Руслан приехал на следующий день и велел собираться на осмотр квартиры, которую он нашел. Пока я принимала душ и одевалась, отец и сын остались вдвоем. Я чутко прислушивалась к тому, что происходит в гостиной, но все было спокойно. Когда же я тихонько заглянула к ним, то чуть не расплакалась. Как же они похожи…Наверно, существует та самая невидимая связь между родителями и детьми, иначе непонятно каким образом Руслан смог поладить с ребенком. Он ведь никогда с ними не нянчился, а здесь сидит на полу, обнимает сзади Рустама и показывает ему свои часы.

— Пока они тебе велики, но ты вырастешь, станешь крепким и сильным… — доносятся до меня слова.

Прерывать их общение не хочется, поэтому ухожу на кухню и там пытаюсь унять бешеное сердцебиение. Мне одновременно и радостно и грустно. Радость оттого, что у моего любимого человечка наконец-то есть папа, а грусть потому, что его не было раньше. И не могло быть.

— Ты готова?

Оборачиваюсь и вижу Руслана с Русом на руках. Естественно, сын, дорвавшийся до блестящей штуковины, не выпускает ее из рук. Боюсь, в ближайшее время часы он никому не отдаст.

Ком в горле мешает говорить, поэтому киваю и иду обуваться. Все вместе мы направляемся к машине. Почти как настоящая семья, на заднем сиденье внедорожника даже детское кресло имеется.

— Он скорей всего уснет в дороге, — предупреждаю я, — надо взять коляску.

— Не надо, это трансформер. В коляску превращается.

— Предусмотрительно, — бормочу я, наблюдая как ловко Руслан усаживает сына.

Когда он успел так приноровиться? У меня с первого раза ничего не получалось…даже укачивать. Рустам постоянно плакал, все валилось из рук, тело болело, пеленок не хватало, я чувствовала себя худшей матерью.

— Виола, ты чего зависла? Садись, — голос Руслана отвлек от страшных воспоминаний.

Устроилась на переднем пассажирском и включила местное джаз-радио. Через минут двадцать сын ожидаемо начал капризничать.

— Что случилось? — занервничал Руслан.

— Дети плачут, не знал? — довольно резко ответила я.

— Пассивная агрессия? Как в старые добрые времена. Я знаю, что тебе поможет.

Я прекрасно понимаю, что взвинчена, но во всем виновато тесное пространство автомобиля и мужчина рядом. Да и хнычущий на заднем плане Рустам выдержки не прибавляет

— Бить ты меня больше не будешь, ясно? — говорю я со всей твердостью, на которую способна.

- А надо бы. Ты явно на пределе.

— Так прекрати подначивать меня!

— Дело не в моих подначиваниях, Ви. Злость и обида должны находить выход.

— Без тебя разберусь. Как нормальный человек.

Руслан никак не комментирует мой выпад и меняет тему, за что я ему благодарна.

— Может, пересядешь к нему?

— Не стоит, — терпеливо отвечаю я, — он привык так ездить, я же обычно за рулем и не могу отвлекаться. Сейчас устанет и заснет.

Так и происходит: через считанные минуты в салоне звучит лишь легкая джазовая музыка.

— Я не хочу ссорится, — первая нарушаю молчание. — Мы с тобой обязаны заботиться о ребенке, поэтому необходимо очертить границы.

— Валяй, — без особого энтузиазма соглашается Руслан.

— Я не буду с тобой спать, — на выдохе произношу я. — Так что…попрошу не затрагивать данную тему.

— Невыполнимо. Твоя реакция на предполагаемый секс со мной говорит сама за себя. Тебе это нужно.

Второй раз за день готова расплакаться, только теперь от досады. Потому что он прав, нас тянет друг к другу как и раньше. Разница в том, что опытным путем мы выяснили, к чему ведет наше притяжение.

— Тупик, — горько усмехаюсь я. — Меня как и тогда не влечет мимолетное наслаждение. А ты в этот раз ничего не можешь предложить помимо него. Разрушишь все из принципа? Или вернёмся к старой-доброй мести?

— До чего ж ты прошаренная баба, — раздражённо говорит Руслан. Сворачивает во двор и паркуется возле красивого дома сталинских времен. — Но это тебе не поможет. И не потому, что я такой эгоистичный ублюдок. Сложно бороться с самим собой. Особенно когда бой проигран четыре года назад.

— Наоборот, сейчас легче. Неудовлетворительный результат помогает не наступать на те же грабли снова.

Не дождавшись очередной мозгопомывательной реплики, выхожу на свежий воздух. И плевать, что мы опять не договорились, на деле докажу, что он не прав.

***

Квартира мне понравилась: три большие комнаты, современный ремонт, высокие потолки. Находится в хорошем районе, где есть все необходимое. Один минус — на соседней улице мы жили с Русланом. Память не сотрешь и ассоциации нет-нет да появляются, когда выглядываю в окно. Наш путь часто проходил через этот дом, потому что на первом этаже моя любимая булочная, а на другой стороне парк, где каждая тропинка изучена…

— Откуда у тебя столько денег? — интересуюсь у Руслана, когда риелтор оставляет нас наедине.

— Заработал.

— Я просто думала большую часть конфисковали при аресте.

