Впервые в жизни Юэн подумал о своем отце без стыда и гнева, но с восхищением. Отец сделал то, чего Юэн не смог: он осмелился рискнуть всем своим состоянием ради женщины, которую любил.

А любимая женщина Юэна находилась сейчас бог знает где, потому что он был слишком глуп и не сделал ничего, чтобы удержать ее. Ему становилось нехорошо, когда он вспоминал, как отвернулся от нее после любовных ласк и как сообщил, что собирается вернуть ее и отдать в руки другому мужчине.

Неудивительно, что она сбежала. Он провел бы остаток жизни, заглаживая свою вину, если бы Джанет позволила.

Но что, если у него не будет возможности объясниться с ней? Что, если с ней что-то случится и он не сможет сказать, как сильно любит ее?

Юэн непременно должен ее найти. Если потребуется, он разнесет все монастыри по обе стороны границы.

Опасность, грозящая Джанет, заставила Брюса пойти на уступки, но не полностью. Сейчас роль Юэна сводилась только к наблюдению.

– Разговор между мной и Брюсом останется между нами, – сказал он Сазерленду.

– Джанет теперь моя сестра, – возразил Сазерленд, и его печально известный горячий нрав проявился в сверкающих глазах. – Если ты сделал что-то бесчестное по отношению к ней…

Юэн сжал челюсти. Ход мыслей Сазерленда был понятен.

– Да, я лишил ее девственности. Но я стараюсь поступить по отношению к ней так, как полагается в таких случаях. – Он умолк, когда еще одна монашка вышла из монастыря. Но с такого расстояния Юэн не мог как следует разглядеть ее. Надо было подойти ближе. Он нетерпеливо повернулся к Сазерленду. – Я не намерен продолжать этот разговор сейчас. Как только мы найдем ее, я отвечу на все твои вопросы. А сейчас не пытайся остановить меня и уйди с дороги.

Результатом этой угрозы явилось то, что все трое мужчин преградили ему путь. Они посмотрели ему в глаза и, должно быть, узнали знакомую решимость в его взгляде. Или, может быть, их убедил холодный, дикий, на грани безумия взгляд.

Маклин покачал головой и вздохнул, затем первым отступил в сторону.

– Тебе лучше знать, что делаешь.

Юэн не знал, но делать что-то было нужно. Он не мог стоять и просто ждать.

Он окинул взглядом местность перед собой и двинулся сквозь деревья. С восточной стороны монастырь огибала река. Оттуда он мог приблизиться к монастырю так, чтобы видеть двор.

Юэн мог бы снять доспехи и притвориться рыбаком…

Внезапно он остановился. Его взгляд устремился туда, где он до этого что-то заметил.

– Что это? – прошептал Маклин, становясь позади него.

– Какой-то парень, – сказал Юэн. – Сидит на камнях у реки.

– Что скажешь о нем? – спросил Маккей.

– Я видел его прежде. – Юэн почувствовал легкое покалывание в загривке. – Когда был здесь первый раз и несколько дней назад.

Сазерленд нахмурился.

– Что подозрительного в этом местном рыбачке?

– Ничего, – ответил Юэн. – Если не обращать внимания на то, что он делает. Смотри, его леска не в воде, а на берегу, и он не следит за рыбой. – Действительно, парень наблюдал за входом в монастырь, как это делал Юэн, только не так явно.

– Что, по-твоему, он там делает? – спросил Маклин.

– Не знаю, но хочу это выяснить.

Юэн продолжал наблюдать за входом в монастырь, и парень делал то же самое оставшуюся часть дня. Каждый раз, когда у дверей появлялась какая-нибудь монашка, парень, казалось, внимательно изучал ее лицо, как и Юэн. При этом мальчишка ни разу не взглянул на леску, лежавшую рядом с ним. Либо он был плохим рыбаком, либо за кем-то следил. Но за кем именно?

Даже если это было случайное стечение обстоятельств, оно все равно чертовски тревожило Юэна. А он полагал, что это не случайное совпадение.

Его подозрение вскоре подтвердилось, когда дверь монастыря закрылась на ночь и парень покинул свой пост. Последовав за ним, Юэн ощутил, что биение его сердца немного участилось.

Паренек не пошел к дому, расположенному поблизости, а направился в Роксборо. Более того, он двинулся прямо в замок.

У Юэна не было необходимости следовать за ним через ворота замка. С вершины ближайшего холма он мог отчетливо видеть двор. Прежде чем паренек приблизился к строению, Юэн догадался, куда тот направляется. «Проклятье, это часовня!»

Юэн похолодел, вспомнив о столкновении Джанет со священником из замка на рынке.

Если этот священник установил слежку за монастырем, Юэн знал, что это означало. Видимо, монах, найденный мертвым на дороге в Берик, успел многое рассказать, прежде чем его убили. Личность Джанет была раскрыта. Вот почему англичане начали преследовать их две недели назад.

Это означало также, что Юэн не единственный, кто охотился за Джанет, и если он не найдет ее первым, опасность станет вполне реальной.


Благодаря купцу и его жене Джанет нашла способ установить контакт с осведомителем, не возвращаясь в монастырь в Резерфорде, где она представлялась новообращенной Элеонорой.

