Анджела Дрейк - Любовница

– А кто, черт возьми, в этом виноват? Его никогда нет дома!

– И тебя тоже, – отрезала Тэра.

Алессандра резко отвернулась и уставилась в окно машины.

– На самом деле я ему вовсе там не нужна. Просто ему нравится мысль, что я буду где-то рядом. У него как всегда не будет для меня времени. Ты знаешь, что из этого получится. Ему станет скучно на трассах для новичков, и он будет кататься сам по себе. И вообще, я терпеть не могу лыжи. Это пустая трата времени. Я могла бы эти десять дней ездить верхом.

Тэра понимала, что в словах дочери есть доля правды.

– О Боже! – со стоном пожаловалась она Рейчел, высадив сердитую, красную от злости Алессандру у входа на выгул. – Сколько времени требуется детям, чтобы повзрослеть?

– С тобой это продолжалось с восьми лет и до двадцати одного года, – сдержанно сказала Рейчел.

Тэра размешала сливки в чашке кофе, которую поставила перёд ней мать. Она спрашивала себя, придут ли когда-нибудь они с Алессандрой к той гармонии отношений, которая, в конце концов, установилась между ней и Рейчел.

– Я чувствую себя совершенно беспомощной! – неожиданно взорвалась она, стукнув сжатым кулаком по столу. – Я понимаю, что он не прав по отношению к ней. Но я не могу ничего изменить. И сама веду себя с ней неправильно.

– Вы оба хорошие родители, – сказала Рейчел. Это было, в общем, правдой, принимая во внимание общую невыполнимость родительских задач. – И он очень привязан к Алессандре, он действительно любит ее.

– Ты думаешь, в этом главная проблема?

– Слишком много любви – слишком много требований.

– Да, возможно. История повторяется, – задумчиво проговорила Тэра.

Рейчел часто думала об этом. Но Ричард никогда не был похож на Сола, подумала она. Ричард был прекрасным инструменталистом, преданным музыке, но он никогда не был одержим ею. И он, по крайней мере, делал попытки взглянуть на вещи с другой точки зрения – пусть даже не всегда успешные.

Рейчел была по-настоящему шокирована, когда ее дочь представила ей свою версию отношений с отцом. Она никогда не подозревала о том, что Тэра страдала в детстве от чувства неполноценности по сравнению с умершим братом. Осознание того, что они с Ричардом могли нечаянно стать причиной, из-за которой Тэра потеряла возможность реализовать себя – как музыканта и как личность, – было горькой пилюлей, которую пришлось проглотить.

Но она получила огромную компенсацию взамен. Она эмоционально воссоединилась с дочерью, которую едва не потеряла.

– Все само собой образуется, – сказала Рейчел.

– Я думаю, что-нибудь подтолкнет ее, и она сама примет решение. Обычно так и бывает, – тихо произнесла Тэра, пытаясь смириться.

– Я удивлена тем, что ты согласилась поехать. С каких это пор ты увлеклась лыжами?

Тэра пожала плечами и рассмеялась:

– Ну, когда-нибудь надо попробовать!

Рейчел передернуло. Какой уступчивой и прагматичной стала Тэра. Всю свою энергию и способности она тратит на сглаживание острых углов в отношениях между отцом и дочерью.

– Какая у тебя программа на ближайшие шесть месяцев? – поинтересовалась она у Тэры. – Твоя собственная музыкальная программа, не связанная с Солом?

– Как обычно. Буду добывать средства для Тюдорского филармонического оркестра в Совете по искусству. Надеюсь, что удастся получить кое-что и из местного совета.

– Вряд ли Сол смог бы найти кого-нибудь, кто справится с этой работой лучше тебя, – заметила Рейчел.

– Да, я знаю. Я много делаю для Сола и для оркестра. Но если бы не Сол, у меня бы не было возможности заниматься этим. Мы нужны друг другу, – лукаво сказала она, догадываясь, о чем думает мать – о том, что Сол задает тон и думает только о своей карьере.

– Ты продолжаешь преподавать в Четвиндской школе?

– Да, у меня будут еженедельные занятия с оркестром в течение января и февраля. А в марте мы даем благотворительный концерт для детей.

– Гм, – произнесла Рейчел.

– Этого достаточно, – спокойно сказала Тэра. – Учитывая мою занятость и уровень моих способностей. Я была хорошим исполнителем, теперь я хороший учитель.

Да, но если бы ты не была привязана к Солу Кеавьеру, ты бы думала не только о преподавании, подумала, но не стала говорить вслух Рейчел. Ей было больно видеть Тзру такой, внешне веселой и храброй, но на самом деле одинокой, закованной в цепи, не дающей выхода своим творческим способностям. Ублажать вспыльчивого тирана – вряд ли очень веселое занятие. Все ее друзья были из числа его друзей, все ее время было посвящено ему. И ее ослепительный талант – тоже. Она отдала ему все.

– Не беспокойся обо мне, – мягко сказала Тэра.

