Удивительно, но за помощью Берти пришел именно к Кларри.

– Белхэйвен, вы, похоже, имеете некоторое влияние на моего упрямого отца, – начал он без обиняков. – Как вы полагаете, вам удастся образумить его во всей этой истории с детской?

– Я не вправе в это вмешиваться, – сказала Кларри.

– Раньше вы не церемонились, – заметил он резко.

Кларри ничего на это не ответила.

– Послушайте, – произнес Берти примирительным тоном. – Я понимаю, что между нами бывали трения, но готов признать, что вы здесь прекрасно управляетесь, и Вэрити считает вас хорошей экономкой, учитывая вашу молодость.

Он так старался ей польстить, что даже покраснел.

– Я был бы чрезвычайно вам благодарен, если бы вы смогли переубедить моего отца, Кларри.

Берти впервые обратился к ней по имени. Кларри торжествовала. Берти признал то, насколько необходимой она стала в доме Стоков.

– Я попытаюсь, – согласилась она.

Кларри подкараулила Герберта, когда он возвращался с вечерней прогулки. С тех пор как Вэрити перебралась к ним жить, он взял себе привычку уходить из дома по вечерам, с тем чтобы избежать бессмысленных разговоров и аперитивов перед ужином. Когда Кларри заметила со своего наблюдательного пункта, что Герберт появился на площади, она вышла, чтобы срезать несколько роз в саду.

– Сэр, – обратилась она к нему. – Не могли бы вы дотянуться до тех цветков, что повыше?

Герберт подошел помочь, прислонив к оградке свою трость. Было все еще тепло, и он вспотел в своем темном костюме.

– У меня с собой бутылка лимонада. Не желаете освежиться? – предложила Кларри.

Кивнув, Герберт уселся на ближайшую скамейку и жадно принялся пить. Кларри продолжала срезáть цветы и складывать их в корзину, время от времени поглядывая на него.

– Говорите, – произнес Герберт, посмотрев на нее. – Вы же что-то хотите мне сказать.

Кларри виновато взглянула на него и засмеялась.

– Откуда вы знаете?

– У вас такой вид, – проворчал Герберт, – словно вы собираетесь с духом, прежде чем решительно взяться за что-то отвратительное.

Кларри улыбнулась, откладывая в сторону садовые ножницы.

– От вас ничего не укроется, сэр.

– Садитесь рядом со мной, Кларри, – велел Герберт. – Вас послал Берти, да?

Она чинно опустилась на скамейку, сцепив пальцы на коленях, и кивнула.

– Я не позволю собой манипулировать, – строго сказал Герберт.

– Я в этом не сомневалась.

– Но вы полагаете, что я не прав в этой истории с детской?

– Нет, – мягко сказала Кларри, – в этом деле нет правых или неправых.

Он терпеливо ждал, когда она продолжит.

– Я просто подумала, что… а чего бы пожелала миссис Сток для своего первого внука?

Герберт ничего не ответил. Кларри украдкой бросила на него взгляд – он сидел, стиснув зубы. Его глаза сверкали.

– Я не могу, – хрипло прошептал Герберт. – Еще слишком рано.

Кларри непроизвольно потянулась, чтобы коснуться его руки.

– Я понимаю. Мой отец точно так же переживал гибель моей матери. Он не смог спать в той комнате после ее смерти.

Герберт тихо застонал, и по его щеке скатилась слеза.

– Если вам невыносима мысль о том, что в доме появится младенец, почему вы не позаботитесь, чтобы у мистера Берти и мисс Вэрити появилось собственное жилье?

Он повернулся и, хмурясь, взглянул на нее. Кларри быстро отдернула руку. Как всегда, она слишком откровенно высказала свои мысли.

– Прошу прощения, я много себе позволяю.

– Нет, Кларри. Я рад, что вы мне это говорите. Я об этом как-то не подумал. Но вы правы, теперь, когда они становятся настоящей семьей, им самое время обзавестись собственным домом.

Герберт пристально посмотрел на нее.

– Откуда столько мудрости в такой молодой голове? – задумчиво спросил он.

Кларри застенчиво улыбнулась.

– Не всегда в ней одна лишь мудрость, к сожалению.

– А как же ваше будущее, Кларри? – неожиданно поинтересовался Герберт. – Вы все еще встречаетесь с работником мистера Мильнера?

Она покраснела.

– Нет, сэр. Между нами произошло недоразумение.

Кларри встала.

– Очень жаль, – сказал он, глядя, как она поднимает корзину.

Кивнув, Кларри поспешила назад, пока Герберт еще о чем-нибудь у нее не спросил. Она не разговаривала с Джеком с прошлого года. Теперь он приходил раз в две недели, а не каждый четверг, как раньше, и она иногда видела его издали. Он отрастил усы, приобрел более вместительный фургон и новый костюм. Его дела явно процветали. Но Кларри не расспрашивала о нем Олив, а сестра не упоминала о его приходах, чтобы ее не расстраивать.

К радости Кларри, слухи о том, что Берти и Вэрити подыскивают себе жилье, вскоре дошли и до кухни. Лаванда, думая, что она первая об этом узнала, поспешила передать новость остальным.

– Мадам предпочла поселиться в Джесмонде, – сказала она, явно повторяя слова своей госпожи. – Приятный район и при этом недалеко от центра города.

