— Почему я не могу стать маркизой? — захныкала Пенелопа.

— Ты станешь графиней, дорогая, — заверила Марджори. В отсутствие приданого Иан — самое большее, на что могла рассчитывать Пенелопа. Но теперь ее дочь вряд ли удовлетворится шотландцем, зная, что Алана Макнаб отвоевала титул маркизы.

— А она когда-нибудь будет герцогиней!

Марджори задумалась, потом заметила, что сама нервно скручивает платок, и бросила его на туалетный столик. Она не стала напоминать дочери, что леди Алана пока что всего лишь сестра шотландского графа. Обручиться не значит выйти замуж. Марджори сжала в ладонях мокрые пальцы Пенелопы.

— Ступай переодеваться к ужину, дорогая. Если не ошибаюсь, леди Алане уже гораздо лучше, так что сегодня вечером она присоединится к нам. Мне не терпится познакомиться с ней. Вот уж не думала, что она достойна моего внимания.

— А она достойна?

Марджори улыбнулась.

— О да! Теперь — да. Надень сегодня вечером голубой шелк.

Она проводила дочь взглядом и повернулась к своему секретеру.

Глава 18

— Ну что, добыла ее волосы? — Элизабет бросилась к Фионе, едва та вошла в библиотеку.

Фиона прикусила губу.

— Сняла несколько волосков с ее гребня, — она раскрыла ладонь, и Элизабет прищурилась, разглядывая тоненькую прядь. На волосах играл медный отблеск свечей.

— Так мало, — заметила Элизабет.

Фиона на всякий случай снова сжала кулак.

— А ты думаешь, сколько нам надо? Больше я все равно не могла достать, разве что выдернуть у нее. Но она такая добрая… я просто не смогла, — и она пригладила новую прическу.

Элизабет со вздохом вытянула из кармана пучок сухих трав.

— С тремя волосками будет непросто.

— А может, лучше не надо? Что, если к Рождеству и вправду приедет ее истинная любовь? — спросила Фиона.

— И что? — Элизабет недоуменно заморгала.

— Он же маркиз! Английский маркиз, — прошептала Фиона.

У Элизабет округлились глаза.

— Правда? Как же это ей… — Она осеклась. — Ну, тогда он прискачет, как рыцарь, на белом коне, в сверкающих доспехах, и сразу подхватит ее на руки!

— По такому снегу лучше скакать на шотландском пони и надеть что-нибудь потеплее доспехов, — возразила Фиона.

Элизабет скрестила руки на груди и проницательно уставилась на кузину.

— Например, плед цветов Макгилливрея и носовой платок?

Фиона возмутилась.

— Иан вдвое лучше любого маркиза!

— Он всего лишь граф, — напомнила Элизабет. — С другой стороны, какая разница? Если что-то имеет значение, так это судьба и настоящая любовь. Неужели тебе не хочется узнать? — Она жестом попросила отдать ей волоски, и Фиона разжала пальцы.

— Только смотри не урони, — предупредила Фиона, затаив дыхание.

Они так увлеклись, перевязывая волосками пучок трав, что не слышали, как в комнату вошла Энни, и вздрогнули от прозвучавшего над ними голоса:

— Что это вы тут затеяли?

Элизабет взвизгнула, вскинула руку, и пучок трав взлетел в воздух. Энни ловко поймала его.

— Что такое? Снова чары? — Она поднесла травы к носу и принюхалась. — Те же самые, как и прежде.

— Это не для нас, Энни, а для…

Энни скрестила руки на груди.

— Для Иана и девчонки наверху. Вы хотите узнать, вправду ли ваши чары привели ее сюда, к нему.

— Или проверить, женится ли он на Пенелопе, — добавила Элизабет.

— Да, — подтвердила Фиона, всей душой надеясь, что этого не будет никогда.

Энни оглядела обеих, сначала одну, потом другую, поблескивая ясными глазами, но ее лицо осталось непроницаемым.

— А твоя сестра вызывала чары? — спросила она у Элизабет.

— Нет, отказалась. Она уверена, что Иан сделает ей предложение к Рождеству.

Энни повела носом и помахала рукой.

— Тогда зачем же вам понадобилась магия? Чему быть, того не миновать, — напомнила она.

Фиона вцепилась в руку старухи.

— Пожалуйста, Энни! Я же видела, как Иан смотрел на Алану, когда нес ее наверх!

— Ну и как он на нее смотрел?

— Совсем не так, как на меня, или на тебя, или даже на Пенелопу. Никогда раньше не видела, чтобы он на кого-нибудь так смотрел — словно в голове у него не осталось ни единой здравой мысли. Или как будто он что-то потерял.

— Или нашел, — подсказала Энни.

Элизабет вздохнула.

— У меня был спаниель, который смотрел на меня с обожанием, когда я чесала его за ухом, — такой был взгляд?

Энни и Фиона нахмурились.

— Нет, — хором ответили они. Элизабет разочарованно нахмурилась.

— А какой же тогда? — спросила она.

— Во-первых, Иан — не глупое животное, а муж-чина.