— Только идиот будет большую часть хранить в банке. Не принижай меня, Ви.

— Понятно. Но разве ты не отдал остаток на взятки и прочее…

— Отдал, но не все. Правда, никто об этом знать не должен, мы со Степой все еще под колпаком.

— А покупка квартиры?

— Так по документам ты ее покупаешь.

Звонок телефона прерывает наш диалог.

— Алло, пап, да, — отвечает Руслан. — Да, хотел…Хорошо, наберу его. Спасибо, увидимся.

— Ты уже был у родителей? — спрашиваю, как только разговор заканчивается.

— Нет, не успел. Отец в Краснодаре на похоронах. А что?

— Я заезжала к ним пару месяцев назад. Познакомила с внуком.

Лицо мужчины каменеет, но последнее, чего я хочу, чтобы он злился на родных.

— Я просила не говорить. Вадим Георгиевич сказал, что ты скоро выходишь. Обещала сама признаться тебе, так было бы лучше. Но ты узнал раньше, мне Женя о расспросах Степы сообщил…

— Я так и предполагал. Хотя не думал, что ты про освобождение знаешь, — с усмешкой произносит Руслан. — Все? Нет больше секретов?

Есть, конечно. Но я ни за что не признаюсь, зачем на самом деле ездила к его отцу.

Глава 11

Руслан.

— Нет, — очень просто отвечает Виола.

Смотрю на нее и ни черта не верю. Что-то она скрывает, да и покладистость ее настораживает. Я был уверен, что переезд она воспримет в штыки и придется повоевать за то, чтобы организовать ей с сыном нормальное местожительство. А она вдруг уступила, даже слова против не сказала. Зато в другом уперлась — не даст она мне видите ли, хотя саму аж трясет от недотраха. Сложно не заметить, как она в моем присутствии напрягается и выдает знакомые реакции: губы облизывает, грудь вперёд выпячивает, огрызается без повода, ладошки в кулаки сжимает и смотрит… бл*дь, как она смотрит. Словно упрашивает разложить на первой попавшейся поверхности, а я ведь тоже не монах, тем более загоняться как она не собираюсь — секс есть секс, остальное лирика, которая в нашем случае утратила актуальность. Конечно, можно снять напряжение с кем-нибудь другим, пока моя гордая моралистка ломается, но, хоть убей, не хочется. И это так выбешивает, даже мелькала мысль перебороть себя и все-таки снять шлюху, идиотизм ведь — хранить верность бывшей. Но, вероятно, у меня образовался своего рода пунктик, который велит потерпеть из уважения к некогда любимой девушке. Мерзко как-то будет трахать ее после шалав, она же ни под кого не легла за два года. Вот и закроем оба гештальт, а после с легкостью пустимся в свободное плавание, я уж точно.

— Если тебя устроила квартира, то в ближайшее время займемся оформлением документов. Сейчас я отвезу вас обратно: собирай вещи, решай, что заберешь из мебели, но сюда лучше новую купим. В детскую особенно.

— А моя квартира? Я могу ее на тебя переписать или заняться продажей и потом деньгами отдать.

— Херни не неси. Сдалась мне твоя халупа. Давай, заканчивать тут скорей.

— Если ты торопишься, то мы и на такси доедем.

Я не стал отвечать на очередное «гениальное» предложение. Нечего без надобности на такси разъезжать.

***

Два безумных дня позади и вот я у цели. Не так-то просто попасть сюда, в самое охраняемое здание города, без нужных связей и достаточно веской причины.

Секретарь услужливо открывает дверь кабинета, пропуская меня в светлое помещение с дубовой мебелью и неизменным портретом президента на стене.

— Русла-а-ан, мальчик мой, заждался я тебя, — встает из-за массивного стола генерал Петрухин Семен Валерьевич: крепкий и высокий мужчина лет пятидесяти с громким голосом и цепким взглядом, как и полагается его статусу.

— Здравия желаю, командир.

Мы обмениваемся крепкими рукопожатиями, и я сажусь напротив.

— Чай, кофе? Хотя без прелюдий обойдёмся, пропади эта дряная отрава! Светлана, — кричит он в селектор, — накрой нам красивенько.

— А у вас гостеприимство на уровне, — говорю я, когда на столе появляется мясная нарезка, хлеб, овощи и, само собой, пузатая бутылка дорогого коньяка.

— А ты думал, у нас официальная встреча будет? Обижаешь, Руслан Вадимыч.

— За все сомнения выпью штрафную, — улыбаюсь я и опрокидываю в себя первую порцию.

— Молодца! — хохочет генерал и сразу подливает мне еще. — Правильно тебя папка воспитал. За бывшего генерала!

Чокаемся. Пьем.

— Без него мы бы и не свиделись.

— Ой не лукавь, молодой человек. Неужто ты бы за своим добром не пришел?

— Было наше стало ваше, все по-честному. Это вы меня искали через отца.

— А ты ошивался у твоих-моих точек. Справки наводил? Много ли узнал?

Вот чертяка старый, следил стало быть.

— Достаточно, чтобы заранее понять, зачем меня вызывает сам Семоха, — специально использую погоняло, чтобы отбросить пляски вокруг да около. — Плохи твои дела: выручка падает, работники говно, трупы из всех щелей лезут.