– Мария? – нерешительно обратилась девушка.

Мария вынуждено сглотнула прежде, чем смогла заговорить.

– Папа, ты скрывал от меня сестру-близняшку?

– Ну... да, – он выглядел одновременно радостным и смущенным.

Дикая мысль закралась в голову Марии.

– Вас зовут Сара?

– Да! – ее сестра посмотрела на нее с надеждой. – Вы меня помните?

– Не совсем. Но, пожалуйста, скажите мне, вы действительно образец всех возможных достоинств?

Сара была поражена.

– Абсолютно нет! И мама первая вам об этом скажет.

Мама? Мария повернулась к другой женщине, с жадностью ее разглядывающей. Чуть ниже Марии, с серебристыми прядями в русых волосах она была очень похожа на Сару… и на Марию.

Мария прижала левую руку к сердцу, чувствуя, что оно вот-вот готово выскочить из груди.

– Вы – моя мама? Я думала, что вы умерли, когда мне было два года!

Ее отец откашлялся.

– Я всегда говорил, что мы потеряли твою мать. Но никогда не утверждал, что она умерла.

Мария уставилась на него, пораженная до глубины души.

– Не говори мне, что ты оставил мою мать, разделив мою сестру и меня, как пару щенков! – Адам возле нее подавил смешок.

– Юридически он имел право лишить меня обеих дочерей, если бы захотел, а потому я чувствовала себя благодарной, что он забрал всего лишь одну. – Ее мать сделала шаг по направлению к Марии, лицо у нее при этом было очень серьезным. – Но не проходило и дня, чтобы я не думала о тебе. О своем потерянном ребенке.

Рука Адама сжала локоть Марии, а она переводила пристальный взгляд с матери на отца, затем на сестру. Она не сумела с собой справиться, и взрыв смеха сотряс ее.

– Папа, ты негодяй! Все эти годы ты не сказал мне ни слова!

– Мне казалось, так будет проще, – смущенно произнес он.

– "Проще". – Мария покачала головой. – О, я начинаю понимать, почему твой отец отказался от тебя. – Она повернулась к сестре. – Всю жизнь, сколько я себя помню, я представляла, что у меня есть сестра по имени Сара, самая безупречная леди. Она была моей совестью и часто моим единственным другом. Теперь я понимаю, что просто помнила тебя.

– Надеюсь, мы станем друзьями! – Сара вышла вперед и сжала руку Марии, в карих глазах сияла надежда. – Я росла, зная, что у меня есть сестра по имени Мария, и я молилась, чтобы когда-нибудь мы снова встретились.

– Я бы тоже молилась, если бы знала. – Внезапно Мария и Сара бросились друг другу в объятья. Мария протянула руку матери, и объятие стало тройным. Хотя, на сознательном уровне, у нее и не было никаких воспоминаний о матери или сестре, где-то в глубине души она хорошо их знала. Они заполнили ту пустоту, что всегда в ней существовала.

Наконец Мария высвободилась и достала из ридикюля носовой платок, чтобы вытереть заплаканные глаза.

– Папа, и все же остается довольно большая часть истории, которую я не знаю. Для начала скажи, где, дьявол, тебя носило? И как ты повредил руку?

– И я тоже с удовольствием бы послушал, – заметил Адам.

Мать Марии посмотрела на Адама, между ее бровей пролегла маленькая морщинка.

– Нас не представили твоему другу.

– Прости, моя дорогая, – произнес Чарльз, сверкнув глазами. – Могу ли я представить герцога Эштона? Ваша светлость, моя жена и младшая дочь, миссис Таунсенд и мисс Сара Таунсенд.

– Насколько моложе? – с интересом спросила Мария.

– Приблизительно на пять минут, – ответила ее мать, в ее пристальном взгляде, обращенном на Адама, теперь почувствовалось одобрение. – Нам очень многое следует обсудить. Давайте присядем, я распоряжусь насчет чая.

Когда все расселись, Мария оказалась возле ее вновь обретенных матери и сестры, но она бросила благодарный взгляд на Адама, сидевшего напротив. Он лучше, чем кто-либо другой, мог понять переполнявшие ее бурные эмоции.

Разговор начал отец Марии:

– Мария, я сказал тебе о своем желании восстановить утраченную связь с моей семьей. В частности, я хотел увидеть своего отца, поскольку услышал, как серьезно он болен. Но гораздо больше я хотел увидеть Анну. – Он пристально взглянул на жену, так долго проживавшую отдельно, в его глазах отразились чувства, живущие в его сердце. – Она была богатой наследницей, и все думали, что я женился на ней из-за денег. Но они ошибались.

Анна вздохнула.

– Я оказалась дурочкой, поверившей тем, кто уговаривал меня не доверять Чарльзу, утверждая, будто этот необузданный мальчишка охотится только за наследством. Однажды, когда вам, девочки, было приблизительно два года, у нас возникла ссора. Она началась с какого-то пустяка, но мы наговорили друг другу такие кошмарные вещи, что Чарльз вылетел прочь, как ураган, клянясь никогда больше не возвращаться.