Ее головная накидка и наплечники оставались спрятанными в мешке. Вместо них она надела льняную шапочку и слилась с многочисленными лавочниками и купцами, которые двигались толпой в город. В феодальном обществе купцы стояли ниже аристократов, но выше остального сословия, но не духовенства. В качестве дочери купца Джанет пользовалась такой же свободой, как монашка, и могла перемещаться, оставаясь незаметной.

Джанет не знала, что побудило купца назвать ее своей дочерью, однако это спасло ее в чрезвычайно трудной и опасной для жизни ситуации, из которой она не знала выхода.

Даже после заявления Хендриза сэр Томас продолжал сомневаться, пока жена купца, Элис, не выступила вперед и не начала ругать дочь за то, что та строит глазки красивому рыцарю, когда почти обручена с другим мужчиной. При этом Джанет разразилась слезами, причитая, что не хочет выходить замуж за пожилого человека, годящегося ей в отцы. Сквайр признал, что ошибся, и сэр Томас позволил им продолжать движение. По-видимому, он пожелал как можно скорее избежать семейной драмы и умоляющего взгляда Джанет, как бы говорящего: «Спасите меня».

Однако Джанет продолжала испытывать волнение даже после того, как они благополучно прибыли в Роксборо. Она поблагодарила Хендризов за то, что они сделали для нее, и почувствовала облегчение, когда супруги без лишних вопросов предложили ей место, где она могла бы оставаться, сколько пожелает.

Джанет отплатила им за их доброту напряженным трудом, помогая обустроить магазин на нижнем этаже строения на Хай-стрит, в котором расположились также галантерейщик, виноторговец и ювелир.

Как ни странно, столкновение с солдатами близ Мелроза обернулось для нее неожиданным благом. Она приобрела то, что ей было необходимо, – возможность установления связи со своим осведомителем в замке, избегая тех мест, где она побывала раньше. Она хорошо усвоила уроки Юэна и не хотела связывать каким-то образом «новообращенную Элеонору» или «сестру Дженну» с Кейт, купеческой дочерью.

В первую субботу после возвращения, когда дамы из дворца как обычно совершали обход рыночных палаток, Джанет уже была готова к встрече. «Случайное» столкновение, извинение и многозначительный взгляд – этого было достаточно. Джанет медленно направилась в магазин Хендризов, где, она была уверена, осведомитель ее увидит.

Чувство вины Джанет, оттого что она подвергает опасности Хендризов, оставаясь у них, немного смягчилось успехом, который приобрели супруги, когда в их магазин вошла толпа благородных мужчин и женщин из замка и заявила, что их шерсть «самая лучшая в Роксборо». Хендризы вскоре получили многочисленные заказы, включая от самого коменданта крепости, сэра Генри Бьюмонта.

В один из таких визитов Джанет удалось коротко переговорить с осведомителем, пока показывала великолепную ткань красного цвета.

– Могу я чем-то помочь вам, миледи? – спросила она, тщательно выбирая слова на случай, если их подслушивают.

Женщина покачала головой.

– Боюсь, пока нет. Однако впереди много важных праздников. Я уверена, что скоро найду повод купить эту превосходную шерсть. – Она улыбнулась. – С приближением Рождества вокруг замка чувствуется значительное оживление.

Джанет достаточно легко истолковала это сообщение: пока ничего особенного не происходит, но готовится что-то очень серьезное.

– Да, миледи. Даже в деревне ощущается волнение. Завтра я впервые посещу торжество в монастыре Святого Дростана. Я слышала, там состоится большое празднование.

– Да, в замке тоже будет праздник, – сказала леди.

К ним подошла другая дама и прервала их разговор. Группа вскоре покинула магазин, осведомитель успела пообещать, что увидится с ней в следующий субботний, базарный день.

Разочарованная тем, что пока нечего докладывать и ее пребывание в Роксборо продлится еще на несколько дней, Джанет занялась делами в доме.

Тяжелая работа отвлекала ее от мыслей о разбитом сердце и предстоящем трудном разговоре с Робертом, когда она наконец вернется в Северную Шотландию. Перспектива снова надеть монашескую одежду не привлекала ее, так же как и вступление в брак с Уотером Стюартом. Будь он благородных кровей или нет, она не выйдет замуж за мальчика, у которого едва обозначились волосы на подбородке. Джанет невыносима была даже мысль о том, что она должна будет… вступить с ним в интимные отношения.

Но главное – она старалась не думать о том, какую страсть пробудил в ней Юэн там, в сарае, в ту памятную ночь. Какое невероятное ощущение она испытала, чувствуя его в своем теле, и какое блаженство охватило ее. Но теперь все это в прошлом.

Джанет никогда не разделит это с другим мужчиной. Она понимала это всем своим существом, своим разбитым сердцем.

Однако, по-видимому, она недостаточно умело скрывала свои сердечные муки.

– Праздник улучшит твое настроение, – сказала Элис Хендриз, вернувшись утром из монастыря Святого Дростана. Она внимательно посмотрела на Джанет. – Кем бы он ни был, он не стоит твоих мучений.