждешь?

— К апрелю. Пасхальное дитя.

— По крайней мере не будешь изнывать от жары.

Беттина проводила подругу взглядом и начала собираться к поездке в город. Она оделась во все серое: слаксы и свитер, перекинула через руку плащ и вышла из дома. Стоял переменчивый осенний день, когда вдруг то вовсю засветит солнце, то небо затянется, и начнется заунывный дождь и дали окутает туман. Некоторое время Беттина колебалась, звонить или не звонить Джону на службу. Они могли бы пообедать вместе. В детском саду или скорее в начальной школе, куда они отдали Александра, занятия продолжались с полудня до четырех. Потом она решила позвонить Джону из города, когда окончательно построит свои планы.

Припарковавшись близ Юнион-сквер, Беттина перешла дорогу и направилась к величественному зданию отеля «Сент-Фрэнсис». Она вошла в просторный, роскошный вестибюль и позвонила оттуда мужу. Оказалось, что он уже ушел обедать. Теперь оставалось решить за себя: отправиться за покупками, не поев, или зайти в какую-нибудь закусочную, съесть сэндвич. Есть, вроде бы, не хотелось, и Беттина стояла в нерешительности. Вдруг кто-то схватил ее за руку. Она оглянулась в испуге и увидела того, кого никак не рассчитывала повстречать здесь.

— Здравствуй, Беттина.

За пять лет, что она не видела его, он мало изменился. И вновь, как раньше, она почувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой. Это был Айво, высокий, элегантный, стройный и красивый — такой, каким он был всегда, с белоснежной шапкой густых волос. Конечно, он немного постарел. Беттина сообразила, что ему уже семьдесят три.

— Айво…

Больше она ничего не могла вымолвить, просто во все глаза смотрела на него, а потом молча протянула ему обе руки. Глаза застилали слезы. Беттина заметила, что Айво тоже растрогался до слез.

— Крошка, ну, как ты? Все в порядке? Я каждый день думаю о тебе.

Беттина кивнула и попыталась улыбнуться:

— Все хорошо, Айво. А ты, ты как?

— Становлюсь старше, но не умнее. — И потом: — Да, любимая, у меня все хорошо. Ты по-прежнему замужем?

Он взглянул на ее левую руку и там нашел ответ.

— Да. У меня замечательный сынишка.

— Очень рад.

Голос Айво звучал очень мягко. Они стояли в многолюдном вестибюле, и Беттине было чуть-чуть стыдно от встречи с Айво. Три мужа. Она посмотрела на него и вздохнула.

— Ты счастлива? — спросил Айво.

Беттина кивнула. Во многом она и правда была счастлива. Сейчас ее жизнь не такая, как когда-то с Айво. Больше она не маленькая девочка, живущая своими фантазиями. У нее настоящая, подлинная жизнь. Бывает и одиноко, и тяжело. Но всегда утешает мысль, что тебя уважают. И всегда радует сын.

— Да, счастлива.

— Очень рад.

— А ты?

Беттине хотелось знать, женился ли Айво после нее. Он засмеялся, угадав по ее глазам вопрос.