Лесия Корнуолл - Любовь на Рождество

Lecia Cornwall

Once Upon a Highland Christmas

© Lecia Cotton Cornwall, 2014

© Перевод. У. В. Сапцина, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

* * *

Замок Крейглит, за девятнадцать дней до Рождества

— Смелее, Фиона, сейчас самое время для волшебства, — подбодрила леди Элизабет Карри свою шотландскую кузину, стоя рядом с ней на коленях перед камином в библиотеке. Она вложила в руку Фионы Макгилливрей пучок сухих трав — точно такой же, как держала сама. — Видишь? Вот, оберни пучок прядью своих волос, произнеси заветные слова и бросай в огонь!

Фиона с сомнением посмотрела на серые листья у себя на ладони и наморщила нос, уловив их пряный запах.

— Думаешь, поможет? Я ведь не англичанка. И потом, от чародейства можно ждать чего угодно. Старая Энни говорит…

— Старая Энни! — пренебрежительно перебила Элизабет. — Что она понимает в настоящей любви? Ей ведь без малого сотня лет от роду!

Фиона бросила взгляд на дверь, но та была закрыта.

— У Энни есть дар, — шепотом возразила она. — В магии она разбирается как никто другой. Однажды я видела, как она вылечила овцу одним только…

Элизабет фыркнула.

— Одно дело — овцы и совсем другое — любовь. Ну, решайся. Узнать правду не повредит, — она вынула из кармана портновские ножницы и вопросительно вскинула брови.

Фиона всмотрелась в лицо нетерпеливой кузины, на котором лежал золотистый отблеск пламени. В дальних углах комнаты сгущались тени подступающего зимнего вечера. В декабре темнело рано, а Энни предсказывала, что в этом году зима будет необычно ранней.

— А может, нам надо было уйти в лес, развести костер и устроить пляски вокруг него? — спросила Фиона, сидя неподвижно, как статуя, пока Элизабет осторожно срезала один из ее локонов.

— Снаружи очень холодно! — запротестовала Элизабет. — Чем камин хуже костра?

— А разве он подходит для чародейства? Энни говорит, творить чары надо как полагается, иначе быть беде, — напомнила Фиона. Элизабет нахмурилась было, но морщинки у нее на лбу тут же разгладились.

— Да какая тут может быть беда? Мы же не черной магией занимаемся. А для нашего чародейства надо всего лишь собрать травы в день летнего солнцестояния, высушить их, перевязать прядью волос и сжечь в день святого Николая. То есть сегодня! И если слова, которые ты произносишь, исходят от самого сердца, тогда твое желание сбудется.

Фиона крепче сжала пальцы, и аромат лаванды усилился, заглушая запах горящего торфа, которым топился камин. В пригоршне лаванды и вправду не было ничего дурного. Тем не менее Фиона сомневалась.

— Ты первая, — наконец предложила она.

Элизабет бросила свой пучок в огонь.

— Яви мне мою истинную любовь, приведи его ко мне на Рождество! — с жаром воскликнула она. Пламя накинулось на ее подарок, зашипело, вспыхнуло и вмиг поглотило его.

Девушки придвинулись к камину, всматриваясь в огонь в поисках таинственного знака.

— Видишь что-нибудь? — шепнула Фиона.

Элизабет присмотрелась, сощурив глаза.

— Ничего, что можно было бы по ошибке принять за истинную любовь… Бросай свой.

Фиона обернула травы локоном, перевела дыхание и бросила пучок в самое сердце пламени.

— Яви мне мою истинную любовь, приведи его ко мне… — Она прервалась. — А почему обязательно на Рождество? Может, лучше к весне или даже к следующему лету?

Огонь сожрал второе подношение, и Элизабет досадливо вздохнула.

— Ну вот, уже сгорел, жди теперь весны.

Снаружи вдруг завыл ветер, задребезжали стекла в оконных рамах. Вихри ринулись под дверь и в трубу, разом выстудив комнату. Словно поперхнувшись, дымоход жадно втянул пламя, и оно затрещало, вспыхнуло, взвилось столбом и распалось на множество искр, ослепительно-ярких на фоне копоти, недолго померцавших и унесенных ледяным дыханием ветра. Огонь тяжело вздохнул и присмирел, притих, лишь время от времени нервно выпуская длинные языки.

Девушки переглянулись, широко раскрыв глаза.

— Что это было? — спросила Элизабет. — Что это значит?

Снаружи вновь дико и пронзительно завыл ветер. Фиона поплотнее закуталась в шаль и встала, чтобы зажечь свечи и наконец загнать тени в дальние углы, за кушетку и кресла. Элизабет бросилась к окну.

— Ну и ну, как же переменчива погода здесь, в горах Шотландии! Ведь только минуту назад никакого снега и в помине не было, верно?

Фиона повернулась к окну. Снегопад и впрямь начался внезапно, и теперь крупные белые хлопья бешено неслись на фоне темного ландшафта, устремляясь к замку, в ледяной ярости бросались на его окна и каменные стены, царапали их, словно когти злобной твари, рвущейся внутрь. У Фионы сжалось сердце. Всего час назад на небе не было ни облачка. Она снова оглянулась на камин, но огонь в нем горел мирно, как прежде, не замечая, что за окнами разбушевались стихии. Фиона судорожно сглотнула. Сухие травы, чары… нет, этого просто не может быть.

Элизабет смотрела в окно не отрываясь, словно завороженная усиливающейся метелью.

— Этот снег — прямо рождественское волшебство! Смотри, сад уже почти весь занесло!

Фиона села рядом с кузиной. Первый снегопад — неизменно прекрасное и волшебное зрелище, чарующее людей так, словно с прошлой зимы они умудрились забыть, как выглядит снег. Наверное, так и есть.

Она смотрела в окно, загипнотизированная изощренным танцем снежных хлопьев в воздухе.

«Яви мне мою истинную любовь, приведи его ко мне на Рождество…»

За древними стенами Крейглита искры из камина закружились вместе со снежинками в исступленном вальсе, облетая заостренную башню в сгущающихся сумерках раз, другой, третий.

И унеслись прочь над вересковыми пустошами, догоняя ветер.

Крейглит-Мур, за девятнадцать дней до Рождества

Как это все-таки ужасно — замерзнуть насмерть накануне собственной свадьбы!

Алана Макнаб огляделась по сторонам и поняла, что заблудилась. И, что самое страшное, внезапно началась метель. Меньше часа назад — или все-таки двух? — небо было чистым, хоть и свинцово-серым, и Алана блуждала по холмам, припорошенным едва заметным снежком, нежным, как сахарная пудра на свадебном пироге. И вдруг из-за горного хребта с невиданной свирепостью взметнулись снег и ветер, заволокли землю и небо, накинулись на Алану, словно разбойники, задумавшие злодейства.

Резкий порыв ветра сорвал с ее головы капор и унес прочь, отхлестал Алану по щекам, опутал ноги плащом так, что она не могла ступить ни шагу, и продолжал гнать вперед.

Привычные ориентиры исчезли под плотным белым покровом, Алана в первый раз смутно ощутила подступающий страх. Она всего лишь собиралась прогуляться по холмам, подумать, проветрить голову и осознать наконец, что случится завтра. В замке Дандрум уже висит в гардеробной приготовленное к свадьбе платье — нарядное, бледно-голубое. Кухарки сбиваются с ног, выпекают кексы и пироги к свадебному завтраку. Мать Аланы прихорашивается у зеркала, убеждаясь, что ее собственный наряд, сшитый к свадьбе, выглядит безупречно. И жених, маркиз Мерридью, уже в пути.

Он прибудет в замок Дандрум сегодня же днем, и долг Аланы — встретить его. Она снова посмотрела по сторонам, на побелевший мир. Встревожится ли ее жених, если она опоздает? Вздохнув, она ощутила, как ветер вырвал дыхание из ее легких, заморозил его на губах, и поняла, что и вправду сильно опоздает. Маркиз Мерридью наверняка будет раздосадован… или рассердится, или испугается. Алана понятия не имела, как поведет себя жених, с которым она была едва знакома. Она повернулась, и ветер повернул вместе с ней, облетел вокруг, схватил в объятия и отказался отпускать. Может быть, если она просто вернется туда, откуда пришла, то окажется дома раньше, чем ее исчезновение успеют заметить. Вот только откуда она пришла?

Снег был таким белым, что слепил глаза. От ледяного воздуха стыли ноздри и горло. Алана понятия не имела, куда бредет.

Ее мать наверняка встревожится, но сначала рассердится на среднюю дочь за то, что та ушла из дома. Тетя Элеонора будет вышагивать из угла в угол, стуча тростью по плиткам пола и с нетерпением ожидая возвращения Аланы. Ее младшая сестра вообразит себе наихудшее, как будто можно представить себе что-то похуже уже случившегося. Родные начнут перешептываться, уверяя друг друга, что Алана обычно не поддается необдуманным порывам, поэтому ее исчезновение выглядит настолько возмутительным.

Ее брат Алек с женой и старшая сестра Меган не собирались на свадьбу. Поэтому о пропаже Аланы они узнают не скоро. Вряд ли Алеку вообще известно о спешных приготовлениях к свадьбе, а сестра Аланы, поселившаяся в Англии, недавно вышла замуж и пребывает в счастливом неведении. Алане остро не хватало общества Меган, но если Меган решила… впрочем, об этом лучше не думать. Что сделано, то сделано, и Меган, по крайней мере, счастлива. Безумно счастлива.

Хоть кто-то из них.

Алана крепче сжала на шее края капюшона, чтобы буря не сорвала его. Ветер пробирался сквозь тонкую кожу ее перчаток, превращая пальцы в неподвижные обрубки. Ступни леденели в коротких сапожках, предназначенных для прогулок в теплую погоду, холод пробирался под плащ исподтишка, как вор. Никогда еще Алане не было так холодно, как сейчас.