– Может быть, будет. А может, и нет.

– Ладно, так или иначе…

Кит, щурясь, взглянул на горизонт:

– Знаешь, Мэгги, я пришел сюда, потому что хотел побыть один.

Я кивнула и поднялась:

– Ладно. Все в порядке.

Я пошла по причалу к дому, зябко обхватив себя руками. Жаль, что я не смогла поговорить с ним. Я бы сказала, что ему ни к чему быть в одиночестве. Что у меня прекрасная мать, и прекрасный дядя, и потрясающий младший брат, и что они всегда будут с ним рядом, хочет он этого или нет.

69. Кит

– Я все еще ужасно себя чувствую из-за того, что не была с тобой сегодня утром.

Джен держала мою руку, пока мы шли от ее дома к машине. Мы собирались ехать на материк, чтобы взять напрокат фильм. Я отчаянно хотел посмотреть комедию. Какую-нибудь дурацкую стряпню, вроде «Дома животных», когда смотришь и смеешься против воли.

– Все нормально, – ответил я. Но на самом деле ничего не нормально. Я сказал, что это неважно, но, черт, как бы я хотел, чтобы она была здесь, со мной. Ей пришлось поехать в Дарем. То ли свадьба, то ли день рождения кузена или кого там еще. Во всяком случае, она сказала, что отказаться не может. Действительно, все подробно объяснила, но я услышал только, что она не может поехать со мной. Почему? Неужели это такой уж кошмар – пропустить свадьбу ее дурацкого кузена? Будь она со мной, я чувствовал бы себя не таким жалким.

Но, может, все к лучшему. Она бы не вписалась в тутошнее общество. В общество острова Топсейл. В общество Локвудов. Я впервые в жизни ощущал себя Локвудом. Хотя страстно противился этому чувству. Но именно Локвуды помогли мне держаться. Лорел тысячу раз спрашивала, все ли со мной в порядке. Маркус помог высыпать пепел матери в залив, потому что у меня сильно тряслись руки. Весь этот спектакль был омерзителен. Я его ненавидел. Но когда Мэгги сказала, что пепел отца развеяли на том же месте, я понял, что все было сделано правильно. Именно этого хотела моя мать.

Мы сели в машину Джен, и я понюхал воздух:

– Пахнет бензином.

Услышала ли она панику в моем голосе?

Я вытянул ремень безопасности, но не застегнул. И был готов немедленно смыться.

– О, я знаю, – отмахнулась Джен, выруливая на дорогу. – Только сейчас наполнила бак. После этого всегда пахнет.

Джен опустила окно:

– Открой свое, и запах улетучится.

Я открыл окно, но так и не застегнул ремень. Уже представлял, как взрывается машина. И мы застреваем в ней. Охваченные огнем. Я подумал, что, может, стоит вернуться и взять мою машину, но тогда я покажусь трусом, а видеопрокат не так уж и далеко.

– Так как прошло… мероприятие твоего кузена?

– Устраивали вечеринку для будущей матери. Все хорошо.

Джен глянула на меня:

– Я должна была поехать, Кит. Я всем там заправляла. Но ушла, как только смогла. Надеюсь, ты понимаешь.

– Нормально, – кивнул я. В этот момент я мог думать только о взрыве, который произойдет в любую секунду. Моя левая рука вцепилась в ремень безопасности, правая лежала на ручке дверцы.

– Может, я помогу тебе разобрать вещи матери? Знаешь, это может быть очень тяжело.

Я не ответил.

– Или хочешь сделать это один?

– Я еще не думал об этом.

Маркус и Мэгги проделали пятичасовой путь в Шарлотт и обратно, чтобы привезти мне вещи матери. Их было много. Теперь коробки были сложены в ее спальне в трейлере. Я даже не хотел заходить в эту комнату, а тем более рыться в вещах, которые мать взяла в свою новую жизнь в Шарлотт. Но Маркус сказал, что я должен все просмотреть и как можно скорее. На случай если она оставила завещание. В чем я сомневался. Она не из таких, кто оставляет завещание. Да и что ей оставлять?