– А я оказался еще большим дураком, поскольку твердо решил держать свое слово, – печально вставил отец Марии. – И так продолжалось слишком долго, многие годы.

Мария наклонилась вперед.

– Но почему, папа? Разве ты не хотел вернуться домой?

– Я понял, что совершил ужасную ошибку, почти сразу же, как уехал. – Он поморщился. – Но у меня ничего не было за душой. Я был мот и бездельник. Я решил, что не могу вернуться, пока не заработаю независимость. Мне хотелось доказать своему отцу, что я вовсе не какое-то ничтожество, а Анне, что я не охотник за приданым.

– И вы стали профессиональным игроком, – с легким упреком заметил Адам.

Рот Чарльза скривился.

– Игра, конечно, не лучший способ заработать состояние, но никаких других способностей у меня не имелось. И я достаточно преуспел, сумев содержать Марию, себя и бабулю Роуз в умеренном комфорте, и все же это нельзя было назвать независимым существованием. Несмотря на все мои недостатки, я не желал обманом лишать какого-либо молодого человека его наследства. И вот не так давно я встретил Джорджа Берка, вполне зрелого мужчину. К тому же он злобный дурак. Казалось, Берк полон решимости расстаться со своей собственностью. Потому я подумал, почему бы ей не перейти ко мне. Выиграв Хартли, я понял, что пришло время разыскать Анну и попросить у нее прощения. – Его взгляд снова обратился к жене. – Я не смел и мечтать, что она примет меня обратно, но, по крайней мере, я хотел, чтобы она знала, как отчаянно я жалел о прошлых ошибках. Никто не мог страдать больше.

Мария знала, что это не совсем верно. Но она никогда не замечала в своем отце признаков влюбленности в какую-либо женщину, попадавшуюся на его пути. Ее мать не должна знать о тех, других, женщинах.

Чарльз посмотрел на Сару.

– И я хотел видеть свою вторую дочь. Я был счастлив, находясь с тобой, Мария. Но всякий раз, смотря на тебя, я задумывался, а как там растет моя другая девочка.

– Ты должен был вернуться раньше, Чарльз, – обратилась к нему Анна.

Он поймал ее руку и поцеловал.

– Теперь я это знаю. Самое большое чудо моей жизни – что ты дала мне еще один шанс.

Сара наклонилась к Марии и заговорщически прошептала:

– И так они ведут себя с тех самых пор, как он вернулся!

Мария рассмеялась. Настоящая Сара ей нравилась гораздо больше той, что в течение очень многих лет жила в ее голове и ругала по самым разным поводам. Взглянув на повязку, поддерживающую травмированную руку отца, она спросила:

– Так это мама сломала тебе руку прежде, чем принять твои извинения?

Он усмехнулся.

– Нет, хотя, возможно, соблазн испытывала. Я ехал к ней в Хартфордшир, когда на наш экипаж напали разбойники. Я по-дурацки затеял борьбу, пытаясь спасти золотое кольцо. Понимаешь, оно было подарено мне Анной. А в результате я все равно его лишился, да еще оказался со сломанной рукой. Хорошо, не со сломанной шеей.

Анна продолжила:

– В местной газете напечатали о грабежах и список жертв. Когда я обнаружила в нем имя Чарльза Кларка, у меня возникло странное чувство, будто я должна посетить гостиницу, где он, как говорили, выздоравливал.

– И она появилась в моей комнате столь же красивая, как и в день, когда мы встретились впервые. Она заявила, что совершенно не удивилась, что мне удалось выжить после разбойного нападения, поскольку я рожден, чтобы быть повешенным. – Он радостно рассмеялся. – Я тут же с ней согласился, и мы уехали оттуда вместе.

Они смотрели друг на друга безумно влюбленными глазами.

Мария заметила:

– У меня такое чувство, словно я наблюдаю за комедией "Воссоединение".

Сара понимающе ей улыбнулась.

– Выглядит действительно странно. Но все же, скорее, сентиментально. В старости они составят друг другу замечательную компанию.

Мария подумала, что в воссоединении ее родителей заключалось гораздо большее, чем просто протянутые перед камином руки. Учитывая то, насколько молоды они были во времена своего тайного побега, у них все еще осталось много времени и сил для страсти. Ну, нет, она не станет думать об этом слишком детально!

Оторвав взгляд от жены, ее отец продолжил:

– Я написал тебе, Мария, сообщая, что задерживаюсь и у меня есть для тебя сюрприз. Но ты так ничего и не ответила. Сначала я всецело был поглощен Анной и Сарой, чтобы обратить на это внимание, но время шло, и я стал беспокоиться все больше и больше. Проклятый Берк воровал нашу корреспонденцию!

– С ним все улажено, – заметил Адам. – Он решил отбыть в колонии, где сможет начать все заново.

– Не добровольно, полагаю, – в голосе Чарльза прозвучала надежда.

– Ему помогли, – дипломатично выразился Адам. Он поднялся с кресла. – У вас накопилось много тем для разговоров, а потому я откланиваюсь. Но сегодня вечером я устраиваю семейный званый ужин. Мария обещала быть. Можете ли вы все присоединиться к нам? Будет два вновь найденных семейства, так что третье окажется только кстати.