— Мне объяснили, что каждое утро я должна обсудить со своей экономкой распорядок дня, сообщить ей, чем будет заниматься мой… муж, одобрить меню обеда и ужина. Конечно, кухарке уже известно, что предпочитает его светлость, поэтому вносить в ее меню поправки почти не потребуется. Утром я буду писать письма или читать. Затем обедать, потом — гулять в парке, пешком или верхом, в сопровождении грума, если я за городом, или же в экипаже, если я в Лондоне. Затем предстоит наносить визиты или ждать визитеров. Перед ужином — отдохнуть, а потом переодеваться к вечеру — к балу, приему или посещению театра, после чего спать, а на следующий день все начать сначала. — Даже сейчас, перечисляя события предстоящей ей жизни, она понимала, что не выдержит ее. Как только будет зачат наследник Мерридью, ее отправят в загородное поместье, ждать родов. И все то же самое будет повторяться из года в год.

— Наверное, приемы — это весело, — задумчиво произнесла Элизабет. — Пенелопа начала выезжать в свет в прошлом году. Каждую ночь она танцевала допоздна, а потом полдня спала. Но мой двоюродный дедушка заболел, и нас позвали домой. Пенелопа прямо взбесилась из-за того, что светский сезон пришлось прервать. А к началу следующего сезона она уже будет замужем, так что больше балов ей не видать.

— Неужели ей не хочется выйти за моего брата? — спросила Фиона и поджала губы. — Никого лучше — Иана она все равно не найдет, сколько бы ни кокетничала.

Элизабет сосредоточенно вывязывала петли.

— Может, и не найдет. Но будь у нее большое приданое или хоть какое-нибудь, она могла бы выбрать кого угодно — графа, маркиза, даже герцога.

Алана не сводила глаз с шитья.

— А как же любовь? — спросила Фиона. — Ей не хочется влюбиться?

Элизабет хихикнула.

— Мама говорит, любовь не имеет никакого отношения к браку. Брак — это положение, власть, защита и уверенность, особенно для женщины.

— Здесь, в Шотландии, все по-другому, — заметила Фиона и повернулась к Алане. — А вы любите своего маркиза, Алана? Вы об этом не говорили. — Она вспомнила, что этот вопрос уже задавала.

Язык Аланы словно прилип к небу, знакомый ком ужаса разросся в груди.

— Я… — Она задумалась. — Я знаю, что он истинный джентльмен, которым восхищаются в Англии, и потому я надеюсь…

Фиона изумленно приоткрыла рот.

— Так вы его не любите?

— Нет, — неопределенно ответила Алана. — То есть, конечно, полюблю. — Она уколола палец иголкой, поморщилась и высосала кровь из ранки. По крайней мере, она попытается полюбить его. Но он ее не любит, в этом она уверена. Она всего лишь удобная замена ее сестры. Неужели он любил Меган?

— Моя мама любила моего отца. И он любил ее так сильно, что ради нее взял фамилию Макгилливрей, чтобы ее отец разрешил на ней жениться, и даже пообещал всегда жить в Шотландии и дать своим детям ту же фамилию. Хотела бы я, чтобы и меня так любили, — размышляла вслух Фиона.

Алана подавила вздох. И она хотела бы, да еще как! Страстное желание охватило ее, заставило поджать пальцы ног. Перед мысленным взглядом всплыло лицо Иана Макгилливрея, стоящего у огня и прикрытого одним только плащом Аланы. Она неловко поерзала на месте и поморщилась от боли в колене.

— Вам больно? — сразу же насторожилась Фиона. — Привести Энни? Или Иана?

— Нет. — Алана отложила рукоделие и поднялась, смело улыбнувшись девушкам. — Просто я устала. Пожалуй, пойду немного отдохну.


Иан нахмурился, глядя на резную фигурку в своих руках. Ангел получился красивым, линии его тела и одежды — изящными и простыми. Крылья изгибались над его головой.

А вот лицо не получилось. Нет, его выражение было по-настоящему ангельским, милым и неземным, но это было лицо Аланы — такой она предстала Иану, когда он нашел ее замерзшую в снегу. Но Иан не собирался изображать ее, когда задумал своего ангела. И теперь изумленно смотрел на черты лица, возникшие благодаря точным движениям его ножа.

Если он подарит этого ангела Фионе на Рождество, каверзных вопросов не избежать. Почему из-под его ножа появилось не лицо Пенелопы, не милые черты Фионы и даже не облик его матери? Сходство было поразительным, оно не вызывало сомнений: этот ангел — Алана. Иан завернул фигурку в чистую ткань и положил в ящик стола. Потом взял еще брусок дерева и начал все заново.


Опираясь на кочергу, Алана медленно прошла по библиотеке, мягко отвергая предложения девушек помочь ей. Движение поможет ей исцелиться, вскоре она снова окрепнет. Ей надо вернуться в Дандрум, исполнить обещание и приготовиться к отъезду в Кент, в свой новый дом. Оставаться здесь, в Крейглите, ей просто нельзя.

Она открыла дверь, обернулась к Элизабет и Фионе, улыбнулась и вышла. Прислонившись спиной к прикрытой двери, она постояла некоторое время, переводя дыхание.

