Открываю глаза в своей квартире. Пусто и одиноко – полное отражение моей души. На мне плед, обычно лежащий на верхней полке шкафа; им всегда укрывалась Сандра, когда приезжала ко мне с ночевкой. Брезгливо скидываю с себя предмет воспоминаний и встаю с дивана. Тишину нарушает стук падающих на стекло капель. Подхожу ближе к окну и смотрю на почерневшее ночное небо.


Закрываю глаза и снова пытаюсь отогнать вспышки из прошлого. Рустама Алдамова больше нет. Только несколько часов назад я видела его улыбающееся лицо, а теперь осталась только моя любовь. И я даже не знаю смогу ли я быть теперь по – настоящему живым человеком. Будет большой удачей, если не свихнусь в край.


Безобидные капли резко переходят в ливень, безжалостно хлестающий окна и обрушивающийся на машины, дороги и людей на улице. В голове мелькает мысль распахнуть окно настежь и взгляд перемещается на ручку, вернее на ее отсутствие. Прохожусь по квартире и понимаю, что ручки на окнах, которые еще утром были на месте, кто – то открутил. Кто меня привез и уложил на диван, тот и открутил.

– Не знала, что ты коллекционируешь ручки от окон. – пишу сообщение, заваривая себе кофе в турке. – Ты реально психопат?


– А ты быстро вернулась к исходным настройкам, я так понимаю. – было мне ответом через двадцать секунд.


– Где ключи от квартиры, придурок? – спокойно набираю новое сообщение.


– Зачем тебе ключи? Пожалей людей, посиди пока в своей каморке. Безопаснее будет для Москвы. – отвечает вновь, видимо, понимая, что я играю по его же схеме.


– Я хочу приехать к тебе. Где ты?


Как только сообщение оформляется зеленой галочкой справа, телефон начинает вибрировать от звонка. Смотрю на дисплей и не верю своим глазам. Какого черта этот психопат рылся в моем телефоне и поставил свое фото на звонок?


– У тебя точно нет желтой карточки? – шиплю, как только принимаю звонок. – Ты точно больной!


– И тебе доброй ночи, госпожа адвокат. – смеется самым беззаботным голосом. – Если хочешь, специально для твоего успокоения, получу эту желтую карточку, поставлю в рамку и подарю тебе.


– Махов, ты в баре?


– Шейда, я приеду сам в течение часа. Не высовывайся из квартиры.


– Я сама приеду.


– Попробуй, если сможешь. – снова беззаботный смех.


– Махов, не заставляй меня прибегать к крайним мерам!


– Ой, аж мурашки от страха. К каким мерам ты собралась прибегать, богиня справедливости?


– Зря ты меня недооцениваешь. Есть экстренные службы, которые приезжают в кратчайшие сроки. Пожарные, например. А еще у меня на кухне в полке где-то валяются спички. Мне продолжать, дорогой?


– Детка, да тебе самой желтая карточка к лицу. Шейда, – меняя тон на максимально серьезный, отвечает мужчина. – у меня в баре не безопасно сейчас. И вообще, шастать по городу тебе не стоит. Мои люди у подъезда, мимо и мышь не пробежит. Дождись меня и продолжим ругаться дальше хоть до утра.


– Махов, возьми с собой оружие.


– Зачем?


– Боже, какой наивный. Я уже два года мечтаю прострелить твою головушку. И не забудь взять хороший коньяк.


Отключаю, не дожидаясь ответа. Ощущение, что стреляли в мое сердце, не убив, но оставив зияющую дыру на всю жизнь. Странное чувство очень чуткого осознания своих эмоций, в которых лидирует клубок из гнева и боли. Они напрочь стирают желание плакать и жалеть себя. Листаю журнал звонков и вижу уйму пропущенных от Борисовича. Я не в состоянии сейчас с ним говорить. Хотя… Я не в состоянии с ним говорить вообще уже никогда. Выключаю телефон полностью, прекрасно зная, что уже никогда его не включу.


ЭПИЛОГ.



Махов, сдержав слово, приходит через час и с шумом кладет на стол бутылку кизлярского коньяка «Лезгинка».


– Не смей напиваться, тебе скоро улетать.


– Серьезно? Это ты так решил? – отвечаю, делая удивленный вид. – Может, ты мне и левый паспорт приготовил?


– Шейда, хватит уже, – по –хозяйски располагаясь, мужчина смотрит прямо в глаза. – итак сегодня жутко долбанный день. Делай, как я говорю и иди собирать чемодан.


– Он у меня итак собран и билет есть на семь вечера на завтра, Алдамов постарался уже. А коньяк ты принес отличный.


– Шейда, – хватает за руку и возвращает меня на диван. – Ты сделаешь так, как я сказал! Забери коньяк и подари кому – нибудь в Ираке. – договаривает уже более спокойно.


– Почему, Махов?


– Давай без вопросов.


– Ладно. Чемодан собран. Оружие где?


– Не понял, – засмеялся мужчина. – ты серьезно сейчас?


– Не тяни, я не шучу.


Молча достает из – за спины пистолет и кладет на стол, наблюдая за мной. Абсолютно спокойно беру холодное оружие и рассматриваю со всех сторон. Красивое, с гравировкой какого – то узора.


– Это что – то означает? – обвожу замысловатый рисунок указательным пальцем. – Символ чего – то?


