– Достаточно, чтобы обработать весь урожай, – ответил управляющий. – Он сказал, что обсудил это с вами.

– Я что-то не помню.

Рассел скинул шляпу, обнажив клочковатую рыжую шевелюру, и нервно почесал в затылке.

– Если вы не против, то я скажу, мой лэрд, что последнее время вы… немного рассеянны.

– Незачем мне это говорить!

Хотя это правда. Он всегда был целеустремленным, собранным и непреклонным человеком, и никакая англичанка не может его изменить. Винокурня Рейвенкрофтов едва не разорилась из-за пьяных выходок его отца. И будь он проклят, если внесет в это запятнанное наследие свой вклад и лишит дохода многие семейства.

Лиам вспомнил дыхательную технику, которой его обучил индийский гуру, сделал вдох через нос и, медленно считая, выдохнул через рот.

Рассел применил свою технику и сказал:

– Доставка оказалась дорогой, и мы едва ли сможем себе это позволить, не взяв часть доходов от арендной платы, потому что в прошлом году закупили новые медные заторные чаны для ячменя. Гриндал сказал, что торф ускорит горение в печи и нагревание ячменя, а также добавит аромат дыма к вкусу, поэтому большинство винокурен Хайленда используют эту технологию.

Черт побери! Он хотел, чтобы винокурня окупала себя, и стремился не брать средства для ее содержания из других источников дохода.

Лиам посмотрел направо на длинные ряды бочек из белого дуба, где созревает виски-скотч, потом снова взглянул на огонь в печи. Здесь он помогал бондарю Томасу Кэмпбеллу собирать и обжигать привезенные бочки для виски этого года. Для большинства такая работа была слишком тяжелой, но Лиам любил этот монотонный труд.

Сначала Эндрю набивает влажные дубовые пластинки на дно бочки и передает ее Томасу Кэмпбеллу для обжига над огнем. Затем Лиам берет уже обожженную бочку и сгибает доски, чтобы сжать их металлическими обручами, потом хватает кузнечный молот и забивает их на место. Лиам получал удовольствие от физического напряжения, от того, что находил выход своей силе. Ему так нужен был такой выход!

Проблема с торфом отвлекла его от этой деятельности, что было ему неприятно. Еще раз вдохнув и выдохнув, Лиам бросил кусок торфа обратно в емкость.

– В односолодовый виски Рейвенкрофт входят три – и не больше – компонента. Какие это компоненты, Эндрю?

Он повернулся к сыну, настроение которого было довольно мрачным, чернее сажи, испачкавшей его тонкую рубашку, а лицо – упрямым и несчастным. Лиам специально привел сына сюда, чтобы тот испытал радость напряженного труда, который следует за сбором урожая ячменя. Сначала перемалывают зерно, потом его заливают водой и получают сусло. Привозят и собирают бочки. В заторных чанах медленно происходит ферментация. Затем идет процесс перегонки. И наконец бочки с виски ставят на созревание, которое длится не менее трех лет и еще один день, а иногда и более двадцати лет.

– Не знаю я, какие компоненты, – пробормотал Эндрю.

– Конечно, знаешь. Они не меняются уже несколько столетий.

Лиам старался, чтобы в голосе не слышался его нарастающий гнев.

Мрачно глядя на ящики с мхом, сын поднял плечо:

– Я не помню!

Сжав зубы, чтобы не злиться на сына, на управляющего и на чертова поставщика, Лиам стал перечислять, отгибая пальцы:

– Ячменный солод, вода из реки Глен и дрожжи. Все! – сообщил он присутствующим. – И я не собираюсь добавлять к моему виски вкус золы от болотного торфа.

– Этот торф был специально заготовлен для скотча, – ответил Рассел. – И он вовсе не болотный.

Лиам не привык повторяться, но все равно медленно произнес:

– Ячмень. Вода. Дрожжи.

Рассел посмотрел на лэрда и захлопнул крышку ящика с торфом.

– Что вы хотите делать со всем этим?

– Сожгите его. Выбросьте в море. Подотритесь им! Мне все равно, – прорычал Лиам. – Но я шкуру спущу с любого, кто посмеет поместить его рядом с моим виски.

– Мистер Маккензи, – прозвучал рядом нежный хрипловатый голос, и все волосы на теле Лиама встали дыбом, а желание, как теплое масло, разлилось по телу и добралось до паха. – Я слышала, что из торфа получается отличное удобрение, если добавить его в компост. Может быть, внести его вместе с удобрением в верхний слой почвы перед наступлением морозов?

– Мисс Локхарт, леди Рианна! – Рассел радостно улыбался, снова снимая шляпу и приглаживая растрепанные волосы. – Какая приятная неожиданность!

Никакая дыхательная техника не могла подготовить Лиама к появлению мисс Локхарт, одетой в простое платье цвета темного золота, точно совпадающего с цветом ячменя, который обжаривался в печи. Шерстяная шаль с сине-зелено-золотым тартаном Маккензи была накинута на голову и плечи, из-под нее виднелась только небольшая прядь волос, но Лиам подумал, что под шалью они распущены по спине.

Интересно, длинные ли у нее волосы? И такие ли они шелковистые на ощупь, как выглядят?

Несмотря на серое осеннее небо, Филомена сияла, как закатное солнце. Если судить по тому, как замедлилась деятельность вокруг амбаров и других зданий винокурни, он был не единственным мужчиной, кто это заметил.

