В конце концов молодой человек пришел к выводу, что бесполезно долее ждать свадьбы, в возможности которой он к тому времени уже сильно сомневался. В результате он сделал предложение другой, более сговорчивой девушке.

За семнадцать лет, в течение которых она одна заботилась о Миранде, так как других слуг за невозможностью им платить пришлось уволить, Самми — немного располневшая, немного близорукая, с первой сединой в волосах — примирилась со своей потерей. Теперь, кроме редких случаев слабого сожаления, она забыла о том, что когда-то собиралась жить совсем другой жизнью.

Когда ее питомица впервые обнаружила писательский талант, излагая на бумаге те истории, которые сочиняла с детства, Самми обрадовалась и поощряла ее, часто советуя, какие изменения следует внести в ее ранние истории. Временами она тратила деньги, предназначенные для собственных нужд, на приобретение бумаги и чернил для Миранды. К счастью, большинство из этих ранних попыток уже было предано огню, но из них Миранда извлекла урок, и ее более поздние сочинения привлекли внимание лондонского издателя, а затем и светского общества. К настоящему времени книги Мадам В. пользовались в столице большим спросом.

Самми радовалась успеху Миранды так же, как и сама молодая писательница. Только в одном, что касалось ее романов, они иногда не сходились во мнении: хотя бывшая гувернантка, учась одновременно с девушкой, и помогала придумывать многие из ранних приключенческих сочинений, бывало за эти годы, что она жалела, что Миранде по вкусу столь необузданные сюжеты. Но любое предложение написать что-нибудь более романтического плана отвергалось с веселым презрением.

— Я бы не знала, как с этим управиться, и только выставила бы себя на всеобщее посмешище, попытайся я писать в том ключе, как ты предлагаешь, — заявила Миранда. — Немногое виденное мной из того, что все называют романтическими отношениями, не вызывает у меня желания испытать нечто подобное, — так как же я смогу об этом писать?

— Глупее довода не придумаешь! А много ли у тебя опыта в общении с привидениями и сумасшедшими монахами? — спросила Самми, но Миранда только еще раз рассмеялась.

— Если я и ошибусь в такой истории, никто не сможет указать мне на ошибку, так что я могу спокойно продолжать в том же духе. И потом, немного романтики добавить мне придется. Этого требуют некоторые мои читатели, как сообщил мне мистер Уоррингтон. Я с этим не согласна, но он знает, на что есть спрос, так что я его послушаюсь.

* * *

Самми была непреклонна в том, что ее молодая воспитанница должна хорошо выглядеть, когда поедет к своим лондонским родственникам. Миранда, хотя и с сожалением, так как приходится отрываться от письменного стола, в конце концов согласилась, что нужно что-то делать со своим скудным гардеробом. После внимательного изучения журнала мод и свежайших номеров «Хранилища Акермана», они нашли пару платьев, достаточно простых, чтобы их можно было сшить за короткое время.

— Ну разве не счастье, — сказала она Миранде, — что мода так сильно изменилась со времен моей юности?

— Самми, — со смехом сказала ей Миранда, — ты говоришь так, словно это было в далекой древности.

— Ну, может, это не были моды именно моей юности, но я помню, как многие дамы ходили в платьях, на которые шло, должно быть, вдвое больше материи, чем сейчас, и такого трудного покроя, что я бы не осмелилась прикоснуться к ткани ножницами или иголкой.

Во время краткого путешествия в Харроугейт в поисках материала для новых платьев они чуть было не отказались от этой затеи — по крайней мере, Самми, — так трудно было выбрать из множества узорных и полосатых муслинов, парчи, крепов и огромного количества красивых материй, как одноцветных, так и с целой гаммой цветов. Были там также и материи, прошитые серебряными или золотыми нитями.

Самми очень хотелось, чтобы у Миранды было нарядное платье из какой-нибудь из этих красивых материй, хотя Миранда уверяла ее, что у нее не будет случая надеть такие дорогие платья. Несмотря на рассуждения Самми о том, что нужно будет встречаться с друзьями Люси, она вовсе не собиралась выходить в свет, даже если кузины будут просить ее об этом.

— Не забывай, — сказала она, — что я еду в Лондон только для того, чтобы быть поближе к своему издателю.

Стоимость большинства этих великолепных материй была достаточной, чтобы ограничиться шитьем только двух платьев, как и планировалось сначала. Пара туфелек, которые можно будет носить и с тем, и с другим платьем, завершила их покупки. Всем прочим платьям, шляпкам, туфелькам и подобным вещам придется подождать, пока они не обоснуются в Лондоне.

— Может получиться, что мне понадобится еще несколько платьев, если мы задержимся надолго, — рассуждала Миранда.

— Скорее всего, так оно и будет, — согласилась Самми. Она не совсем распрощалась с надеждой, что Миранде может представиться случай насладиться жизнью в Лондоне.

— Но не сразу. Несомненно, такой же материал там гораздо дороже, и нам, наверное, придется отдать шить платья. Не можешь же ты делать для меня все, Самми. Но к тому времени у меня должны будут появиться деньги за первые главы, их не надо будет брать из наших сбережений, поэтому я не буду так уж возражать против подобных затрат.

