Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая

Чувствуя себя униженной, Кларри выбежала из чайной, не оглядываясь.

Она неслась по улицам города и, боясь, что Уэсли преследует ее, прыгнула на подножку трамвая, но вскоре поняла, что едет не в ту сторону. Сойдя в Сэндифорде, она пошла в западном направлении. Начинался дождь со снегом. К тому времени, когда Кларри дошла до Саммерхилла, она промокла до нитки и замерзла.

Олив суетливо забегала вокруг сестры, снимая с нее мокрую одежду и закутывая Кларри в плед.

– Где ты была? Я думала, что случилось что-нибудь ужасное.

Глядя на ее встревоженное лицо, Кларри решила не рассказывать ей о встрече с Уэсли. Она не хотела огорчать Олив сообщением о том, что Белгури пришло в упадок и запустение.

– Я села не в тот трамвай, – сказала Кларри, дрожа. – Я такая глупая, витаю в облаках.

– Дурочка! – вздохнула Олив с облегчением, вытирая ее волосы.

Она заварила Кларри горячего чаю. Передавая ей чашку, она спросила:

– Ты ведь любишь мистера Герберта, правда?

Кларри виновато взглянула на нее. Все ее внимание было поглощено встречей с Уэсли и тем, какую сумятицу она внесла в ее мысли. Взяв чашку, девушка кивнула.

– Я рада, – сказала Олив, грустно улыбнувшись. – Трудно поверить в то, как изменится твоя жизнь всего через пару дней.

– И твоя тоже, – торопливо добавила Кларри.

– Да, наверное, – ответила Олив задумчиво. – Но это совсем другое.

Она вышла из кухни, чтобы развесить мокрые вещи сестры, прежде чем Кларри успела спросить, что она имела в виду.

В день свадьбы Кларри, дрожа, проснулась в тревоге. Похоже, она простудилась. Олив помогла ей одеться и возбужденно болтала, пока расчесывала ее длинные черные локоны и укладывала их в аккуратную прическу, оставив отдельные пряди свисать вдоль овального лица.

– Какая ты красавица! – заключила она. – Как наша мама на фотографии.

Кларри внимательно изучала себя в маленьком зеркальце, висящем над умывальником. Сегодня вечером она будет смотреть на себя в зеркале во весь рост в своей супружеской спальне. Ее большие темные глаза лихорадочно горели, в голове шумело. Нужно стряхнуть с себя эту вялость.

– У тебя золотые руки, – сказала она Олив, стараясь, чтобы ее слова прозвучали радостно. – Ни один парикмахер не сделал бы лучше.

Обернувшись, Кларри увидела довольную физиономию сестры. Этим вечером Олив переселится в бывшую спальню Берти и Вэрити. Салли, дочь Айны, с завтрашнего дня приступит к обязанностям горничной и займет спальню в мансарде, в которой сестры продолжали жить даже тогда, когда уволилась остальная прислуга. Больше они не будут слушать в темноте сопение друг друга или перешептываться, когда не приходит сон. Лишь недолгое время, когда они только поселились в Саммерхилле, девушки ночевали порознь.

Думая об этом, Кларри вдруг испытала острое чувство утраты. Она протянула руки к сестре.

– Ах, Олив, я буду по тебе скучать!

– Я тоже!

Олив бросилась к ней в объятия, и они обе разрыдались.

– Ну разве мы не дурочки? – сказала Кларри, шмыгая носом. – Я же никуда не уезжаю. Мы по-прежнему будем вместе каждый день.

– Я знаю, – ответила Олив, всхлипывая, – но у меня т-такое чувство, будто чему-то приходит конец.

Первой отстранилась от сестры Кларри.

– Так или иначе, но мы и дальше будем вместе. Я тебе обещала, помнишь?

Она убрала рыжие пряди Олив с ее мокрого от слез лица. Ее младшая сестра была прелестна, и Кларри вдруг пришло на ум, что Олив тоже скоро станет невестой. Правда, она не проявляла внимания к противоположному полу со времен детской влюбленности в Харри Уилсона. Когда ей придет время выходить замуж, Кларри все так же будет опекать ее, ведь она чувствовала ответственность за сестру, словно та была ее дочерью. И ничто не сможет этого изменить.

– Ну, давай теперь одевать тебя, – улыбнулась Кларри. – Нехорошо, если мистер Сток услышит, что мы ревем тут, как на похоронах.

– Знаешь, что будет труднее всего? – хмыкнула Олив. – Называть мистера Стока по имени.

Кларри кивнула, соглашаясь.

– Герберт, – прорепетировала она. – Герберт. Герберт. Теперь ты попробуй.

– Нет, – хихикнула Олив.

– Давай-давай.

– Герберт, – сказала Олив, давясь от смеха. – Герберт, Герберт.

– Вот так уже лучше, – одобрила Кларри. – Теперь вместе!

– Герберт, Герберт, Герберт, Герберт! – закричали они дружно, падая на кровать и весело хохоча.

Этот взрыв смеха снял наконец тяжесть, которая легла на сердце Кларри еще задолго до рассвета. Нервное напряжение уступило место общей радости.

Подали экипаж, который должен был отвезти сестер в церковь, но Герберт твердо решил пешком идти вверх по склону холма вместе с Уиллом, несмотря на опасения Кларри: она боялась, что из-за холода может обостриться его ревматизм. Низко нависшие тучи обещали снег; гости поспешно укрылись в церкви как раз в ту минуту, когда налетела вьюга.