– С чего это ты так решила?


– Ну, не знаю. Такой я вряд – ли найду в оружейном магазине. Видно, что сделан на заказ.


– Такой орнамент делают только мастера в моем родовом селе. Во времена предков они готовили оружие, кольчуги и другое военное снаряжение, теперь больше сувенирную продукцию. Это мне подарил один хороший товарищ, очень талантливый мастер.


– Все, не утомляй, поняла. – сжимаю оружие в руке и направляю прямо на мужчину.


– Не играй с моим терпением, богиня справедливости. – спокойно произносит, словно в моих руках игрушка. – Мне надоест, и ты доиграешься.


Улыбаюсь в ответ и опускаю пистолет, затем ловко начинаю его разбирать, потом собираю снова. Так раз десять точно. Махов наблюдает молча, затем встает и неожиданно выходит из квартиры. Я продолжаю свое занятие, но через минут десять дверь снова открывается. Имин, молча, забирает собранный пистолет и вручает мне оружие побольше. Не поднимая глаз, так же спокойно разбираю автомат, затем собираю вновь.


– Засеки время, – нарушаю молчание. – посмотрим, сохранила ли я сноровку.


– 17 секунд, – ошарашено произносит мужчина. – Откуда…


– Откуда научилась? Я жила в Ираке, Махов. На моих глазах убили младшую сестру, потому что я не смогла в тот момент взять и выстрелить. – встаю и иду на кухню, возвращаюсь с рюмками и открытой бутылкой. – Потом поняла, что желание спасти любимых гораздо сильнее всех страхов вместе взятых.


Разливаю коньяк и подношу рюмку к губам. Имин, по – прежнему, в шоке от всего, что видит и слышит. Понятное дело, в его глазах я была дюймовочкой, которую нужно защищать и которая смахивает на эталон порядочной женщины. Его рюмка так и стоит на столе; беру ее и протягиваю мужчине.


– Я в 12 лет убила человека и спасла жизнь старшему брату.


Махов выхватывает рюмки из рук и уходит на кухню. Возвращается и забирает бутылку. Слышу, как жидкость плескается в раковине. У меня нет сил идти за следом и предотвращать происходящее. Ругаться тоже нет желания. Меня пробирает лишь чувство безысходности, от которого я думала, что сбежала, улетев из Ирака и кардинально поменяв жизнь.

Шейда, – возвращается и садится очень близко. – собери, пожалуйста, все необходимое и я отвезу тебя на самолет. Пока я рядом, тебя тронуть никто не сможет. Такие как Зураб со мной даже здороваются дрожа от страха. Но одна ты не проживешь даже до утра.


– Может, я и не хочу жить! Не думал о таком варианте? Совсем? Махов, я поклялась, что никогда больше не возьму в руки оружие, но и навредить тем, кого люблю я тоже не позволю. – встаю и начинаю нервно ходить по комнате. – Его убили на моих глазах, я видела, как он падал на землю, но я даже подойти не смогла! Я не смогла предотвратить, Махов, ты понимаешь!?


Голос срывается на крик и я больше не могу сдерживаться. Мужчина рядом совершенно не заслужил видеть и терпеть все, что творилось со мной, но в тот миг мой разум затмевала огромная боль.


– Как я буду спокойно жить дальше, скажи? Я, ведь, знала все, знала на что способен Зураб и как все может закончиться. – слезы застилают глаза и я закрываю лицо руками, пытаясь остановить этот бесконечный поток. – Почему я не поехала сразу и не помешала ему зайти в это чертово здание! Почему!


– Шейда, – снова хватает меня за руку и я падаю на диван, не в силах сопротивляться. – он заслужил гораздо худшей смерти, перестань оплакивать эту мразь. – шепчет холодным тоном. – Чтобы остаться в этом городе у тебя есть только один вариант.


– Я не хочу здесь оставаться. – шепчу осипшим от крика голосом. – Я здесь сойду с ума.


Мужчина снова уходит на кухню и возвращается с прозрачным стаканом холодной воды.


«Вода способна принимать любую форму» вспоминаю свои же слова, когда – то сказанные Рустаму и вглядываюсь в прозрачную жидкость. И я буду водой, раз жизнь не перестает играть со мной в замысловатые игры. Поднимаюсь с дивана, кладу недопитый стакан на журнальный столик и ухожу в спальню. Махов оказался истинно порядочным мужчиной, смирно ждущим меня на диване, пока я переодевалась в другой комнате. Похвально. Ни одного пошлого намека или усмешки, никаких лишних прикосновений, только уважение. Ловлю себя на мысли, что мужчина, которого боится пол столицы, у меня сейчас вызывает глубокое уважение и чувство безопасности рядом.


В аэропорту Махов проводит меня через вип – зал, без каких либо осмотров багажа и проверки документов. Когда приходит время посадки пассажиров, Махов подходит неприлично близко и обнимает одной рукой, вторую просовывает в карман пальто.


– Когда приедешь и обоснуешься, найди человека по этому адресу, – шепчет, не отпуская из объятий. – он тебя будет ждать.


– Кто это и зачем? – отвечаю, отстраняясь как можно дальше.


– Просто найди человека и покажись ему, чтобы я был спокоен, что ты в порядке. И, если будут проблемы, тоже можешь обращаться к нему, решит.