— Вот уж красотка так красотка! — воскликнула Энни, всмотревшись в ее лицо, и с усмешкой обратилась к Иану: — Это все равно что пустить кошку к голубям, помяни мое слово, Иан. Любому ясно, стоит только взглянуть.

Иан пропустил ее слова мимо ушей и прислонился к полке над очагом, не желая оставлять Алану даже на попечение заботливой Энни. Старуха налила в кружку виски и достала из буфета горшок с травами. Всыпав в кружку щедрую щепотку сушеных трав, она добавила туда же меда и вынула из огня кочергу, чтобы перемешать снадобье. Кружку с булькающим и шипящим виски она вложила в руки Аланы.

— Пей до дна, пока горячее, — велела она.

Алана окинула взором собравшихся. Эта беременная женщина с засученными выше локтя рукавами — жена Иана? Она буквально пожирала взглядом Алану, а на Иана даже не смотрела. Хорошо, что сам Иан никуда не ушел, только отступил в сторону, к очагу.

Эти люди не выглядели злыми, совсем напротив, но откровенно глазели на нее. Наверное, выглядит она ужасно — с нечесаными волосами, в мятой и рваной одежде… Вспыхнув от смущения, Алана оглядела кухню — просторную и уютную, напомнившую ей Гленлорн, где она выросла. Там стоял такой же дочиста выскобленный деревянный стол, такие же кастрюли и сковородки висели на гвоздях, соседствуя с пучками сушеных трав, так же кипел над огнем чайник и плыли знакомые ароматы свежевыпеченного хлеба и горячего супа. Глаза Аланы защипали непрошеные слезы.

Шона Макгилливрей сочувственно вздохнула, взяла Алану за руку, потрепала ее пухлой рукой и назвала гостью бедняжкой, попавшей в такую непогоду. Другую руку, перепачканную в муке, Шона держала на своем округлившемся животе.

Совсем юная Крошка Дженет застенчиво льнула к своему деду, Сэнди Макгилливрею. Сам Сэнди ободряюще улыбался Алане, его белые волосы при свете пламени приобрели оранжевый отблеск — должно быть, такими они и были во времена его юности.

Энни Макинтош изучала гостью внимательнее, чем остальные, ее темные глаза, глубоко посаженные на морщинистом лице, многозначительно поблескивали. Алане казалось, что Энни стремится заглянуть ей в душу и прочесть мысли. И от этого желание Аланы потянуться за рукой Иана стало почти нестерпимым. Однако она справилась с неуместным позывом, выпрямилась и посмотрела на кружку с янтарным снадобьем у себя в руках. От кружки распространялось приятное тепло, Алана сделала несколько глотков. Мед смягчил и жжение виски, и горечь трав. От горячей жидкости конечности согрелись и приобрели удивительную легкость. Остро ощущая на себе взгляды собравшихся, Алана задумалась, что же было в выпитом снадобье, но тут Энни успокаивающе улыбнулась — совсем как Мойра дома, в Гленлорне.

— Вот и все, детка.

Дверь распахнулась, в кухню влетела молоденькая девушка и бросилась в объятия Иана. Алана заметила, что девушка прихрамывает.

— Вернулся! — воскликнула она, а Иан обнял ее и поцеловал в макушку. — Мы так волновались… вернее, я волновалась. — Девушка отстранилась, чтобы посмотреть на Иана. — А Энни сказала, что с тобой ничего не случится. Ты из-за бури задержался на всю ночь?

— Да. Нам пришлось переждать ее у Юэна, но все обошлось, — объяснил Иан.

Девушка заулыбалась.

— Да, ты дома, цел и невредим. А Энни говорит, надвигается новая метель.

— Скорее уж продолжается вчерашняя — со снегом, ветром и холодом. Ранняя зима в этом году и лютая, — вздохнула Энни, привычным жестом отгоняя беду.

— Познакомься с нашей гостьей, — Иан положил руку на плечо девушки. — Алана Макнаб, это моя сестра, Фиона Макгилливрей.

Фиона удивленно раскрыла глаза.

— Энни говорила, что у нас будут гости! Здравствуйте!

Алана улыбнулась.

— Рада знакомству, — добавить еще что-нибудь она не успела: Энни склонилась над ее ногой.

— Ступай-ка отсюда, Иан, и ты тоже, Сэнди, хоть ты и старик. Не для твоих это глаз, — заявила Энни, узловатыми руками взявшись за подол юбки гостьи.

Алана посмотрела на Иана, он ответил ей взглядом, стоя в тени, спиной к огню. Ей не хотелось, чтобы он уходил. Он уже видел не только ее раненое колено — он видел ее всю. Какие уж там приличия! Вдобавок он сам раздел ее, прижимал к себе, согревал своим телом. Даже сейчас, думая об этом, Алана почувствовала, как заколотилось ее сердце.

— Пожалуй, схожу в конюшню. Оставляю вас на попечение Энни, — сказал он и успокаивающе улыбнулся. Значит, здесь, в Крейглите, он конюх и, наверное, привык лечить раненые ноги лошадей, потому и о ней позаботился. Алана проводила его взглядом и вдруг ощутила странное одиночество, хотя знала Иана всего несколько коротких часов — считается ли все то время, которое она провела без сознания? В этом случае, наверное, да, и все-таки Иан для нее чужой человек. Но вместе с ним кухню словно покинули свет и тепло. Может, все дело в том, что он ее спас. Или в том, что такого рослого и красивого мужчины она никогда прежде не встречала. Или же в том, что он спас ее от участи немногим лучше смерти: если бы в этот момент Алана находилась в Дандрум, она произносила бы слова клятвы, чтобы связать свою жизнь с маркизом Мерридью. А благодаря Иану Макгилливрею она получила отсрочку. От проснувшегося чувства благодарности к — Иану у нее потеплело в груди.

Энни приложила морщинистую руку к щеке Аланы.

— Ты раскраснелась, как летняя роза. Я уж думала, у тебя жар, а его нет. — Старуха тоже посмотрела вслед Иану и задумчиво прищурилась. Алана опустила голову.

— Со мной, кажется, все хорошо, вот только нога…

Энни отвела в стороны разорванную юбку пациентки.

При виде ран Крошка Дженет ахнула, Шона жалостно запричитала, а Фиона указала на повязку.

— Это платок Иана! — вполголоса объявила она. — Я сама вышила его инициалы на прошлое Рождество.

Энни усмехнулась.

— Пожалуй, зря мы его выпроводили. Наверное, он и перевязал тебе ногу?

Кровь уже в который раз прилила к щекам Аланы. Ей вспомнилось его нагое тело при свете пламени в очаге, прикосновения сильных рук, движение, которым он подсадил ее на коня, легкость, с которой поднимал и нес ее… Она не сводила глаз с собственной ноги.

— Да, это он наложил повязку, — подтвердила она. — Неужели все так плохо, как кажется?

Энни осторожно ощупала колено, прищурилась и заключила:

— Распухло, вывихнуто, разбито и расцарапано, но не сломано. Неудивительно, что Иан внес тебя сюда. Придется ему носить тебя на руках еще несколько дней.

— О нет, это не обязательно. Я справлюсь сама, — заверила Алана. — Так долго пробыть здесь я все равно не смогу. Спасибо вам за заботу, но мне пора домой.

— Куда это? — спросила Энни, наливая в большой таз горячей воды и добавляя пригоршню трав.

— В Гленлорн… то есть в Дандрум, — ответила Алана. И вдруг ей нестерпимо захотелось домой к брату, к Мойре — ко всем, кого она так любила. Не то чтобы она недолюбливала мать или тетю Элеонору, но к маркизу Мерридью не питала никаких чувств. Ее глаза снова наполнились жгучими слезами.

— Ох, детка, не плачь. Все будет хорошо. Хоть сейчас мы и кажемся тебе чужими, но мы народ простой и добрый, а Иан… лучшего мужчины, чем Иан, не найдешь, — убеждала Шона, положив руку на плечо Аланы.

Энни накладывала на колено пациентки теплую припарку, осторожно касаясь пальцами. По кухне распространился стойкий запах летних трав, вновь напомнив Алане о доме.

— Ходить тебе пока нельзя, — твердо, но по-доброму заявила Энни. — Ты говорила про целительницу по имени Мойра, так вот и она сказала бы тебе то же — самое.

— А как же лэрд Крейглита? — спохватилась Алана. — Мне надо поговорить с ним, спросить позволения…

Лицо Энни удивленно вытянулось, а Шона захихикала.

— Так Иан и есть лэрд Крейглита. Неужто он не представился как полагается? — спросила Энни.

— Но мы… почти не разговаривали, — Алана с трудом сглотнула, и Энни снова усмехнулась.

— А еще мой брат — английский граф Пембрук… точнее, скоро будет. Старый граф приходился нам двою-родным дедом, прошлой осенью он умер. Весной Иан уезжает в Англию, принимать наследство, — объяснила Фиона.

Граф? Алана смутилась. А она-то приняла его за арендатора или конюха… Конечно, ей следовало распознать в нем хозяина — по твердому взгляду и внутренней уверенности в себе. Однако здесь все обращались с Ианом так свободно, почти фамильярно, а сам он умел расположить к себе даже совершенно незнакомого человека.

Энни кисло поморщилась и по-гэльски пробормотала какую-то брань в адрес англичан, а Фиона беспокойно стиснула руки.

— Мой брат тоже граф, — поспешила сообщить Алана. — Только шотландский. Граф Гленлорн.

Фиона широко раскрыла глаза, нахмуренный лоб Энни сразу разгладился, глаза заблестели.

— Сестра графа? — Энни засмеялась, широко разевая рот, в котором недоставало зубов. — Да уж, и верно кошка среди голубей! — повторила она загадочную фразу. — Вот подождите, когда вас увидят дамы наверху, миледи!

— Дамы? — переспросила Алана.

— Англичанки, — презрительно процедила Энни и поджала губы.

— Моя тетя Марджори и мои кузины леди Пенелопа и леди Элизабет из Англии, — объяснила Фиона. — Элизабет очень милая…

— Ох, да только требуют они английских кушаний, английских манер и английского Рождества. Не знаю, известно ли им вообще, что они в Шотландии, — вступила в разговор Шона. — Да еще вздумали давать уроки нашему лэрду, учить его, как быть английским лордом — как будто можно спутать Иана Макгилливрея с англичанином! Я вам так скажу: вывезти его из Шотландии — это еще куда ни шло, но Шотландию из Иана ничем не выведешь.

Уроки английских манер, языка и обычаев были хорошо знакомы Алане, и она посочувствовала лэрду. Неужели мужчинам приходится еще труднее? Ее мать давным-давно решила выдать дочерей за английских лордов. Их растили, готовя к первому выезду в свет в Англии, нанимали английских учителей, гувернанток, горничных, даже дворецкого-англичанина. После того как Алана выйдет замуж за маркиза Мерридью и станет английской маркизой, в ее облике и поведении не останется ничего шотландского. Даже напевный акцент будет уничтожен многочасовыми упражнениями. Или почти уничтожен. Но заставить ее забыть родную Шотландию не сможет никто.