Она положила руку поверх руки Рейчел. Свою левую руку, в кончиках пальцев которой так и не прошло чувство онемения, а три средних пальца выглядели немного одеревеневшими.

Некоторое время они сидели в молчании.

– Я должна уговорить Алессандру поехать с нами, – решила Тэра. – Сол будет очень обижен. И вообще, нет ничего хорошего в том, что ребенок все время все делает по-своему.

– Ха! – не удержалась от неожиданного смеха Рейчел.

Сол был в подвале, переоборудованном в монтажную студию для работы над своим проектом по созданию музыкальных фильмов.

Воспроизводящая аппаратура, монтажный стол и прочие атрибуты располагались вдоль стен. Сол восседал на высоком стуле за монтажным столом, перед ним находилась панель управления с режимами просмотра, перемотки и обратного хода. Тэра, выполнявшая функции его ассистента в отсутствие его секретаря, аккуратно пропустила пленки с необработанными дублями через лабиринт лентопротяжных механизмов, следя за тем, чтобы они были строго синхронизированы друг с другом.

Когда все было готово, Сол начал просмотр.

Три изображения появились на трех небольших экранах перед ним. На каждом из них был дирижирующий Сол, снятый с трех разных ракурсов. Две камеры захватывали на заднем плане расплывчатое изображение оркестра, напоминавшее черно-белыми цветами одежды шахматную доску, а третья давала резко очерченное изображение Сола на фоне волнообразно взлетающих смычков.

Тэру поразило то, что он доминировал на всех трех экранах, постоянно оставаясь в фокусе камер.

Оценивающе прищурив глаза, Сол внимательно просматривал фильм. Приблизительно каждые сорок секунд он останавливал пленку, принимая решение, какой ракурс взять, и делал пометки толстым карандашом.

После полутора часов работы значительная часть фильма была просмотрена и оценена. Взглянув на экран, Тэра увидела, что изображение почти не поменялось – по-прежнему главной фигурой был Сол в трех лицах.

Сидя за столом, Сол наблюдал за своим дирижированием на экранах. Одна рука двигалась в такт музыке – это была Четвертая симфония Бетховена, а другая совершала хаотические рывки в воздухе.

– Нам не нужно никаких фокусов, – пробормотал он. – Красивая картинка не должна отвлекать зрителей от музыки. Музыка – это самое главное.

Тэра задумчиво смотрела на доминирующие, приковывающие взгляд гранитные черты образа Сола на экране. Безусловно, нельзя было отрицать, что звук был фантастическим. Новый видеодиск с высококачественной лазерной записью давал бесподобно яркий, искрящийся звук, несопоставимый со старыми записями.

Сол всегда увлекался новыми музыкальными технологиями. Страсть к записи зародилась у него задолго до того, как он встретил Тэру, и теперь превратилась в навязчивую идею.

Результаты его труда заполняли полки просторного кабинета на первом этаже: сотни старых толстых пластинок на 78 оборотов, огромное количество долгоиграющих пластинок, сначала в моно, а затем в стереозвучании. После того как появились лазерные компакт-диски, он все начал заново.

Иногда Тэра брала старые виниловые пластинки и ставила их на прецизионный проигрыватель, который Сол трепетно лелеял еще с пятидесятых годов. Она постепенно ознакомилась со всей его обширной коллекцией, поражаясь объему работы, которую проделал Сол. Каждый раз с появлением новых технологий звукозаписи он предпринимал работу по модернизации своего репертуара, перезаписывая многие великие произведения. У него были циклы симфоний Чайковского, Брамса, Брукнера, Бетховена, Моцарта, Шуберта, Малера и бесчисленное количество других работ.

Интерес к видеозаписи появился у него недавно. Он планировал начать все снова и представить весь свой "золотой" репертуар в виде фильмов.

– Это технология будущего, – говорил он Тэре.

Желая полностью контролировать этот процесс, как с художественной, так и с финансовой точки зрения, Сол организовал свою собственную компанию по производству фильмов и без промедления принялся за дело. Он начал с цикла из девяти симфоний Бетховена.

– Бетховен – это мой хлеб с маслом, – любил шутить он. – Но на видеодиске он станет джемом.

После трех часов работы по монтажу Тэра устало выпрямилась, разминая затекшие руки и ноги.

– Когда Алессандра вернется домой? – неожиданно спросил Сол.

Тэра удивленно вздрогнула, уверенная, что он полностью поглощен музыкой.

– Завтра или послезавтра.

– Когда я в последний раз спрашивал тебя, ты сказала то же самое.

– Но тебя самого с тех пор не было.

– Я был занят работой. Но она должна жить здесь. Это ее дом.

Сердце тревожно дернулось в груди Тэры.

– Она должна привезти лошадь сюда, – сказал Сол. – Мне интересно посмотреть на ее успехи.

– Сол, раньше нас вполне устраивало, что Алессандра остается с Рейчел и Дональдом, когда мы уезжаем куда-нибудь вдвоем. Если теперь она предпочитает время от времени оставаться там по собственной инициативе, я думаю, мы должны уважать ее желание.