Кларри и Олив завизжали от радости, как только служанка ушла достаточно далеко, чтобы не слышать их.

– Не могу поверить, что мы скоро от нее избавимся! – воскликнула Кларри.

Но радость Олив быстро уступила место тревоге.

– А что, если после того, как они переедут, мы станем не нужны мистеру Стоку? Ему, наверное, будет достаточно Долли и Сары.

– Я уверена, что он позаботится о нас, – развеяла ее сомнения Кларри.

Вскоре был выбран и без промедления куплен большой дом на улице Танкервилл. Весь следующий месяц Вэрити постоянно ездила туда, чтобы руководить его отделкой. Переезд был запланирован на ноябрь, за месяц до того, как Вэрити должна была разрешиться от бремени. За две недели до отъезда она вызвала Кларри в свою гостиную. Вэрити сидела в кресле, обложенная подушками. Большой живот создавал ей неудобства. В комнате было душно от ярко пылающего в очаге огня.

– Белхэйвен, я составляю список прислуги, которая понадобится мне на Танкервилл-стрит, – произнесла она, взмахнув листом бумаги. – Я хочу, чтобы вы мне помогли.

– Я, мэм? – переспросила Кларри в замешательстве.

– Да, вы, – сказала Вэрити раздраженно, обмахивая свое раскрасневшееся лицо веером. – Поскольку вы моя экономка, я хочу, чтобы вы тоже высказали свои соображения по поводу выбора прислуги.

У Кларри оборвалось сердце.

– В-ваша экономка? – спросила она, запинаясь.

– Да, – громко и отчетливо произнесла Вэрити, словно Кларри была слабоумной. – Вы переедете со мной в качестве моей экономки.

– Но я работаю у мистера Стока, – возразила Кларри.

– С мистером Стоком я уже все уладила, – ответила Вэрити, нетерпеливо потрясая списком. – А сейчас подойдите и помогите мне.

Кларри стояла как вкопанная, не веря в то, что только что услышала. Ее даже не спросили! Она не позволит распоряжаться собой, словно каким-то предметом мебели. А что же будет с Олив?

– Прошу прощения, мэм, – проговорила она, – но я не уеду из Саммерхилла. Если только мистер Сток меня не уволит.

Сказав это, Кларри развернулась и вышла, оставив Вэрити с открытым от удивления ртом.

Как позже выяснилось, Берти пытался самовольно определить Кларри экономкой в их новый дом, не получив на то согласия своего отца. Когда Герберту стало известно о том, что происходит у него за спиной, он призвал сына к ответу.

– Ты не имеешь права так обращаться с сестрами Белхэйвен. Ты должен был посоветоваться с ними, равно как и со мной.

Берти попытался отмахнуться от этого как от недоразумения.

– Конечно, ты прав, папа. Просто у нас потребность в прислуге больше, чем у тебя. Вэрити подумала, что ты не будешь против.

– Но я против, – возмутился Герберт. – Если Кларри и Олив захотят остаться здесь, они останутся.

Сестры узнали об этом с большим облегчением, но конфликт омрачил последние дни пребывания Вэрити. Она позволяла себе презрительные замечания в присутствии девушек, и обе они должны были немедленно выполнять все ее распоряжения вплоть до дня переезда. Сару Берти и Вэрити забрали с собой, решив сделать из нее горничную.

– Я не против, – сказала девушка весело. – Работать у мисс Вэрити – это праздник по сравнению с тем, что творится в моей семье.

За неделю до Рождества Уилл приехал домой, а Вэрити родила двойню – Вернона и Джозефину. Все, и Стоки, и Ландсдоуны, собрались на Рождество на Танкервилл-стрит. Вэрити и Берти с удовольствием показывали гостям свой новый дом и новорожденных детей. Долли получила трехдневный отпуск и отправилась домой, и после посещения церкви Кларри и Олив были предоставлены сами себе.

Они решили устроить пикник, поехав на велосипедах на запад, туда, где оружейные заводы и жилые кварталы Бенвелла и Скотсвуда сменялись полями.

Было солнечно и совсем не холодно. Олив рисовала голые деревья и бурые холмы, отчетливо выделявшиеся на фоне светло-голубого неба.

Кларри обратила взор на север.

– В ближайшем будущем мы отыщем ферму отца, – сказала она. – Я не буду здесь чувствовать себя как дома, пока мы ее не найдем.

Олив была полностью поглощена рисованием, и Кларри подумала, что она не услышала ее слов. Но когда они уже собирались уезжать, ее младшая сестра сказала:

– Это всего лишь ферма.

Кларри посмотрела на нее с удивлением.

– Неужели тебе совсем не интересно, откуда он родом?

– По правде говоря, нет. Там наверняка грязь и вонь, и далеко до магазинов.

Пораженная безразличием сестры, Кларри рассмеялась. Кроме того, она стала замечать, что Олив начала перенимать местный выговор и употреблять слова, которые слышала от Долли и Сары.

– Я вижу, ты решила превратиться в городскую девушку.

Олив немного подумала над словами сестры.

– Да, – улыбнулась она. – Но только если жить в хорошем районе города.

К тому времени, когда они вернулись, уже стемнело. Сестры едва успели разжечь огонь в каминах, как вернулись Герберт и Уилл. Кларри предложила им легкий ужин, на что Уилл ответил со стоном: