— За меня и за мою книгу! — провозгласил он без ложной скромности.

Мы с Модестом Сергеевичем выпили до дна, Дядя лишь пригубил самую малость. Потом с хитрой усмешкой воззрился на меня, я молчала. Дядя потянулся за каким-то журналом, вынул из него конверт и подал мне:

— Держи, Племянница, за труды твои.

Я взяла, но открывать не стала: сколько есть, столько есть, дома посмотрю, и я убрала конверт в сумочку. Дядя с интересом проследил за моими действиями и повернулся к другому гостю:

— Модест, запиши координаты ее, может, зачем нужно будет. И вообще, не обижай ее.

Модест Сергеевич как-то саркастически хмыкнул, но промолчал, достал записную книжку, и я продиктовала ему свой телефон, не уточняя при этом, что вряд ли я буду все лето в зоне досягаемости. Почти тут же я ушла. На мое «до свидания» ответил не только Модест Сергеевич, но и, к удивлению моему, Дядя. Когда я уже повернулась, он вдруг сказал мне в спину:

— Прощай!

На меня это произвело впечатление, я вздрогнула, но оборачиваться не стала.

Дома я открыла конверт и посмотрела: в нем были доллары. Дядя, как и обещал, не обидел меня — так много мне не заплатили бы и за издание собственной книги. Ну и характер у человека, бутерброд ему для меня было жалко, а заплатил гораздо больше, чем я надеялась. Я решила убрать деньги подальше, это будет мой неприкосновенный запас.


На следующее утро я решила на день-два задержаться в городе, позвонить в редакцию, походить по магазинам. Редакторша моя оказалась в отпуске, и я с легким сердцем отправилась за покупками. Вообще-то я не большая любительница шопинга, но погода все еще стояла жаркая, а у меня было маловато легкой одежды. Потратила уйму времени и сил, но ничего не купила: либо мне не нравилось, либо нравилось, но стоило столько, будто было сшито из натурального меха! Мне это все ужасно надоело, и тогда я отправилась на ближайший рынок и купила все, что хотела, и денег потратила в общем-то немного. Конечно, производство было китайское или турецкое, но в данном конкретном случае мне это было безразлично, летняя одежда и рассчитана на один-два сезона. Домой возвращалась с ворохом покупок, но просто вконец измочаленная. Посещение магазинов утомляет хуже любой работы! Но я утешала себя, что уже завтра утром уеду на природу, и прости-прощай пыльный город на долгий срок. Но человек полагает, а Бог располагает, справедливость этой пословицы я оценила этим же вечером. К ночи у меня разболелся зуб, что ни делала, болит и болит. Утром, вместо поездки за город, пришлось идти к зубному. Чтобы залечить зуб, понадобилось два дня. Вечером второго дня раздался телефонный звонок, я подошла, будучи в полной уверенности, что это моя Катюшка, но ошиблась, объявился Модест Сергеевич. Не тратя лишних слов, он сообщил мне грустную новость. Тот, для кого я собирала книгу из разрозненных кусочков воспоминаний, кого я называла Дядей, не зная его имени, и к кому успела немного привыкнуть, умер! Модест Сергеевич сказал, что похороны будут завтра, и спросил, пойду ли я. При этом добавил, что сам не пойдет, их отношения были чисто деловыми. Подумав, я отказалась.

На следующее утро я ехала в электричке, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения. Я боялась, что за те четыре дня в саду все завяло, шутка ли, такая жара стоит!

* * *

Сегодня наконец-то мои петунии открыли свои глазки. Пока всего два цветка: один белый и один розовый, но бутонов полно, и скоро вся моя клумба будет покрыта цветами. Больше месяца ждала я этого знаменательного события, для кого-нибудь другого это пустяк, но не для меня, ведь как-никак это первые мною посаженные цветы! По такому поводу я затеяла пирожки, и, судя по запаху, первая партия скоро будет готова. Утром ко мне забегала Ксюша и обрадовалась цветам не меньше моего, а уж у них на участке ее бабушка какие только растения не выращивает. Но Ксюша на удивление чуткая девочка и умеет сопереживать лучше многих взрослых. Я вновь встретила ее на прогулке в конце мая, после продолжительного перерыва. Девочка опять гуляла с Рексом. Оба показались мне подросшими и повзрослевшими. Овчарка больше не прыгала возле меня как сумасшедшая, только обошла кругом и вдумчиво обнюхала, потом замахала дружелюбно хвостом, вспомнила, должно быть. Ксюша даже сказала, что Рекс мне улыбается, но этого, признаться, я не заметила. После возобновления отношений девочка стала частенько заходить ко мне в гости. Она знала, что Володя умер, и не задала о нем ни единого вопроса, не спросила у меня даже, почему я живу в его доме. Не ребенок, а просто чудо тактичности! А ведь она не забыла о Володе, это было видно по тому, как она осматривалась в доме, притрагивалась к некоторым вещам, а кое-что даже погладила и улыбнулась не по-детски, задумчиво и печально. Я привезла ей из Москвы цветную глину и фломастеры. Мне очень нравилось смотреть, как, примостившись на краю стола, она создает маленькие шедевры, в то время как я мучаю компьютер, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Отношения обоюдно радовали нас. Вот и теперь я затеяла печь пирожки в расчете на свою маленькую подружку. Мне хотелось ее немножко побаловать потому, что бабушка девочки в последнее время прихварывала, а Лариса возиться у плиты не любила. Достав первую партию пирожков и отправив в духовку вторую, я выглянула в окно. В этот момент калитка открылась, и показалась Ксюша в новом нарядном сарафанчике желто-оранжевого цвета, в руках у нее была маленькая корзинка с первой клубникой. Я стала накрывать стол к чаю, Ксюша помогала мне, стараясь все делать важно и неторопливо, в последнее время у нее наблюдалось стремление выглядеть взрослой. Но когда она увидела, как я высыпаю в конфетницу ее любимые «Коровки», то весело запрыгала на одной ножке и захлопала в ладоши, вся ее напускная взрослость сразу улетучилась. Я сделала вид, что не заметила маленькой оплошности, чтобы не огорчать ее. Ребенок имеет полное право побегать и попрыгать, на то он и ребенок. Только мы приступили к священному ритуалу чаепития, хлопнула входная дверь, которую я днем не запираю. Я подумала, что это Лариса пришла за дочкой, так уже было несколько раз. Ксюша успевала пробыть у меня совсем недолго — мать уводила девочку, не слушая ее протестов. Ксюша, видимо, подумала то же самое, поскольку нахмурилась и недовольно засопела. Но в комнату уверенным шагом вошел Виктор. Внимательно оглядел нас: Ксюшу, с конфетой в одной руке и с пирожком в другой, и меня, с чашкой чаю.