Дверь по другую сторону холла открылась, и показался Иан. Мгновение они стояли неподвижно, глядя друг на друга. Заметив кочергу, он нахмурился. Алана увидела, что в его волосах запутались древесные стружки, и учуяла аромат сосновой смолы. От Иана пахло Рождеством, и она слабо улыбнулась.

— Надеюсь, эта кочерга — не оружие, — пошутил он.

Она гордо выпрямилась.

— Да будет вам известно, никакая это не кочерга. Это моя трость, и я прекрасно с ней управляюсь. А нога почти зажила. К сочельнику я буду готова вовсю отплясывать шотландский рил.

Он задумчиво потер подбородок.

— Если вам нужна трость, у меня найдется кое-что получше, — сказал он, снова открыл дверь, из которой вышел, подал руку Алане и повел за собой.

Ее взглядам предстал старый стол, заваленный стружками и опилками. На скамье стояла незаконченная фигурка ангела, и Алана, хромая, направилась к ней, чтобы рассмотреть. Из бруска дерева резчик успел высвободить лишь одно крыло, грубо наметить руку и одежду. Линии поражали плавностью и изяществом, формы притягивали взгляд. К работе над лицом резчик пока не приступал.

— Это ваша работа? — удивленно спросила Алана.

Иан подошел к ней, глядя на фигурку в ее руках.

— Это рождественский подарок для Фионы. Я каждый год дарю ей что-нибудь, не обязательно ангелов: когда она была ребенком, я вырезал для нее кукол и зверей.

— Какое чудо… — прошептала Алана, проводя кончиками пальцев по теплому дереву.

— Как вы знаете, Фиона не могла бегать и играть с другими детьми. Вот я и вырезал ей друзей из дерева, товарищей по играм, помогающих коротать время.

Алана внимательно посмотрела на Иана, но его взгляд был устремлен на ангела, на лице отразилась нежность.

— Ей несказанно повезло, — заключила Алана.

— Вы думаете? Приживется ли она в Англии? Она уже слишком взрослая, чтобы довольствоваться игрушками.

— Она беспокоится за вас по тем же причинам, — призналась Алана. Их взгляды встретились.

— А вы? Вы беспокоитесь за себя?

Она поставила ангела на прежнее место.

— У вас есть Фиона, а у нее — вы, — напомнила она. — А я как-нибудь справлюсь.

Иан прислонился к столу и скрестил руки на груди. Алана заметила на его волосах опилки, и ее пальцы невольно сжались от нестерпимого желания смахнуть их.

— Миледи маркиза, вы произнесли эти слова — «я как-нибудь справлюсь» — на безупречном английском. Я ничуть в этом не сомневаюсь. Ведь у вас будет ваш маркиз. — На его лице проступила тень восхищения, словно он считал Алану невероятно смелой, решительной и готовой встретить неизвестное будущее. Она старалась не только выглядеть, но и чувствовать себя смелой, но внезапно ее рот наполнился горечью — от страха сожаления. И она перевела разговор.

— В детстве я любила получать в подарок на Рождество книги. Мама вечно боялась, что от чтения у меня разовьется косоглазие.

— И совершенно напрасно, — заверил он, вглядываясь в ее глаза.

Она опустила ресницы.

— Рождество в этом году будет совсем другим, — пробормотала она. — И все последующие тоже.

— Да, верно, — рассудительным тоном подтвердил он.

— Но в следующем году ему совсем не обязательно быть другим. Вы ведь можете ввести шотландские обычаи в своем новом доме. И никто не осмелится перечить вам, милорд.

Он слегка нахмурился, глядя на нее.

— Вы правда считаете, что это будет настолько легко? А ваш муж, маркиз, позволит вам что-нибудь изменить?

Она понятия не имела.

— Я… не знаю. Но Пенелопа наверняка…

Он шагнул ближе и взял ее за руку.

— Вы боитесь, Алана?

Она вгляделась в его лицо, гадая, что он имеет в виду — брак? Англию? Роль хозяйки в доме мужа? Да, и то, и другое, и третье. Она судорожно сглотнула и кивнула.

— А вы?

— Ужасно, — признался он. Она пожала его пальцы. Его рука была теплой, надежной.

— Мне бы так хотелось… — начала она и осеклась. Чего бы ей хотелось? Выйти не за маркиза, а за Иана? Это невозможно. Долгие часы она грезила о своем будущем, мечтала о доме, любви, о таком муже, как Иан… но вместо всего этого ее ждал Мерридью.

Иан отвел волосы со лба Аланы, нежно касаясь пальцами ее кожи. На ее щеке его пальцы помедлили.

— Вы прекрасны, Алана.

Она прочла в его глазах восхищение и нечто большее — возможно, желание, мечту, подобную ее собственной, чтобы все сложилось иначе, чтобы в будущем их ждало хоть что-то светлое, обнадеживающее и яркое, а не пугающее.

Глядя на губы Иана, Алана задумалась о том, каким мог быть его поцелуй. Можно ли выяснить это прямо сейчас? Только чтобы узнать, что значит целоваться с мужчиной, которым восхищаешься, к которому тебя тянет? Прежде чем для нее окажутся под запретом любые поцелуи, кроме как с лордом Мерридью?