— Бедняжка, наверное, решил, что потерял отца, — вздохнула девушка. — Я подумывала о скором отъезде, но, похоже, Джош еще не окончательно оправился от, своей болезни.

— Ох, Хани, за последнее время с ним произошли огромные перемены, но нельзя же удивляться тому, что он перепугался, узнав о том, что его отец в опасности. Любой ребенок бы напугался в такой ситуации. — Синтия улыбнулась. — Но ты права, дорогая. Он все еще нуждается в твоей помощи, так что тебе еще рано покидать Стоктон.

Хани подумала о растущем влечении к Люку. Если она останется в городе, свершится неизбежное — она переспит с человеком, который, без сомнения, хочет ее, но не любит. По сути, она просто станет шлюхой.

— Да, Синтия, похоже, ты права. — Девушка вздохнула, вспоминая испуганное личико Джоша. — Не важно, что у меня на уме, — мне еще рано уезжать из Стоктона. — Обняв подругу за плечи, Хани улыбнулась: — Пойдем, дорогая. Я провожу тебя домой.

Поблагодарив Джесса и Рэнди за помощь, Люк отпустил их и повел Джоша домой. Остаток дня Хани была неразговорчивой, и Люк решил, что она запоздало переживает происшедшее. Поужинав, шериф направился в тюрьму, прихватив с собой тарелку с едой для заключенного.

Пленник не сообщил шерифу ничего, кроме своего имени, и Маккензи решил отвезти его в Сакраменто к судебному исполнителю. Беспокоиться о сынишке не приходилось — с ним была Хани, которая отлично справлялась с ребенком.

Посидев немного в своем кабинете, шериф отправился на обычный обход города. По дороге ему повстречался доктор Нельсон, только что вышедший из своей приемной. Дуг настоял на том, чтобы они выпили по стаканчику.

Мужчины вошли в «Лонг-Бранч» и уселись за свободный столик. К ним тут же поспешил бармен с бутылкой виски.

— Ты отлично поработал сегодня, Люк, — заявил бармен.

— Спасибо, Сэм, — промолвил Маккензи. — Кстати, когда братья Кэлун в следующий раз появятся в твоем заведении, я угощу их выпивкой.

— Хорошо. — Бармен наполнил стаканы и пошел к своему месту за стойкой.

— Оставь бутылку, Сэм, — попросил Дуг. Сэм послушно поставил бутылку с виски на стол. Люк рассеянно посмотрел на виски.

— Ты собираешься пить всю ночь, док? На меня можешь не рассчитывать — я на работе.

— На работе, — скривившись, повторил Нельсон. — Стало быть, ты не собираешься последовать совету врача?

— Мужчина должен зарабатывать на жизнь, Дуг.

Доктор нахмурился.

— Чего ты добиваешься, нацепив на себя эту звезду? Надеешься, побыстрее сойти в могилу?

— Нет, конечно. Я вообще никогда не собирался становиться блюстителем закона. Больше всего мне по нраву фермерство, а звезду я надел, потому что вынужден был приехать в Калифорнию.

— Это почему?

— Я узнал, что один из убийц моей матери и жены направился в Калифорнию. Я не нашел его и решил стать блюстителем закона. Надеялся, знаешь ли, что, находясь среди разных мерзавцев, сумею выйти на след подонков.

— Да, но если ты вовремя не расстанешься со звездой, то рано или поздно получишь пулю в спину.

— Ценю твою заботу, Дуг, но я могу и сам о себе позаботиться. — Помолчав, Люк спросил: — А скажи-ка мне, док, ты всегда только раздаешь советы или иногда следуешь им?

— Зависит от того, что мне советуют, — пожал плечами Нельсон.

— Уже поздно. Почему бы тебе не пойти домой к твоей хорошенькой жене?

Дуг наклонился на стол.

— Я изо всех сил откладываю это… Все просто ужасно, Люк. Синтия… Она… — Доктор покачал головой. — Она так хороша, Люк, и мне приходится призывать на помощь все свое самообладание, чтобы не дотрагиваться до нее. Ты представляешь себе, что это такое — не иметь возможности заниматься любовью с собственной женой?

— Да, Дуг, я представляю себе, что это такое, — с горечью подтвердил шериф. Нельсон смутился:

— Черт возьми, Люк, прости! Я совсем забыл о Саре и… вообще обо всем!

Некоторое время мужчины молча смотрели в свои наполненные стаканы. Наконец Дуг схватил свой и одним глотком опорожнил его. Подлив себе виски, он вопросительно посмотрел на Маккензи.

— Все уже в прошлом, Люк. Ты пытаешься идти по остывшему следу, хотя и сам прекрасно понимаешь это. Брось свою затею.

— Нет, ничего не кончено, — возразил шериф и, допив виски, встал из-за стола. — Мне надо возвращаться к работе.

— Да. — Дуг тоже встал и направился с Маккензи к выходу. — Послушайся своего доктора, Люк. Ступай домой и отдохни.

— Доктор, исцели себя сам! — Шериф похлопал Нельсона по плечу и пошел прочь.

В тюрьму Люк вернулся только через час. Он уже было собирался лечь, как перед ним неслышно возникла фигура Делмера Куинна.

— Вот что я нашел в карманах бандитов, — заявил он, выкладывая на стол кучу всяких безделушек.

Маккензи хотел, как обычно, ссыпать все в ящик своего стола, но вдруг его рука замерла в воздухе. Люк с любопытством извлек из кучки часы и стал внимательно рассматривать их. Золотой футляр явно был очень старым. Шериф нажал на пружинку, и крышка часов откинулась в сторону. Лицо Маккензи застыло как восковая маска и побледнело как полотно.

