{ Ну вот… подумала. }

Все, кого я люблю, рано или поздно отворачиваются от меня. И мне надоело каждый раз переживать одно и то же. Каждый раз пытаться быть сильной, заверять себя, что всё наладится, однажды боль от предательства пройдет, и жизнь моя станет лучше.

Вот только она никогда не станет лучше, если все так и будут бросать меня. Это похоже на проклятие, и я всерьёз уже задумываюсь над этим. Неужели я настолько плоха, что стоит только привязаться к кому-то, он тут же исчезает из моей жизни?

Даже родной отец меня бросил.

Кайл меня бросил.

Родственники матери от нас отказались. Якобы потому, что когда наша семья была богата и ни в чём не нуждалась, от нас ни слуху ни духу не было, а стоило случиться беде и… Впрочем я их понимаю. Наверное, я поступила бы также.

{ Наверное. }

Даже подруги со мной общаться перестали. Ха. Какая-то злая ирония судьбы. Вроде бы и горько от обиды, а вроде бы и такая злость пробирает, что на весь мир хочется кричать: «Да пошли вы все к чёрту! Переживу! Справлюсь!».

А потом отойти в уголок и тихонечко поплакать.

Два дня назад я написала Линди сообщение в соцсети. Она до сих пор не ответила. А когда-то Линди клялась, что я навеки-вечные останусь её лучшей подругой. Думаю, эти «веки-вечные» закончились одновременно с банкротством моей семьи.

Вчера я написала Хлое и Вивьен. Оказалось, что я у них в чёрном списке. И думаю уже давно.

Кайлу писать не стала. Смысл? Пошёл он вообще!

Зато с некоторых пор у меня появилось желание написать другому человеку… И я ненавижу себя за эту слабость. Боже, да он во мне ребёнка видит! О чём я только думаю?..

Точно сошла с ума.

Два дня прошло с тех пор, как я «познакомилась» с его мамой. О, это было что-то. Я до сих пор в шоке! То, как она смотрела на меня, то как называла… И это завуч школы, в которой я собираюсь и дальше учиться?.. Да она же меня там живьём закопает!

Но больше всего в памяти отложилось то, что Выскочка за меня вступился. Клянусь, для меня это было большим потрясением, чем перекошенное лицо Мымры в дверях. Более того, Митя был так холоден с матерью, что практически приказал ей проваливать из кафе и больше никогда не переступать его порог. Тогда-то и поняла: не одна я считаю Раису Павловну Мымрой; грубо говоря, конечно, но всё же.

Глаза Мити казались бешеными, когда его мать пыталась отстоять свою позицию, заявляя, что имеет полное право на встречу с сыном и параллельно поливала помоями меня.

Меня он попросил уйти.

А мать попросил проваливать к чёрту.

И вот тогда он снова показался мне сущим дьяволом с перекошенным от ярости лицом и горящими, как два адских котла, глазами.

Ясность внесла Женя по дороге домой. Точнее, она не в курсе, что стало причиной разлада между Митей и его мамой, однако, рассказала о том, что и так известно всем жителям маленького городка.

Митя детдомовец. Родная мать оставила его в роддоме двадцать пять лет назад, а сама укатила туда, откуда приехала тайно рожать. Имя отца не сообщила, да и себя вроде бы не засветила. Зато новорождённому оставила имя и фамилию, а затем попрощалась. Так мальчика и назвали – Дмитрий Арчипов; отчество придумала соцслужба, зарегистрировав Александровичем. Быть усыновлённым сразу Мите не повезло, так что пятнадцать лет своей жизни он провёл в детском доме.

Пока однажды на горизонте не появилась Раиса Павловна и не забрала его к себе, оформив все права на опеку.

«Понятия не имею, почему она взяла из детского дома подростка, – добавила Женя заговорщическим шёпотом, словно все прохожие так и норовят нас подслушать. – Могла бы ребёнка и помладше взять».

«А своих детей у Мым… то есть, у Раисы Павловны нет»?

«Не-а, – пожала плечами Женя. – И мужа нет. Никого нет. Только Митя».

«Да и тот, смотрю, не особо рад такой мамаше».

«Это их дело. Может вообще из-за какой-нибудь мелочи поссорились».

«Что-то не похоже, – усмехнулась я. – Зато теперь понятно, почему он такой весь из себя правильный. Ха. С такой-то опекуншей».

«О, это он только сейчас таким стал».

«В смысле»? – тут же накинулась на Женю с вопросами, но та, к моему НЕ удивлению, оказалась не менее правильной, чем Выскочка! Буркнула что-то о том, что это не наше с ней дело и обсуждать Митю за спиной она не станет, это вроде как некрасиво и бесстыдно, а затем мило улыбнулась, попрощалась и свернула к своему дому.

И вот я уже вторые сутки не могу избавиться от навязчивой мысли, что хочу узнать о Выскочке больше. Гораздо больше. Вот только… он этого не допустит.

Решив, что пора бы заесть грусть чем-нибудь сладким, отправилась на кухню. Прошла мимо давящейся слезами и соплями мамы, которая в одно лицо оформляла бутылку с дешевым вином, устроив поминки по утраченной беззаботной жизни, вытащила из шкафчика пачку шоколадного печенья и вернулась к себе в комнату.

Мама второй день слезами умывается. И если честно, я уже не могу слушать её нытьё! Разве нытьём можно что-то исправить? Разве слезы способны превратиться в деньги, которых у нас почти не осталось?! Почему я должна быть взрослой, а она ребенком, рыдающим мне в грудь?!

Может, я тоже рыдать хочу?

Может, мне тоже плохо?

Может, мне сейчас как никогда раньше нужна мама?!..

Но… нет. Моя мама предпочла мне бутылку вина и сайты модных брендов, где можно посмотреть новые коллекции и страдальчески позавывать из-за того, что не может всё это приобрести.

Маму уволили с работы.

Ага.

Из парикмахерской, в которой она всего два дня проработала.

А ведь она даже никого не стригла! Так, отвечала на звонки, приносила кофе, записывала клиентов на время… Как можно было умудриться придавить дверью собачку владелицы парикмахерской?!..

Собачка жива.

А вот мама теперь пытается выжить и не сойти с ума от горя.

На вопрос «Сколько денег у нас осталось?», ничего не отвечает. А судя по брендовой косметике, что посылкой приехала к ней из Штатов, – ни фига у нас не осталось! Скоро будем землю есть и дождевой водой запивать.

А возможно, ещё и без крыши над головой останемся, ведь сегодня утром позвонила тётя Маша и, даже не поздоровавшись, сходу поставила в известность, что скоро конец месяца и нужно платить коммунальную плату. И раз уж квартиру эту она нам предоставила по доброте душевной (хотя, я больше чем уверена, что отец успел перевести ей деньги), то и платить коммуналку нам.

Маме эту новость я решила сообщить, когда она будет трезвой и с сухим лицом.

Забрасываю в рот очередную печеньку, запиваю диетической Колой и стоя у окна, наблюдаю, как дождь бросает в стекло свои острые стрелы.

«Что-то в школе тихо стало», – задумываюсь.

И это настораживает. Слишком тихо для той, кого по идее должны ежедневно упрекать за то, что она «америкоска», «принцесска», да и ещё и красивая, – что самое больше преступление!

Жанна и её куриная стайка подозрительно притихли: либо действительно от меня отстать решили, либо это просто затишье перед страшной бурей. И чутьё подсказывает мне, что более вероятен второй вариант.

Дождавшись пока дождь закончится, а мама отправится высыпаться, переодеваюсь в спортивный костюм и кеды, обматываюсь тёплым шарфом, куртку под горло застёгиваю и отправляюсь топать по лужам в направлении школы. У меня сегодня первое занятие по волейболу.

Понятия не имею, почему вторым пунктом выбрала волейбол. Ведь я всего пару раз играла в него с друзьями на пляже, и не сказать бы, что особо по мячику попадала. Скорее, это мячик попадал по мне. Наверное, рассчитываю на то, что удастся отсидеться на скамейке запасных, не привлекая к своей персоне особого внимания, а затем тихо-мирно отправиться домой.

Но перед этим у меня было ещё одно дело.

Кое-как, но вчера мне удалось добиться от своей погружённой в тяжелейшую депрессию матери написать расписку о том, что она даёт своё согласие на работу несовершеннолетней дочери в кафе. И теперь мне предстояло эту расписку отнести тому, кого больше всего на свете сейчас видеть не желаю, но при этом желудок тройное сальто совершает, стоит только подумать о предстоящей встрече.

Никогда в жизни подумать не могла, что такое возможно. Ненавидеть человека и одновременно его… Бррр… Нет, точно нет. За какие заслуги вообще? За то, что спас меня от ублюдков однажды? За то, что у него очаровательная улыбка и глаза, в которых можно утонуть? За тембр голоса, от которого мурашки нещадно бегут по коже? За то, что когда касается меня, готова продать душу дьяволу, лишь бы только не отпускал?.. За то, что пахнет от него так, что голова идёт кругом?.. За то, что даже фриком больше не кажется?

Да, но при всём при этом, он полный придурок! А это вполне способно перечеркнуть все выше перечисленные пункты.

Однако, так и не дойдя до дверей «Клевера», замираю на пешеходном переходе на противоположной от кафе стороне улицы и, игнорируя загоревшегося «зелёного человечка», наблюдаю, как у обочины останавливается чёрный мерседес S-класса. Прямо напротив входа в «Клевер». Из дорогущего авто с тонированными стёклами выходят двое в строгих костюмах и солнцезащитных очках, несмотря на то, что небо затянуто серыми тучами. Но… как известно, крутым и ночью солнце светит, а эти – что не вызывает сомнений, – безоговорочно крутые. А такие вообще есть в этом городе?..

И вот я уже собираюсь ступить на «зебру», как из авто на тротуар ступает ещё один человек и либо у меня галлюцинации, либо это действительно… Митя?

Одет, как обычно: синие джинсы, футболка, кожаная куртка нараспашку… И никаких солнцезащитных очков, славу Богу. Вот только вид у него какой-то уж больно мрачный. Я бы даже сказала – мрачно-раздражённый. А ещё будто бы злой немного.