У Кларри кружилась голова. Сквозь полупрозрачную вуаль она видела, как Уилл пытается согреть ее ладони, взяв в свои, а в следующую секунду он за руку повел ее к Герберту. Затем восхищенный взгляд жениха, когда она отбросила вуаль, и широкая улыбка, осветившая его хмурое лицо, наполнили ее сердце радостью.

Церемония была краткой и строгой, и вскоре Кларри, держась за руку Герберта, выходила в метель. Они быстро влезли в экипаж вместе с Уиллом и Олив и по скользкой дороге поехали вниз по склону холма в город. «Имперская чайная» показалась им особенно уютной после снежного вихря, завывающего на улице.

Музыканты грянули свадебный марш, как только Кларри и Герберт вошли, держась за руки и стряхивая с одежды друг друга снег. Мисс Симпсон провела их во главу длинного стола, установленного рядом с эстрадой, и официантки тут же забегали, принося блюда с изысканными закусками и воздушными пирожными.

Вскоре собрались все приглашенные и с аппетитом принялись за угощения, согреваясь чаем. Перед танцами Герберт произнес короткую скромную речь, поблагодарив друзей за то, что они пришли.

– После смерти моей первой жены, – сказал он, откашливаясь, – я не думал, что когда-нибудь снова обрету счастье с другой женщиной. И уж точно не искал его.

Его взгляд потеплел, когда он устремил его на Кларри.

– Но счастье оказалось рядом, в моем собственном доме. Это она, добрая и смелая, заботилась обо всех нас, помогая нам справляться с, казалось бы, непреодолимыми трудностями.

Герберт положил ладонь Кларри на плечо.

– Кларри вернула меня к жизни. Она – щедрый дар Небес. Я то и дело щипаю себя – не снится ли мне, что эта прекрасная молодая женщина согласилась стать моей женой. Но это происходит наяву, и я ей за это безмерно благодарен, так же как и мой сын Уилл, для которого Кларри стала любящей матерью, с тех пор как скончалась его родная мать.

Герберт улыбнулся.

– Прошу вас, танцуйте, веселитесь, угощайтесь, если этого желает ваша душа. Спасибо, что пришли отпраздновать с нами этот счастливый день в такую неблагоприятную погоду.

Гости зааплодировали, и Уилл вскочил со стула, чтобы произнести тост за здоровье своего отца и Кларри. Все подняли чашки с чаем.

– За Герберта и Кларри!

Кларри забавлялась, глядя на то, как Лекси и ее подруги перемигиваются и делают удивленные лица оттого, что им приходится пить только чай. Герберт пожелал, чтобы вечер не был испорчен распитием спиртного.

– Чай – это лучшее горячительное, которое только можно себе представить, – заявил он.

Пока гости хлопали в ладоши и вновь рассаживались, заиграла музыка, и внимание Кларри привлек мужчина, выступивший из тени, образованной ширмами. Она обомлела: это был Уэсли. Скрестив руки на груди, он разглядывал молодоженов с умеренным интересом. Заметив, что Кларри смотрит на него, Уэсли поднял брови, дерзко глядя на нее. Как он смел прийти сюда и испортить ей вечер? Сердце Кларри тяжело забилось от волнения. Она почувствовала, что ее лоб покрывается испариной. В следующую секунду Уэсли подозвал к себе официантку, а потом скрылся за ширмой.

– Кларри, милая, – обратился к ней Герберт. – Ты себя плохо чувствуешь?

Она заметила, что тяжело дышит. Ее ладони вспотели, ее бросало то в жар, то в холод. Кларри сделала над собой усилие, чтобы сосредоточиться на его словах.

– Я бы хотел, чтобы ты потанцевала с Уиллом. Не требуй от меня невозможного, – говорил он, виновато глядя на нее. – Дорога в церковь – это все, на что я был способен.

Кларри надеялась уговорить Герберта потанцевать с ней, хотя бы вальс, но он стеснялся своей хромоты и отказался наотрез. Сейчас, правда, Кларри и сама сомневалась в том, сможет ли она танцевать. Из-за того что в помещении было душно, у нее кружилась голова. Уилл, напротив, охотно согласился. Кларри постаралась взять себя в руки, когда он выводил ее на полированный паркет. Другие последовали их примеру.

– А у тебя явно есть опыт, – сказала она, впечатленная его умением.

– Практиковался с сестрами Джонни, – усмехнулся Уилл.

Кларри не могла не оглядываться по сторонам – ей было интересно, хватит ли у Уэсли наглости появиться снова. Какой же дурой она была, посвятив его в свои матримониальные планы! Ей следовало бы догадаться, что Уэсли воспользуется полученными сведениями для того, чтобы поставить ее в неловкое положение. Он пришел, чтобы посмеяться над тем, что она выходит замуж за старика. Поглумиться над ее скромной свадьбой и простыми гостями, живущими на улочках Элсвика, а не в роскошных особняках Джесмонда. Но что бы он там ни думал, Кларри не позволит ему смутить ее язвительными ухмылками.

Когда Кларри и Уилл возвращались к столу, к ним подошла официантка с огромной корзиной, перевязанной серебристой лентой.

– Поздравления от нашего заведения, – сказала она, широко улыбаясь.

– Как мило! – воскликнул Герберт, поднимаясь, чтобы принять подарок.