Рэнсом знал, что ему следовало остановить Анджелу, когда она опять наполнила его стакан. Прошло очень много времени с тех пор, как он пил виски такого качества.

– Вы бы видели меня и тетю Джулию за сараем посреди ночи выливавшими отцовское виски в землю.

А он не отрывал глаз от потока янтарной жидкости, светившейся всеми цветами радуги в хрустальном бокале при мерцающем свете горящих свечей.

– Мы слышали, что янки уже в Нашвилле. Встретиться с трезвыми янки было малоприятно, но уж совсем не хотелось нам иметь дело с пьяными янки. – Анджела поставила графин на буфет.

Рэнсом смотрел, как она вернулась на свое место, и пытался вспомнить, как пройти из кабинета доктора в столовую.

Он принял ванну и побрился, на нем была свежая рубашка, его брюки и сюртук были вычищены. Пальцы его все время трогали необычно гладкую кожу лица. В последний раз он, вероятно, брился месяц назад.

Почти забытый аромат дорогого бургонского из Кентукки проник в его душу, когда он пригубил виски, которое закопал в землю еще отец Анджелы. Виски притупило немного его чувства и воображение, рисовавшее ему фигуру Сабрины за каждой дверью.

– Вряд ли я был приятным собеседником для вас и миссис Крамер сегодня вечером, – сказал он.

– Мы пригласили вас на обед, чтобы накормить, а совсем не в поисках развлечений. За несколько недель мы уже немного привыкли к нашему горю, а для вас это удар совершенно неожиданный и совсем свежий.

– А это десерт, – объявила Джулия Крамер, зайдя в столовую и ставя пирог на середину стола.

Ему следовало радоваться такому сладкому завершению нормального обеда, которого он не ел уже много месяцев, но возможность смешения виски со сладким пирогом как будто даже испугала его.

– Мне кажется, ты превзошла саму себя в этот раз. – Пожилая женщина улыбнулась Анджеле, беря в руки серебряный нож. – По случаю благополучного возвращения майора Шампьона ему полагается большой кусок яблочного пирога.

Он не мог отказаться от такого предложения миссис Крамер.

– Похоже, ваш талант печь пироги значительно вырос с тех пор, как я в последний раз был здесь, – обратился он к Анджеле.

– Вы знаете, майор, ее пироги всегда были очень вкусными. Они просто не выглядели красивыми. Но теперь Анджела прекрасно справляется с любыми кухонными проблемами. Вот Сабрина...

– Вы напрасно хвалите меня, тетя Джулия, – перебила ее Анджела.

– Я ничего плохого не собиралась сказать про Сабрину, – извиняющимся тоном проговорила Джулия, протягивая тарелку с пирогом Рэнсому и стараясь не смотреть на него.

Он принял тарелку и ее извинения.

– Смерть не может изменить прошедшую жизнь. Мы все знаем, что Сабрина совсем не мечтала заниматься домашним хозяйством.

От пряного аромата печеных яблок и подгоревшей корочки у него защекотало в носу. Откусив кусок пирога, он понял, что его предположения были верными: виски и яблочный пирог не были большими друзьями. Но он не мог отказаться от еды, предлагаемой хозяйками, как не мог отказаться от виски доктора Степлтона. Он уже почти сожалел, что пытался найти забвение в алкоголе.

– Вы можете остаться тут у нас на несколько дней, если захотите, – сказала Джулия. – Если же вы продолжите свое путешествие завтра, мы не обидимся и поймем, что вами движет желание скорее увидеть свою семью. Я могу себе представить счастье вашей матери, когда она узнает, что ей не пришлось потерять на войне двух своих сыновей.

Если бы его мать знала правду о том, как погиб его младший брат, она не была бы такой счастливой, как предполагала миссис Крамер. Рэнсом попытался отстраниться от этих воспоминаний, ему и без них было трудно свыкнуться с мыслью о смерти невесты.

Анджела смотрела, как Рэнсом поднимался по широкой лестнице, нащупывал ручку двери в спальню ее отца и наконец исчез из виду. Тогда она вернулась в столовую, собрала грязную посуду и унесла ее на заднее крыльцо.

Она и тетя Джулия устроили себе место для мытья посуды в углу крыльца после того, как отдельно стоявшая кухня была разрушена хулиганами, обитавшими в лесу. Благодаря крикам Сабрины помощь подоспела раньше, чем огонь распространился по всем строениям. Анджела знала, что только расположение их усадьбы на краю города спасло дом от полного разрушения.

– Бедный парень, – сказала Джулия, выпрямляясь после мытья посуды.

Анджела положила чашки и ложки на стол.

– Его горе пройдет. Он был бы более несчастен, если бы женился на ней.

– Анджела, как ты можешь! – возмутилась тетушка.

– Рэнсом прав, смерть не может изменить прошлую жизнь человека. Сабрина не хотела переезжать в Техас, хотя прекрасно знала, как он мечтал о том, чтобы жить и трудиться на ранчо. Как бы они могли быть счастливы?

– Я знаю, ты не можешь простить Сабрине то, что она забыла его и связалась с офицером-янки. Но Рэнсом не знает об этом, так же, как не знает, что это ты писала ему письма. Он считает, что эти письма пришли от нее, и любит ту Сабрину, которую ты создала для него.

Анджела схватила полотенце.

