Посещение ветеринара добавило Никитину седых волос. Оказывается, пёс жутко боялся врачей и категорически возражал против их посещения.

Как только Макс остановился у ветеринарной клиники и открыл дверь, пёс учуял запах и помчался прочь. Минут пятнадцать ушло на поиски, ещё столько же на уговоры. Но Друг напрочь отказался идти обратно к ветлечебнице, и Никитину пришлось пойти на хитрость.

Он вернулся к машине, подъехал к собаке и открыл дверцу. Пёс сразу запрыгнул на заднее сиденье. Они съездили в зоомагазин, приобрели крепкий ошейник, на который прикрепили жетон, где было выбито имя Друга и номер телефона Макса, а также поводок, собачьи миски, корм, лежанку и ещё много самых разных, нужных и не очень, вещей, которые посоветовал продавец.

Почти час спустя Никитин снова подъехал к зданию клиники и вывел Друга из машины, крепко держа поводок. Пёс дёргался и скулил, но всё же был доставлен на медицинский осмотр сильным и жестоким хозяином.

Старый добродушный ветеринар, уговаривая собаку как ребёнка, провёл обследование и решил, что кобель полностью здоров, хотя и немного измождён. Но хорошее питание и уход быстро вернут его к полноценной жизни. Друга обработали от паразитов и пригласили на прививку через десять дней.

– Ну вот видишь, ничего ж страшного не случилось, – выговаривал Макс пса, выруливая на дорогу. Друг прижал уши и тихо радовался, что жуткое место осталось позади.

Вики по-прежнему не было дома. Её телефон так же был выключен.

Поэтому Никитин набрал номер Елены Дмитриевны и путано начал объяснять, что ему срочно понадобилось мнение Виктории Владимировны по одному вопросу, дозвониться ей он не может, а дело суперважное. Затем ту же историю он повторил Надежде Анатольевне и, наконец, Галухину, который-то и вспомнил, что пару раз в месяц Вика ездит к своей бабушке.

Название деревни заведующий производством помнил, а вот точный адрес не знал. Но это Макса не остановило. Ему нужно было поговорить с Шиковой. Немедленно. Всё объяснить ей, что он вёл себя как дурак, что шёл на поводу у своей матери, которая манипулировала им.

Вика ему нравилась, но только сейчас, когда она была совершенно недоступна, Макс понял, насколько сильно она его зацепила. Поэтому ему просто необходимо было найти её и услышать, что его чувства взаимны.

А иначе… Впрочем, об этом он думать сейчас не станет. Потому что всё будет хорошо. Макс знал, нет, был уверен, что тоже нравится Шиковой. И у него была целая ночь с нею, чтобы в этом убедиться.

Значит, нужно просто найти её и поговорить.

42

У бабули пахло домом. Несмотря на то, что я давно уже жила отдельно, в своей квартире, но своим домом продолжала считать именно это место.

Андрей, пригнувшись при входе, поскольку высота двери не была рассчитана на его рост, начал оглядываться, и я словно смотрела вместе с ним, его глазами.

Домик у бабушки был небольшой, деревянный, обложенный снаружи белым кирпичом для тепла. Внутри большая прихожая и ванная с кладовкой, а за ними – две комнаты. Первая – большая, совмещающая в себе кухню столовую и отделённую сервантом гостиную. Дальше – спаленка, небольшая, но очень уютная. В ней две кровати – моя и бабушкина.

– Проходи, Андрюшенька, не стесняйся.

Двухметровому богатырю ласковое «Андрюшенька» подходило так же, как розовое платье с рюшами, но он даже бровью не повёл. Скинул свои огромные ботинки у порога и по указанию бабули отправился мыть руки.

– Вика, принеси Андрюше полотенце.

Я только закатила глаза. По бабушкиному мнению, это подходящий для меня жених, а значит, нужно помочь нам обоим: ему – показать, какая из меня получится заботливая жена, ну а мне – как приятно ухаживать за мужчиной, получая при этом горячие благодарные взгляды.

Борщ у бабули вышел как всегда густым и наваристым. Андрей только раз промычал как вкусно и больше не отвлекался от тарелки. А бабушка бросала мне говорящие взгляды, которые я упорно старалась не замечать.

После борща была жареная картошечка с котлетками. Не знаю, что она делала на кухне, но как бы я ни старалась повторить бабулины рецепты, у меня выходило лишь жалкое подобие. Может, и хорошо, что она отказывалась ко мне переезжать, а то уже каталась бы колобком по фабрике.

После сытного ужина тянуло в сон. Бабушка пытала Андрея о его жизни в Москве, семейном и финансовом положении, а я вышла на улицу.

Небо усеяли звёзды, мириады ярких точек. Я запрокинула голову и любовалась потрясающим зрелищем. В городе нет такого, слишком много электрического света, ночью неба почти не видно.

Скрипнула дверь, и спустя пару мгновений рядом со мной на скамейку опустился Андрей.

– Фух, ну у тебя и бабушка, – усмехнулся он. – Она случайно в КГБ не работала? Ей бы шпионов на чистую воду выводить.

Я посмотрела на него и тоже улыбнулась.

– Да, моя бабуля такая, если вцепится, то руку откусить может.

На самом деле она очень переживала за меня. Потому что годы шли, а хорошие руки, в которые она могла бы передать свою внучку, всё не находились. А бабушка не вечная, так она говорила…

– Мария Ивановна предложила мне остаться на ночь, чтоб в город по темноте не ехать, – богатырь произнёс это с такой вопросительной интонацией, что стало понятно – спрашивает разрешения.

Эх, Андрюша, Андрюша, хороший ты парень, вот только не мой… Но о том, кого глупое сердце считало своим, я не хотела даже думать. Хватит с меня постоянного увиливания и ускользания. Может, и правда присмотреться к Андрею?

– Конечно, оставайся, – хмыкнула, – она тебя всё равно не отпустит.

– А ты?

– Что я?

– Не против?

Я понимала, что он имел в виду, но на его завуалированный вопрос ответа у меня не было.

– Конечно, утром лучше ехать. Пойдём в дом, я замёрзла.

Его близость и пристальный взгляд смущали, давили. Хотелось оказаться подальше, спрятаться за надёжной спиной бабушки. Эх, и что ж мы бабы такие глупые?

Диван в гостиной уже был расстелен и ждал гостя. Я пожелала Андрею спокойной ночи и направилась в спальню. Бабушка босиком, в одной сорочке читала молитву и крестилась перед иконой.

Я разделась и, нырнув под одеяло, тут же уснула. Даже не заметила, когда погас свет.

Утром я проснулась от одурительного аромата пирожков с яблоками, звяканья вилок о тарелки и громкого шёпота. Бабушка с Андреем уже вовсю завтракали.

Я довольно потянулась, как всегда здесь чувствуя себя выспавшейся и отдохнувшей. Может, это чистый деревенский воздух или забота родного человека. Но мне было достаточно провести одну ночь рядом с бабушкой, чтобы я начала испытывать душевный подъём и способность преодолеть любые сложности, которым бы вздумалось возникнуть на моём пути.

– Доброе утро, – я оделась и вышла из спальни.

На меня тут же устремился одобрительный мужской взгляд. Представляю, как я сейчас выглядела – сонная, взлохмаченная, без грамма косметики. Но глаза Андрея утверждали – ему нравился мой вид. И бабушка не могла этого не заметить, хоть и делала вид, что накладывала ему на тарелку пирожки, но при этом выбирала самые зажаристые, с хрустящей корочкой. Теперь она от меня точно не отстанет.

Я умылась и тоже села за стол. Передо мной тут же плюхнулась тарелка с яичницей-глазуньей. А перед «Андрюшенькой» как по волшебству появился ещё один румяный пирожок.

 – Бабушка, ну зачем эти пирожки? – зашептала я, когда Андрей вышел, чтобы завести машину.


 – Как зачем? Покушаете в дороге. А то вон ты какая тощая – кожа да кости. Неудивительно, что замуж никто не берёт.

 – Не «не берёт», а сама не иду. Не встретила ещё того, единственного.

– Ну-ну, а этот единственный, прям так сразу на твой скелет и бросится, – бабуля скептически хмыкнула и продолжила укладывать пирожки и ещё что-то, подозрительно похожее на бутылку с домашней наливкой, в плетёную корзину. – Вон Андрюшенька как на борщ накинулся, голодный. Мужики что посочней любят, да помягче.

В том, что касалось еды и моих «костей» Мария Ивановна была очень строга. Я должна была хорошо кушать, чтобы удачно выйти замуж. Не знаю, как эти два действия были связаны между собой. Но, видимо, по бабушкиному мнению, были.

С непреклонным выражением лица она протянула мне корзину. Бабуля меня знала, если возьму – съем. Совесть не позволит выбросить. Она ведь старалась. К тому же и «Андрюшенька» поможет расправиться с провиантом.

Пришлось взять. Я прямо видела её гениальный план: мы вместе поднимаемся ко мне в квартиру, едим её пирожки, запиваем наливкой, а затем прямым ходом отправляемся в ЗАГС.

– Спасибо, бабушка, – я чмокнула её в морщинистую щёку и, подхватив свою сумку, двинулась к выходу.

– Когда приедешь теперь? – бабуля семенила следом.

– Не знаю, ба, работы много. Выставка уже скоро. Но я постараюсь в следующие выходные ещё приехать. Ты список составь, что привезти…

– А Андрюша? – перебила она.

– Бабуль, – я обернулась и остановилась, её глаза были полны надежды, – ну не он это…

Она обняла меня, и я, наклонившись, прижалась к ней.

– Я очень тебя люблю.

– И я тебя, моя девочка. Ты же знаешь, я хочу тебе счастья.

– Знаю, ба, знаю…

За моей спиной раздался резкий визг шин. Я обернулась. Из чёрного внедорожника выскочил разъярённый Никитин, даже забыв закрыть дверь. Он бросился на Андрея, едва успевшего обернуться к нему.

– Привет, Макс, – только и успел растерянно пробормотать богатырь, прежде чем мажор наскочил на него и ударил кулаком в челюсть.

Я зависла на пару секунд, решая, что делать: то ли кинуться их разнимать, то ли звать кого-то на помощь. Звать долго, лучше сама. Я бросилась к мужчинам.