После того как решения были приняты, а платья готовы, — шила в основном Самми, пока Миранда продолжала трудиться над своей книгой, — Люси Оуэнс послали письмо с сообщением о времени их приезда. Торопливые сборы того, что оставалось на последнюю минуту, — и наша пара отправилась в путь в наемном фаэтоне, так как им не хотелось возиться с поисками конюшни для лошади и двуколки Миранды. Этот домашний экипаж хорошо служил им здесь, в деревне, но они понимали, что он вряд ли годится для поездок по Лондону.

Даже Миранда ненадолго оторвалась от своего романа и тщательно осмотрела фаэтон. Она знала, что путешествие будет долгим, и желательно, чтобы по возможности все было удобно.

Самми все это время была полна энтузиазма по поводу того, что юная леди почувствует вкус лондонской жизни, но сейчас она бросила назад последний взгляд и сказала:

— Надеюсь, мы не сделали ошибки, решившись на этот визит. В конце концов, ты едва знакома со своими родственниками, и неизвестно, будет ли нам там удобно.

— Ой, Самми, не надо впадать в уныние, — сказала ей Миранда, — а то ты заставишь меня подумать, что мы совершаем ошибку, уезжая из дома. Ты же знаешь, что все будет чудесно, когда мы приедем. Я смогу повидать девочек и маленького Джайлса — только он, надо думать, уже не маленький, — и может быть, нам удастся лучше познакомиться с Лондоном, пока мы там будем. Единственное, что меня тревожит, — хорошо ли я упаковала свою чернильницу и не прольется ли она на одежду.

Она уже готова была распаковать саквояж, где находились ее письменные принадлежности, но Самми остановила ее, сказав:

— Я уверена, что все будет в порядке, хотя не лучше ли было подождать, пока ты приедешь в Лондон, и купить чернила там?

— Я знаю. Это действительно было бы лучше, но я хочу начать писать сразу же, а мне может не выпасть случая тайно купить чернила. Мы же не хотим, чтобы мои кузины узнали хоть что-нибудь о моей работе.

— Конечно, нет! — Мисс Сампсон прекрасно знала, что в светском обществе косо посмотрели бы на юную особу, о которой известно, что она пишет книги. Даже автор столь популярных произведений, как «Гордость и предубеждение» и «Здравый смысл и чувствительность»,[5] книг, которые хвалили все, от принца-регента до дам высшего света, не сообщила читателям своего имени. Сенсацией было уже то, что эти романы «писала леди», как говорилось на обложке.

Насколько хуже в глазах света было бы, если б ее питомица была раскрыта, как та Мадам В., что написала такие смелые готические романы, как «Сумасшедший монах из Харвичского аббатства», хотя эта ее вторая книга пользовалась большой популярностью.

— Жаль, что ты ни с кем, кроме меня, не можешь поговорить о своей работе, но так будет разумнее.

Миранда кивнула, но продолжала хмуриться, размышляя, в самом ли деле она как следует упаковала свои письменные принадлежности.

Нимало об этом не беспокоясь, так как она знала, что Миранда всегда самым лучшим образом обращается со своими вещами, Самми собрала одежду, которую они решили не брать с собой, повесила ее обратно в большой шкаф и перевела разговор на другие темы.

Глава третья

Хотя они и знали, что путешествие будет долгим, уже не раз проделав этот путь за прошедшие два года, если Миранде бывало необходимо обсудить с издателем то, о чем нельзя было договориться в письмах, их знание никак не могло сделать изрытые глубокими колеями дороги более удобными для езды даже в выбранном ими фаэтоне с хорошими рессорами. Обе леди испытали огромное облегчение, когда на четвертый день прибыли к месту назначения. Или по крайней мере куда-то неподалеку от него.

Название «Кинг Стрит» — Королевская улица — очевидно стало очень распространенным в столице, так как выяснилось, что в Лондоне многие улицы носили его. Миранде было интересно, назвали ли их всех в честь какого-то одного короля или же в разные годы в честь разных королей.

— И вообще, — сказала она Самми, — есть ли смысл в таком названии или это получилось просто по чьему-то капризу.

Улица, которую они искали, находилась не в самой богатой части города, но и не в бедном районе. Их кучер ворчал на неточность полученных им указаний, из-за которой они побывали на изрядном количестве Королевских улиц, вовсе им не нужных. Но после того, как была задана куча вопросов и получено множество почти противоположных ответов, ему удалось отыскать то место, которое им требовалось.

Двухэтажный дом из старинного красного кирпича, с вьющимся между окон плющом, не был ни большим, ни искусно построенным, но даже из окна экипажа они могли увидеть, что найдут в нем самый теплый прием. Дом находился в тени двух миртовых деревьев, окруженных клумбами манящих весенних цветов. Самми начала было тихонько перечислять их названия, но Миранду — хотя ей и нравился их вид и аромат — больше интересовали люди, к которым они приехали в гости.