– Я буду очень рада, если он уедет завтра утром. Сомневаюсь, что я смогу долго поддерживать его иллюзию. – Она начала слишком энергично вытирать мокрую тарелку.

Тетя Джулия, вероятно, знает, что Сабрина заставила Анджелу писать письма ее жениху. Она, конечно знает, что после помолвки Сабрина флиртовала с любым мужчиной, оказавшимся поблизости, молодым, старым, конфедератом или янки, но она не знала, что Сабрина зашла дальше простого флирта в своих отношениях с Николасом Стивенсом.

Ее сестра узнала о своей беременности за неделю до того, как Николас погиб. Красивый молодой янки, солдат, превратившийся в политического деятеля, переживший войну, погиб, когда его сбросила из седла лошадь.

– Если ты будешь вытирать эту тарелку так энергично, ты сотрешь весь узор с фарфора.

– Простите. – постаралась найти причину своего волнения. – Я все еще беспокоюсь относительно медицинской школы. Боюсь, они не захотят принять женщину с юга в пенсильванскую школу.

– Послушай, Анджела, война уже закончилась. В Теннесси масса юнионистов. Откуда они могут узнать, что ты поддерживала конфедератов?

– Вы правы. Мои деньги такие же, как и у других. И я сомневаюсь в том, что многие женщины стремятся получить медицинское образование.

– Ты начнешь новую жизнь в Пенсильвании, а Рэнсом начнет свою новую жизнь в Техасе.

Анджела взяла из рук Джулии следующую мокрую тарелку.

– У него останутся светлые воспоминания о Сабрине, – продолжала тетушка, – а ты будешь помнить, что облегчила его жизнь во время войны.

Нагнув голову, она вытирала тарелку и пыталась понять, почему слова ее тетушки огорчали ее. В течение многих лет она знала, что Рэнсом принадлежит Сабрине. Смерть сестры ничего не изменила. В своих письмах Анджела изображала Сабрину достойной Рэнсома, и она сомневалась, что он когда-нибудь сможет полюбить другую женщину. Честно говоря, ей было жаль ту женщину, которая попытается завоевать его сердце.

Пока она предавалась мечтам, тетя Джулия подняла миску с водой, в которой мыла посуду, и направилась к лестнице, ведущей во двор.

– И вероятнее всего, ты больше никогда не увидишь его.

Почему же эти вполне разумные слова тетушки вызывали печаль в ее душе? Ведь все неприятные слова, слетавшие с губ ее тети, были совершенной правдой.

После того как посуда была вымыта, вытерта и расставлена по местам, Анджела и ее тетка вернулись в столовую, которая стала теперь центром всего дома. Два кресла-качалки, стоявшие перед камином, как будто ожидали их. В эту комнату они собрали остатки мебели, сохранившиеся после набегов янки, восставших южан, слуг и просто хулиганов. Ни Анджела, ни Джулия не жаловались. У них была крыша над головой, а многие из их родственников этого не имели. Больше всего Анджела огорчалась из-за пропажи отцовской медицинской библиотеки. Она сомневалась в том, что те люди, которые ее разрушали, вообще умели читать.

– Как вы думаете, прочесть мне еще одну главу перед тем, как пойдем спать?– взяла потрепанную книжку «Айвенго» Вальтера Скотта, которую приятель Джулии мистер Стиллман дал им почитать.

– С удовольствием послушаю продолжение истории. Мистер Стиллман вчера сказал, что сестры Биглоу очень хотят прочесть этот роман. – Джулия достала нижнюю юбку из своей корзинки, где лежали нуждающиеся в ремонте вещи. Мягкая улыбка появилась на ее лице, когда она нагнулась над своим шитьем. – Мистер Стиллман сказал также, что мы можем держать эту книгу так долго, как нам понадобится. Я уверила его, что мы скоро закончим чтение.

Читая о приключениях Айвенго, Ровены и Ребекки, Анджела пыталась не думать о человеке, который спал в комнате ее отца. Закончив главу, она посмотрела на тетку и увидела, как та подавила зевок.

– Милочка, – улыбнулась Джулия, – у меня просто закрываются глаза.

Заложив в книгу красивую закладку, Анджела закрыла ее.

– Нам пора отдохнуть. Думаю, Рэнсом захочет встать пораньше. Если ему повезет, Роузи снесет яички к утру.

– И если Джексон не будет гоняться за кроликом через курятник.

– Мне кажется, вы вчера с таким же удовольствием ели тушеную крольчатину, как и сам Джексон, – усмехнулась Анджела.

Тетя Джулия сложила свое шитье.

– Я встану рано и испеку свежие бисквиты. Рэнсому надо взять с собой какую-то еду на дорогу. – Она положила юбку, нитки и иголки в свою корзинку и встала: – Ты идешь спать?

– Через пару минут. Я погашу огонь в камине.

Она даже не упомянула о том, что проверит все окна и двери. Война показала, что дом их не был островком безопасности, а мир не принес долгожданного спокойствия. Прошел год и два месяца со времени заключения мира, а газеты пестрели сообщениями об актах насилия. В округе до сих пор не могли прийти в себя после жестокого убийства судьи Смарта.

– Наверное, я буду спать спокойнее, зная, что в доме есть мужчина, – сказала Джулия, остановившись около Анджелы и поцеловав ее. – Спокойной ночи тебе, дорогая.