Через несколько минут прибыл ответ. «Тогда до 17.15 на нашем месте. Времени вагон».

«Что бы я ни написала, результат тот же — мы едем ко мне».

…Вообще, Миша не был особенным любителем поцелуев, больше доверяя рукам и другим частям тренированного тела. Но когда Жанна торопливо вскочила на кожаное сиденье его «джипа» и закрыла за собой дверь, он живо поймал ее за талию, подтянул к себе и долго, с чувством и знанием дела мучил ее губы, ощупывал напряженным, твердым языком ее робкий язычок — пока она не попыталась осторожно, ладошкой оторвать его от себя. Через некоторое время он подчинился.

— Ну вот и буду я завтра с опухшими губами, — недовольно пробурчала она.

Миша сел на место, несколько раз глубоко вздохнул и завел машину.

— Ничего — мне все равно. Ты как?

— Я-то нормально… А почему ты отбыл, не сказав мне?

— Ты ж сама меня отправила, — с невинным видом пожал он плечами. — Три дня прошло.

— …И как там блондинки? На вашем семинаре? — поинтересовалась Жанна, закрывая за собой дверь.

— Да какие там блондинки! — взревел Миша. — Одни мужики, лет по сорок с гаком! Я там самый пацаненок был!

— Не приставал никто? — игриво, потому что Миша уже стягивал с нее платье, осведомилась Жанна.

— Не, они своих чуют… Ох, лягушка, лапками поработай, а? А то я совсем…

— Что «совсем» — он не договорил, Жанна на разъяснениях и не настаивала.

«Секс бурный, банный, дежурная версия».

Так прошло время до юбилея фирмы. Миша ночевал у Жанны почти каждую ночь, по выходным они ездили куда-нибудь за город. Конечно, о книгах по истории бронзового века было напрочь забыто. Для них просто не оставалось времени. Жанна утешала себя тем, что и Миша тоже занят сейчас ею, а не учебой и даже не своей спортивной карьерой.

Наконец подошло время праздника. Отмечали его в шикарном загородном клубе вечером пятницы. Жанна разрешила Мише привезти ее туда прямо из дома. Это было оправданно с организационной точки зрения: она состояла в оргкомитете а Мише надо быть там, чтобы скоординироваться с охраной клуба. Платье было окончено еще неделю назад, и теперь пакет с ним занимал половину Мишиного внедорожника. Рядовых сотрудников привезли к пяти вечера на автобусе. Потом приехали и прошли на служебную половину артисты. Зарубежные гости прибывали своим ходом.

Миша, сняв по жаре черный пиджак, с многозначительным видом и рацией у рта прохаживался перед входом, там же хлопотала Жанна, встречая иностранцев.

— Вы поорганизованнее, девушка, посерьезней, — веско заметил он, когда Жанна подставила щечку развеселому пожилому итальянцу, сразу облапившему ее за талию.

— Уй, зараза, — в шутку огрызнулась она. — Чья бы корова мычала… — …Ты мне посигналь, когда Ершов на подходе будет. Я платье надену, — сказала она, воспользовавшись паузой в прибытии гостей. — А то мне опаздывать нельзя.

— Можешь уже действовать. Раздеться помочь?

—. Без тебя найдутся.

— Ты с кем говоришь?!

Жанна увернулась от щипка и пошла переодеваться в дамскую комнату.

Платье она сшила свеже-зеленое, без бретелей, с пышным кринолином из органзы а-ля Нина Риччи, там и сям украсив его искусственными цветами. Терракотовый, почти рыжий оттенок волос был очень кстати. Разглядев, кто в чем пришел, Жанна с торжеством убедилась, что мало кто из расфуфыренных дам-гостей может с ней сравниться, а коллеги просто были не в счет. Сидеть ей надо за центральным, директорским столом, чтобы быть при иностранцах.

Приветственную речь с параллельным переводом они с генеральным писали, поправляли и репетировали целую неделю. Говорить Жанне надо было на трех языках. Наконец появился украшенный серебристой бабочкой Ершов, набрякший заботами и потный.

— Так, Жанусь… Ой, да меня ж с тобой рядом никто не заметит!.

— А может, и лучше? — рассмеялась Жанна. — Тяпнем за юбилей и в пляс, а?

— Можно и так, но раз готовились…

— Еще бы! Я сваво не упущу покрасоваться.

Гости расселись за столики, профессиональный ведущий объявил генерального с переводчиком, и они с двух разных сторон вышли к микрофонам. Зал дружно ухнул, и Жанна знала, что это по поводу ее вида. Где в зале Миша, она не видела.

Они с Ершовым четко отговорили тест, получили долю благодарных — за краткость — аплодисментов, и дело взяли в свои умелые руки нанятые за безумные деньги профи от веселья.

Праздник шел своим чередом, все ждали выступления популярной молодой звездуньи, выходившей на сцену в кожаных трусах с целью демонстрации невиданной длины ног. Голосовые связки, судя по вокалу и обильной подтанцовке, были весьма более скромных размеров, но это мало кого интересовало.

Слегка устав от первоначального взрыва веселья, Жанна спряталась в колоннаде рядом со сценой, томно обмахиваясь файлом со своим вариантом директорской речи.