— Здравствуйте, сударыни! Кажется, я в самый раз успел: и чай еще горячий, и пирожки еще не съедены.

Я быстро пришла в себя и представила ему Ксюшу, словно какую-нибудь взрослую даму. Она зарделась от смущения, а когда Виктор нагнулся и поцеловал ее маленькую, испачканную конфетами руку, она оцепенела. Я поспешила отвлечь внимание, чтобы дать ей время прийти в себя, и принялась усаживать гостя, доставать ему чашку, наливать чай. В какой именно момент на столе появились бутылка шампанского и большая коробка шоколадных конфет, я за своими хлопотами и не заметила. Ксюша посмотрела на бутылку сурово и вдруг, повернувшись к новому гостю, выпалила:

— Чай ведь лучше, не надо вино.

Виктор отнесся к заявлению ребенка серьезно:

— Ксюша, ты ведь дружила с Володей, да? Он мне говорил о тебе как-то. Я тоже его друг, давний друг, так вот, на правах этой дружбы, может быть, ты разрешишь нам с Женей сначала выпить немного вина, а потом уже чай?

Но Ксюша не сдавалась, по всей видимости, вино вызывало у нее тревогу.

— Дядя Володя умер ведь! А чай остынет, пока вы будете свое вино пить.

— Да, Володя, к сожалению, умер, но мы, его друзья, остались. Я вот что думаю, если ты дружила с Володей, то, может быть, и со мной будешь дружить? Я ведь хороший, правда, правда! А чайник можно будет подогреть потом. Как тебе такое предложение?

Девочка задумалась, а я тем временем потихоньку достала фужеры, открыла коробку конфет. Наконец Ксюша что-то придумала:

— Дядя Витя, а ты любишь собак?

— Собак? Очень даже люблю, а что, у тебя есть собака?

— У меня овчарка есть большая, больше всех! Его зовут Рекс. Он давно, еще зимой, как прыгнул на тетю Женю! И она упала прямо в снег, а мы с дядей Володей ее отряхивали. Это давно было, тетя Женя тогда еще в другом доме жила. Дядя Витя, а что у тебя есть?

Виктор сначала растерялся от такого вопроса, но нашелся довольно быстро:

— У меня есть машина, и я тебя на ней покатаю, если хочешь.

Предложение Ксюше очень даже понравилось, и она уже погрузилась в мечты о новых возможностях, открывающихся перед ней, но тут под окном раздался голос Ларисы. Ксюша со вздохом слезла со стула и хотела уже уходить, но вспомнила про машину:

— А когда же кататься?

— Не волнуйся, мы еще увидимся, это я тебе обещаю. И тогда обязательно покатаемся.

Я сложила в Ксюшину корзинку несколько пирожков и конфет, это чуточку утешило девочку, и она закосолапила к выходу. После ухода ребенка в комнате повисло гнетущее молчание. Я не собиралась прерывать его и смотрела в окно.

— Что же ты молчишь, Женя? Не находишь слов? Ну хорошо, я помогу тебе, например, ты могла бы поинтересоваться моим здоровьем.

Я смутилась, в самом деле, как невежливо себя веду, что это на меня нашло опять?

Он, кажется, понял мое замешательство, заулыбался, но тотчас посерьезнел. Поднял свой фужер и, глядя мне в глаза, сказал:

— За меня, хорошего!

Почти такой же тост произнес Дядя в последний день своей жизни, невеселое напоминание. Поэтому я подняла брови, но возражать не стала, быстро чокнулась с ним и выпила. Шампанское оказалось очень хорошим, я посмотрела на бутылку, и мои брови вторично поползли вверх.

— Ну, не стану же я за себя пить какую-нибудь ерунду! — небрежно заметил Виктор. Чувствовалось, что он немного рисуется, но это ему, пожалуй, шло.