С одной стороны, это та самая возможность больше не видеть человека, не бередить рану, не совершать неоправданных глупостей. С другой. С другой, если не врать себе, то до дрожи в руках приходится сдерживаться, чтобы не позвонить Алдамову, придумав какой- нибудь глупый предлог. Чтобы просто услышать голос. Просто убедиться, что он не нашел себе новых приключений где – то за переулком, что жив и здоров.


– Чертов идиот! Алдамов, как же ты меня бесишь! – нервно сжимаю телефон в руке, в последний раз посмотрев местонахождение Турка, затем направившись к Борисовичу, чтобы вернуть мобильный и все материалы дела.


На прощание Борисович тепло обнимает, и со всей серьезностью говорит, что через месяц ждет меня на рабочем месте, обновленную и отдохнувшую. Но на сердце очень тоскливо. Я не уверена, что вернусь сюда, поэтому избегаю взглядов коллег, улыбаюсь через силу и быстро покидаю здание. Сидя в такси смотрю на проезжающие мимо машины, спешащих людей, светофоры и здания. Я не испытываю восторга и интереса, как раньше. Ощущение, что живу в черно – белом кино. Только киноленту можно отмотать назад, а мое прошлое уже не поменяешь. Достаю из сумочки билет в один конец и понимаю, что хочу остаться и хочу улететь на родину одновременно. Хочу любить взаимно и боюсь, что не смогу быть сильнее разной ментальности и обстоятельства, даже если мы будем вместе. Хочу любить и хочу ненавидеть. Закрываю глаза и пытаюсь выровнять дыхание, одновременно набирая номер Сандры, которая все утро не отвечает мне на сообщения. Подруга снова не берет трубку, тогда решаю сменить маршрут и говорю об этом водителю.


Знаю, что у Сандры сегодня выходной, поэтому настойчиво продолжаю звонить в дверь. После нескольких неудачных попыток, входная дверь открывается и передо мной предстает заплаканная девушка. Она быстро заводит меня внутрь и зовет в гостиную. По пути на глаза попадается большой чемодан и дорожная сумка.


– Врач сказал, что ему осталось жить не больше недели. – вытирая дорожки слез, рассказывает Сандра о причине отъезда. – Я купила билет на самый ближайший рейс. Если честно, даже не смотрела в телефон и ничего не слышала.


Обнимаю подругу, прекрасно понимая, что в такие моменты никакие слова поддержки не могут умерить боль. Видеть, как умирает родной человек и не иметь возможности его спасти – это очень страшно и тяжело. Мысленно прошу Бога помочь Сандре справиться с горем, и не позволить такой беде случиться в моей жизни еще раз.


– Вроде итак было понятно, что паралич рано или поздно полностью одолеет отца, но когда смерть подошла так близко, не хочется в это верить. Прости, в своих мыслях я даже забыла сказать тебе об отъезде. – подруга вытирает слезы и направляется в кухню. – Я с утра ничего не ела, составишь мне компанию?


Киваю в ответ и вспоминаю, что и сама с утра голодна. Иду вслед за подругой с целью выпить воды, и заодно рассказать, что тоже улетаю послезавтра.

– Я тоже купила билет в Ирак, – сделав глоток, обращаюсь к Сандре. – послезавтра начинается отпуск, решила сменить обстановку.


Сандра молча провожает меня задумчивым взглядом, затем поворачивается к газовой плите, помешивая еду. Странное молчание продолжается минут пять, от неожиданной тишины становится как – то неловко, решаю вернуться в гостиную, но на пороге комнаты подруга буквально толкает меня со спины и быстро скрывается в ванной. Вспоминается недавний подобный эпизод, когда она так же сбежала в ванную, но происходящее толком не объяснила. Из мыслей меня вырывает шум выкипающей кастрюли. Выключаю газ и начинаю выкладывать соус по тарелкам. В такой же тишине отодвигаю стул и кладу посуду на стол, затем достаю приборы и принимаюсь за еду. Ловлю себя на мысли, что в этот раз мне не хочется идти вслед за подругой, и я даже не уверена, стоит ли спрашивать, что с ней происходит. Девушка возвращается через минут десять, но мы кушаем в прежней тишине.


– Ты мне не расскажешь, что с тобой творится последнее время? – начинаю разговор, когда мы отодвигаем пустые тарелки. – Я же вижу, что помимо происходящего в семье, есть что – то еще, о чем ты мне не говоришь. Почему?


– Ты зря так думаешь. Это нервы и моя усталость. Тебе ли не знать какой идиотский у меня график работы и жизни. Вспомни, сама же говорила, что я так заработаю себе язву кишечника. Видимо, мой организм серьезно протестует и пора наводить порядок. С кем мне делиться, если не с тобой? – Сандра обходит стол и обнимает меня сзади, наклонившись и обхватив мои плечи руками. – Лучше расскажи правду о своем отъезде.


– Надеюсь, что ты не пытаешься сейчас усыпить мою бдительность.


– Оставь свои рабочие замашки. – мотая головой, подруга тянет меня за собой на диван. – Кстати, как там дела с твоим любимым подзащитным? Разве это не самое важное дело за время твоей работы?