— А разве есть разница? — удивилась Элизабет.

Энни потрепала ее по руке.

— Скоро поймешь, детка.

— Как же нам быть сейчас? С леди Аланой?

— Об этом в другой раз, — решила Энни. — А сейчас пора ужинать, Иан уже ушел наверх за гостьей. И потом, девушка сама должна бросить травы в огонь, а то чары не подействуют.

— А как же тогда чары привели ее сюда? — возразила Фиона. — И эта метель…

Довольное лицо Энни стало бесстрастным, она засмотрелась в огонь.

— Что ты видишь? — затаив дыхание, спросила Фиона. Ей уже случалось замечать на лице Энни такое же выражение — старуха словно видела настоящее, прошлое и будущее одновременно, читала что-то в воздухе перед глазами, вслушивалась, наблюдала, как что-то происходит или исчезает, но кроме нее, больше никто и ничего не видел и не слышал. Энни по-птичьи склонила голову к плечу, в ее глазах отражалось пламя. — Энни!

Энни медленно повернулась, словно просыпаясь после глубокого сна.

— У Джока Макинтоша родился внук, — пробормотала она.

Элизабет нахмурилась.

— Кто такой Джок Макинтош? — спросила она, но ей никто не ответил.

Энни задумчиво вложила пучок трав в руку Фионы и загнула ее пальцы, заставляя сжать их в кулак.

— Спрячь его, детка. Лучше пока оставить волшебство в покое.

С этими словами Энни развернулась и вышла из библиотеки. Девушки бросились за ней, упрашивая рассказать еще что-нибудь, но губы старой Энни были плотно сжаты.

Глава 19

Иан почти взлетел по лестнице, шагая через две ступеньки. Он пообещал Энни привести — то есть проводить — Алану в столовую к ужину. Последние два дня Алана главным образом спала, но Энни заверила — Иана, что гостья уже почти поправилась и для опасений нет причин. «Розы снова цветут на ее щеках, опухоль на колене сошла» — вот и все, что добавила Энни, прежде чем вновь взяться за домашние дела. Неужели Энни рассчитывала, что он забудет о гостье, оставит ее в собственной спальне на попечение женщин?

Может, и следовало бы, но за последние три дня, с тех пор как он нашел Алану, он не мог думать ни о чем другом. Ему грезилось ее лицо, белое как снег, розовые пухлые губы с поблескивающими кристалликами льда — ледяная дева, которую можно вернуть к жизни только поцелуем. Просыпаясь один в башне замка, он тянулся к ней, от желания у него сбивалось дыхание, а за окном зло хохотал ветер.

Когда Иан не спал, он видел ее лицо среди морозных узоров на стеклах в окнах замка, различал изгибы ее тела в очертаниях сугробов на окрестных холмах и стенах, среди черных, отяжелевших от снега веток. Отражение в ее глазах виделось ему в пламени камина. За три кратких дня леди Алана Макнаб стала его наваждением.

У двери ее комнаты он помедлил, сделал глубокий вдох, постучал и дождался разрешения войти.

Она сидела в кресле у камина, держа в руках книгу, — это было его кресло и его книга. Взгляд блестящих глаз был выжидательным, на волосах мерцал отблеск пламени, играл темными и яркими оттенками меди. Тщательно расчесанные волосы она уложила низким узлом на стройной шее и была одета в одно из платьев Фионы — шерстяное красное, отделанное темно-зелеными лентами. И ничем не напоминала ледяную деву. Она казалась нежной, милой и выглядела так, словно ее место здесь, в этом замке и в этой комнате.

В его замке и его комнате. У Иана пересохло во рту.

Заметив, что глупо смотрит на нее, а она ждет, когда он что-нибудь скажет, Иан спохватился.

— Я пришел узнать, готовы ли вы спуститься к — ужину.

Она неловко поднялась, держась за спинку ближайшего стула. Иан поспешил подставить ей согнутую в локте руку.

Теперь Алана находилась на расстоянии нескольких дюймов от него, и он ощущал нежный аромат верескового мыла, которое варила Энни, — знакомый, но такой соблазнительный, поскольку он исходил не от кого-нибудь, а от Аланы. Почему раньше он никогда не обращал внимания на этот запах? А вот теперь отчетливо чувствовал его. Иан сглотнул и ощутил, как его тело наливается теплом.

Глядя на него, Алана вспыхнула.

— Со мной все хорошо, просто засиделась без движения и провела слишком много времени в постели. Я к этому не привыкла.

Он сразу же отступил и заложил руки за спину.

— Понимаю. Будь вы сейчас дома, вы бы уже вышли замуж и теперь были бы новобрачной. — Он поспешно прикусил язык, чтобы не добавить: будь она его невестой, в постели она провела бы гораздо больше времени, но отдыхать ей было бы просто некогда.

Она снова покраснела.

— О да, конечно. А я как раз вспоминала о Гленлорне, о брате с женой и сестрах. В такое время года всегда столько дел! Раньше я никогда не проводила Рождество вдали от дома. Весной жена моего брата ждет своего первенца, так что для них Рождество выдалось по-настоящему счастливым.