— У кого ты взял это? — хриплым шепотом спросил он у могильщика.

— Я даже не обратил на это внимания, — пожал плечами Куинн. — Кажется, у того, что потоньше.

Люк резко отбросил стул, схватил с крюка ключи от камеры и быстро открыл замок. Сгорая от любопытства, Куинн бросился вслед за ним.

Маккензи рывком поднял с койки спящего бандита.

— Что?.. В чем дело? — недоумевал грабитель.

— Чьи это часы? — зарычал Маккензи.

— Не знаю, — проворчал пленник.

Люк схватил его за грудки и бросил на прутья решетки.

— Ты ответишь мне немедленно, сукин сын, иначе отправишься к своим дружкам в могилу!

— Хорошо, хорошо. Это часы Слима. Люк еще раз тряхнул его.

— Где он взял их?

Гарри съежился от страха:

— Кажется, он выиграл их у одного парня, с которым они ехали в Техас.

— Имя! Скажи мне его имя! — потребовал Маккензи.

— Я не знаю его имени…

Шериф вновь схватил заключенного и бросил на решетку.

— Я сказал, что хочу знать его имя! — Он вытащил кольт и приставил его к. виску бандита. — Имя, мерзавец, или я вышибу мозги из твоей чертовой головы!

— Его звали… Чарли… — запинаясь начал Гарри. — Да, кажется, Чарли. Так говорил Слим.

— А фамилия?

— Я не помню, — дрожа, прохрипел бандит. — Я говорю правду.

— Вспоминай, сукин ты сын! Иначе я спущу курок.

Бандит дрожал от страха и отчаяния.

— Это был Чарли… — Он поглядел Люку прямо в глаза. — Чарли Уолден. Да, именно так его звали, шериф. Чарли Уолден.

— А тебе известно, где я могу найти Уолдена?

— Я никогда не встречался с ним. Я бы даже не узнал его, попадись он мне на пути, — ответил испуганный грабитель. — Честно говорю, шериф. Я сказал вам все, что знал! Я Слима-то встретил всего пару месяцев назад.

— К несчастью для тебя. — Люк оттолкнул его, и пленник съехал по стене на пол.

Маккензи пошел к себе в кабинет, за ним семенил ошарашенный Делмер Куинн, ставший свидетелем этого разговора.

— Ты узнал часы, Люк? — спросил он.

Люк кивнул:

— Это часы моего отца. Он отдал их матери незадолго до смерти. — Шериф щелкнул изящной крышкой. — Мать всегда носила их на цепочке…

Глава 17

Пообещав Хани непременно вернуться на следующий день, Люк повез заключенного в Сакраменто.

Воспоминания о событиях минувшего вечера были еще так свежи в памяти девушки, что она решила устроить себе день отдыха, тем более что вывернутая бандитом рука как назло сильно разболелась.

Хани сказала Джошу, что заниматься они в этот день не будут, и обрадованный мальчуган тут же предложил ей отправиться на прогулку в лес. Однако девушка твердо решила никуда не ходить и дать больной руке покой, поэтому предложила перенести прогулку на завтра.

К полудню она уже места себе не находила. Не развлекло ее и общество Синтии, которая, как обычно, заглянула к Хани. Не понимая толком, чем вызвано ее мрачноватое настроение, девушка уселась за кухонный стол, чтобы обдумать все как следует, и пришла к неутешительному для себя выводу: она отчаянно скучала по Люку. Чем бы они ни занимались вместе — веселились или, наоборот, ссорились, — ей никогда не бывало скучно в его обществе. И вот теперь, когда Люк уехал, она чувствовала себя одинокой и покинутой.

Днем Хани направилась к Синтии. Пока Джош играл с Амиго на улице, женщины принялись делать ароматические шарики для приближающегося благотворительного базара.

— Наверняка ребенок родится в праздничный день, — вздохнула Синтия, втыкая в яблоко палочки гвоздики. — И я все самое интересное пропущу.

— Не думаю, скорее всего наши добропорядочные леди ни к чему пальцем не прикоснутся, узнав, что я приложила к приготовлениям руку. Кстати, поверишь ли, пастор Райт спросил меня вчера, не соглашусь ли я торговать поцелуями! За доллар! — Девушка подбросила в руке яблоко, начиненное гвоздикой. — Ну вот, это, кажется, готово, осталось только ленточку привязать.

— Да что ты? — изумилась Синтия, взяв у нее яблоко и принимаясь украшать его ярко-красной лентой.

— А что же Люк сказал по этому поводу?

— Сомневаюсь, что пастор Райт сообщил ему о своем предложении.

— Готова биться об заклад, что шериф будет недоволен, когда все узнает, — заявила жена доктора.

— Маккензи вообще не нравится все, что я делаю, — невесело проговорила Хани. — Но ведь Люк не муж мне, Синтия. Да я и говорить ему ни о чем не собираюсь, пусть это будет для него сюрпризом.

— Ну хорошо, удиви его, — согласилась Синтия, украдкой наблюдая за Хани. — В прошлом году поцелуями торговала мисс Лили из «Лонг-Бранча», а сейчас в городе всего две незамужние женщины — ты и мисс Лили. Под строгим облачением священника у пастора Райта скрывается натура дельца. Он понимает, что своими поцелуями вы заработаете куда больше денег, чем мы получим за наши шарики.