Филомена обращалась только к Расселу, но ее взгляд был обращен к Лиаму, она смотрела на его голову с волосами, прихваченными повязкой, на расстегнутую рубашку, грязный килт и башмаки. Закончив осмотр, она подняла глаза и встретилась с ним взглядом, но он не успел понять, что именно он в них увидел до того, как она опустила ресницы. Однако его тело отреагировало мгновенно. И очень сильно.

Мисс Локхарт тихонько толкнула локтем Рианну, стоявшую рядом с ней. Дочь Лиама была одета в лавандовое платье, темные кудри распущены по плечам. Она вышла немного вперед, сделала красивый реверанс и сказала приятным голосом:

– Мистер Рассел, мистер Кэмпбелл, отец! Добрый вечер!

Лиам потянулся к дочери, но вспомнил о саже на руках, об испачканной рубахе и килте и передумал:

– Сегодня ты выглядишь настоящей взрослой барышней, nighean.

Филомена Локхарт начала превращение его дикой девчонки в леди. Гувернантка умудряется все время его удивлять.

Черт побери!

Рассел пододвинулся поближе к дамам, пряча в бороде улыбку:

– Что вы сказали о добавлении торфа в компост, мисс Локхарт?

– Видите ли, мистер Маккензи…

– Большинство здесь присутствующих – Маккензи, поэтому зовите меня Рассел.

Он предложил ей руку и улыбнулся той обаятельной улыбкой, которая завоевала сердце не одной хорошенькой девушки. Их было даже больше, чем он заслуживал.

– Тогда меня называйте Меной. – Она оперлась на предложенную руку, и они медленно пошли в сторону ящиков с торфом во дворе.

Мена. Лиам стиснул зубы, чтобы не произнести ее имя вслух. Оно было нежным, округлым, красивым и женственным. Как и все, что ей свойственно.

Но вид ее чистой, мягкой руки, лежащей на грязном рукаве рабочей куртки Рассела, вызвал у него приступ раздражения. Лиам оставил свой пост около открытого огня рядом с Кэмпбеллом и последовал за ними к ящикам с торфом.

– Вы и гувернантка, и специалист по ремонту экипажей, а теперь и по сельскому хозяйству, мисс Локхарт? – спросил он с вызовом.

Филомена встретила этот вызов скромной улыбкой, благодаря которой около ее полных губ появилась прелестная ямочка:

– Я совсем не специалист в сельском хозяйстве, но мой отец, когда учил меня читать, давал мне для практики американский журнал по сельскому хозяйству. Я теперь не помню всего, что я тогда прочитала, но хорошо помню, что часто американские фермеры, выращивающие ячмень, завозили из Шотландии местный торф для удобрения своих полей и для борьбы с болезнями и вредителями.

– Она такая умная, правда ведь, отец? – воскликнула Рианна.

– Верно, – кивнул Лиам, хотя лицо его было сердитым. – Но она забывает, что почвы Шотландии и так полны торфом, поэтому если добавить еще, то получится переизбыток аммиака.

– Правильно, – уступил Рассел, бросив на Филомену извиняющийся взгляд и похлопывая ее по руке. – Но идея была хорошая, особенно для женщины.

Лиам с удовольствием отметил про себя, что Филомена мягко, но решительно убрала свою руку с руки Рассела. Видимо, ее рассердило замечание, указывающее на мужское превосходство.

– Я знаю из авторитетных источников, что переизбыток аммиака можно нейтрализовать таким веществом, как бикарбонат натрия, то есть содой, – не уступала Филомена. – Это совсем недорого, и ее можно заказать в любой фирме, занимающейся обеспечением фермеров удобрениями. Ее доставляют на поездах. Возможно, вы немного, на несколько дней, задержитесь, но сэкономите деньги и с пользой для хозяйства сможете использовать торф. Я уже не говорю, что на следующий год вы соберете богатый урожай.

Ее речь была встречена изумленным молчанием, что, как видно, доставило ей большое удовольствие. Лиам ожидал, что она скажет сейчас что-нибудь язвительное, но Филомена повернулась к Эндрю и перестала обращать на них внимание.

– Все это выглядит очень увлекательно. – Она обратилась к мальчику с лукавой улыбкой. – Я уверена, работа с вашим отцом доставляет вам больше удовольствия, чем спряжение французских глаголов.

Эндрю пожал плечами и повернулся к сестре:

– А ты что здесь делаешь?

– Хочу увидеть, что здесь происходит, – упрямо ответила Рианна. – Это несправедливо, что только тебе разрешают работать в винокурне.

– Мальчик в свое время унаследует Рейвенкрофт, поэтому он должен изучить дело, – ответил ей Рассел. – А вы уедете в дом мужа, поэтому не стоит вам забивать прелестную головку черной работой, которая здесь происходит.

Слова управляющего задели Лиама за живое, но тут он заметил, что гувернантка успела положить руку на плечо Рианны, прежде чем та начала выражать свое возмущение по поводу высказывания Рассела. Лиам видел, что примирительная улыбка Филомены была результатом практики и воспитания, она не отражалась в глазах.

– Возможно, вы правы, сэр, но я придерживаюсь мнения, что человеку полезно знать, откуда берутся средства для поддержания его существования, не важно, юноша это или барышня.