— Ага, опять тихушничаем? — услыхала она над ухом, почувствовав знакомые руки на талии, а губы сзади на шее. — Улетно выглядишь… Пойдем потанцуем.

— Где ты сидишь, я что-то не видела, — спросила Жанна, когда они вышли в круг.

— А я не сижу. Я бегаю.

У Миши блестели глаза, обычно равномерно смугловатое лицо разрумянилось.

— Любишь ты банкеты, как я погляжу.

— А что, это не грех. Где б ты свои наряды показывала?

Танец закончился, Миша отвел ее к директорскому столу.

— Миша, хочу тебя представить нашим зарубежным гостям, — громко объявил Ершов.

Жанна лихо перевела Мишины титулы и ответные восторги иностранцев.

— Ты не уходи, — сказал ему шеф. — Ты при мне должен быть.

Жанна перехватила болезненно-грустный, очень краткий взгляд на Мишу Дины-Дианы, одетой в длинное черное платье, со скромным бриллиантовым колье на шее. Наконец объявили выступление звездуньи в трусах, хотя на этот раз она была в коротеньком запашном платье.

— Во, такое себе сшей, — шепнул ей на ухо Миша. — Очень сближает такой покрой.

— Главное, никто не слушает, про что она поет.

— И никто не будет слушать, что ты переводишь.

— Меня всегда слушают, Майкл. Тут ты не прав.

Звездушка отплясала три песни, потом ее через кулисы привели к гостям выпить. Она оказалась очень высокого роста да еще на гигантских каблуках. Все мужчины, кроме Миши, были хоть чуть-чуть ниже ее. Жанна заметила, что звезде надо было уже неделю как подкрасить корни волос — блондинкой она оказалась фальшивой. Потом Жанну отозвали куда-то переброситься парой английских слов, и она не успела даже разглядеть покрой певициного наряда.

Потом, воспользовавшись тем, что иностранцы усердно кушали, Жанна подошла поговорить с Катей, с почтительным изумлением поковырявшей пальчиком цветы на ее юбке. Вернувшись, Жанна обнаружила небольшое замешательство. Небанкетно одетый типчик, суетливый и напыщенный одновременно, бранчливо расспрашивал насельцев административного блока, куда делась артистка. Они катастрофически опаздывали на следующую площадку, и продюсер звездуньи был в гневе.

— Начальника охраны найдите, высокий такой, он наверняка знает, — говорил кому-то Ершов в мобильник. — Не могла ж она одна уехать! Ее артдиректор здесь еще.

Жанна почувствовала, как через ее сердце, как штормовая волна через парапет, перекатила промозглая, свинцово-тяжелая тревога. Тихий скандал продолжался, постепенно перемещаясь за кулисы, откуда через некоторое время раздались крики, шум, грохот, перекрывавший даже музыку. Жанна заметила, что на шум обернулся кое-кто из ее коллег, сидевших за ближайшими столиками.

Ершов, тихонько матюгнувшись, пошел разбираться сам. Диана проследила за ним встревоженным взглядом, но осталась на месте. Она взяла из вазочки апельсиновую дольку и принялась сосредоточенно жевать, глядя перед собой. Через некоторое время вернулся Паша, всклокоченный, насколько это было возможно при его лысоватости, на ходу нервозно теребя галстук.

— Чего там? — холодно осведомилась первая леди фирмы.

— Да Мишка Дареев, блин, опять в своем репертуаре!.

Жанна отошла за колонну и отвернулась, чтобы никто, даже случайно, не увидел ее лица, но решила, если удастся, дослушать до конца.

— Все эту звездунью, блин, ищут, а она в гримерке с Мишкой трахается, ну, продюсер дверь вышиб и налетел на него. Эта шмара в крик, а у Мишки, понятно, разговор короткий, застегнул ширинку и правой в челюсть, пяткой в солнечное… чуть не убил… Уволю, блин, мерзавца… Нашел, где сексоваться… Турбаз ему мало!

— Ну, ты там в организационном плане все разрулил? — таким же бесцветным тоном спросила Диана, глядя куда-то в сторону.

— На сегодня да, уехали они, а в понедельник будет отдельная разборка.

Ершов еще больше растянул галстук и расстегнул сорочку.

— …По потолку размажу гада!

— Не стоит он этого, успокойся. Не надо давление себе нагонять, — заботливо сказала Диана, и, о чем они говорили дальше, Жанна не слышала, отправившись в неизвестном ей направлении — лишь бы подальше от этих мест.

«Нет, он, похоже, неизлечим… И ведь уйти нельзя… Так и придется торчать здесь до конца этого сборища… Господи, да что ж это с лицом-то делается?» — в отчаянии думала Жанна, чувствуя, как ее сияющая, праздничная мина неумолимо сползает серыми сморщенными шкурками — как от ожога кислотой.

«Секс случайный, демонстрационная версия. Число инсталляций — одна».

Жанне невероятным усилием воли пришлось взять себя в руки, уговорив тем, что если она себя выдаст, то все догадаются, что что-то было у них с Дареевым.

Она вернулась в зал. На сцене своим чередом шла программа. Теперь остроумием блистали представители отделов — такой вот КВН местного разлива. Жанна чуть отвлеклась, хохоча вместе со всеми, даже позабыв на какое-то время о случившемся за кулисами.