– Он больше не мой подзащитный, так что могу уезжать без всяких зазрений совести. – отвечаю, попутно пытаясь уследить за поведением подруги. – Скажу тебе даже больше: Борисович забрал у меня это дело по собственному желанию клиента.


– Так, подожди, было признание?


– Какое признание?


– Ну, ты ему призналась в чувствах, а он тебя отверг, так получается?


– Посмотри на меня внимательно, – наклоняюсь к Сандре ближе. – у меня же на лбу написано, что я влюблена в него по уши, к чему признания еще?


Девушка театрально бьет меня по лбу и заливается хохотом. Впервые, разговаривая с лучшей подругой, я ощущаю внутренний диссонанс от диалога. Это она совсем недавно плакала не переставая, не желая смириться со скорой смертью родного отца? Сандра никогда не врала мне, именно на отсутствии обмана и строилась наша дружба восьмой год. Уловив мой изучающий взгляд, она резко умолка, поправила прядь волос за ухом и опустила глаза. Снова наступило молчание. Я не могла понять какая война происходит внутри у человека напротив, но раньше даже молчание доставляло нам удовольствие, а сейчас тишина словно возводила между нами невидимую стену. Я поймала себя на очередной мысли: наши последние встречи заканчиваются тем, что мне хочется уйти. Уйти без чувства, что хочу остаться. И тут я себя одернула. Как человек ведет себя в состоянии стресса? Я сейчас пытаюсь уличить лучшую подругу во лжи, когда у нее горе. Разве я не становилась свидетелем того, как люди, теряющие близких начинали вести себя не совсем привычно ситуации, не смеялись там, где обычно плачут, не молчали там, где следовало кричать? Чертов Алдамов! Работа с этим человеком сделала меня недоверчивой занудой.


– А если честно, то мой клиент женат. – пытаясь разрушить стену молчания, возвращаюсь к разговору. – Правда, жена даже представления не имеет, с каким мужчиной живет.


– А ты знаешь гораздо больше, чем она, так? – киваю в ответ. – А чего тогда сидишь и страдаешь?


– А что мне, по – твоему, делать?


– Идти и рассказывать жене всю правду.


– Сандра, не говори глупости, ей Богу! – улыбнувшись, кладу голову ей на колени. – Зачем мне это делать?

– Дорогая, а как же женская солидарность? Возможно, ты не только откроешь себе дорогу, но и избавишь другую женщину от ненужных ей отношений. – наклонившись, Сандра шепчет на ухо, словно нас может кто – то услышать. – Зуб даю, что ты страдаешь не потому, что влюблена, а потому что чувствуешь взаимность от него и ревнуешь.


– Все, давай закругляться, подруга. А то я тебя знаю. Если не остановить вовремя, то ты нас поженишь, детей запланируешь, имена им придумаешь. Скажи лучше когда ты вылетаешь?


– Так, а – ну села обратно, я не закончила. Шейда, милая, ты ведь знаешь, что я хочу видеть тебя счастливой. Знаешь? Вот, поэтому и советую тебе рассказать. Мужчина – такое существо, которое боится менять привычный ход жизни. Не отказался бы он от твоих адвокатских услуг, если бы не боялся делать выбор. Даже если он знает, что ты влюблена на все тысячу процентов, еще он прекрасно видит твое воспитание и умение владеть собой. Следовательно, прыгать на него и домогаться ты никогда не станешь, вести чисто деловые отношения, тем более временные, вполне возможно. Ты априори не могла влюбиться в безмозглого мужчину. Он сменил адвоката, чтобы не быть между двух огней и не ставить себя перед выбором. А если ему будет не к кому вернуться, то куда он придет? Правильно: к тебе. Ибо, надо быть идиотом, чтобы не влюбиться в такую девушку, как моя красавица езидка.


Сандра снова обнимает, но в следующую секунду звонит мой телефон. Этого звонка я точно не ожидала.


– Да, слушаю.


– Дорогая, я рад тебя слышать.


– К сожалению, не могу ответить взаимностью. Чего тебе надо?


– Нам нужно встретиться, есть разговор.


– Имин, у нас с тобой нет ни общих тем, ни, тем более, общих встреч и разговоров. Не звони мне, пожалуйста, больше.


Зло бросаю телефон на диван, но не совсем точно попадаю в цель – телефон ударятся об обивку и отскакивает за спинку мебели. Подруга замечает изменение настроения и молча берет за руку.


– Это не он, не думай. Другой, не совсем приятный тип. Мы раньше встречались на судебных процессах, а теперь он решил, что можно трепать мне нервы. Не обращай внимания.


– Идем, выпей воды. Видимо, поклонник у тебя серьезный, раз ты так нервничаешь. Слушай, а кто красивее, а?


– Сандра, я тебя прошу, о чем ты говоришь вообще? – вижу улыбку на лице девушки и сама начинаю невольно улыбаться. Только тебе могут прийти в голову такие вопросы.


– Нет, ну интересно же как выглядит человек, который смог тебя покорить. Так, кто красивее, ты мне скажешь?


– Оба красивые. Так сойдет? – сбегаю в прихожую, понимая, что пора делать ноги. – Так, когда самолет?


– Завтра в девять утра. – отвечает Сандра, подавая мне сумку. – Придешь в аэропорт?


– Да, постараюсь быть раньше, чтобы успеть поболтать и проводить тебя.