Мы остановились перед видеопрокатом. И я отпустил ремень. Джен подалась вперед и пригляделась ко мне:

– Ты в порядке, бэби?

– Да, в полном.

Перед глазами мелькали сцены сегодняшнего утра: толпа людей у руин церкви. Люди, говорившие о моей матери слова, которые я не слушал. Попытки открыть чертову урну. И Лорел, деликатно откусывающая крохотный сэндвич, притворявшаяся, что не смотрит на меня. Мне было просто необходимо удрать оттуда.

– Мэгги, конечно, была, – сказал я.

– Разумеется.

– Она молола весь этот бред о том, как говорит с отцом и он ей отвечает.

– Неужели?

Джен открыла дверь:

– Похоже, она спятила.

– Да. Крыша поехала, – согласился я.

Я вышел из машины и последовал за Джен в магазин. Пытаясь не думать о том, что глаза у Мэгги в точности как у меня.

70. Сара

Последняя жертва Мэгги

Август 2008

Три часа ночи, но я не могу уснуть.

Вчера утром я, как обычно, отвезла Кита на физиотерапию.

– Я вам нужна? – спросила я Гуннара, когда тот начал работать над плечом Кита. Последнее время у меня сложилось впечатление, что Киту не нравится мое присутствие на занятиях. Он считает, что я задаю слишком много вопросов. По-моему, он любит оставаться наедине с Гуннаром. Общаться с парнем постарше. А я просто мешаю.

– Мы в порядке, – заверил Гуннар, медленно вытягивая левую руку Кита над его головой. У Кита действительно восстанавливается подвижность плечевого сустава. Я вижу это, когда мы делаем упражнения дома, а когда наблюдаю, как Гуннар упражняется с ним, это становится еще очевиднее. – Я зайду за вами, если понадобитесь, – пообещал мне Гуннар.

– Хорошо, – согласилась я. – Увидимся немного погодя, Кит.

– Как хочешь, – безразлично откликнулся он. Лицо сморщено то ли от боли, то ли от усилий. То ли от того и другого.

Я села за компьютер в зоне ожидания и стала проверять почту. И увидела письмо, пришедшее с незнакомого адреса. Э. Мэттьюз. Эллен Мэтьюз? Мать Джорди? Я зацепилась взглядом за строчку в графе «тема»: «Последняя жертва Мэгги Локвуд».

Эти слова потрясли меня. Я кликнула на письмо и увидела в заголовке десятки адресов. Если письмо от Эллен, то она разослала его каждому в своей адресной книге.

Я быстро пробежала глазами две строчки: «Сегодня в новостях можете узнать о последней жертве Мэгги Локвуд. Смотрите обязательно».

«О нет», – подумала я. Умер еще один ребенок? Через столько времени после пожара?

Я прикусила губу. Я всегда считала, что Кит пострадал больше всех из выживших детей, но некоторые дети перенесли тяжелые повреждения легких. Да и Киту тоже нужно быть осторожным с легкими. Я глубоко скорбела за семью, потерявшую ребенка. Почему Эллен не выразилась яснее? К чему такая уклончивость? Впрочем, ее можно извинить. С тех пор как она потеряла Джорди, Эллен балансировала на грани безумия, и все это знали.

Я видела ее в «Яванском кофе» несколько недель назад. И едва узнала. После пожара она постарела лет на пять, но, наверное, она подумала то же самое обо мне.

Я обошла стойку, чтобы обнять ее. И хотя я не знала Эллен так уж хорошо, родители жертв стали в ночь пожара одной семьей.

– Как Кит? – спросила она, когда я принесла ей чай. – Ему очень больно?

– Сейчас намного лучше. Хуже всего, что он стесняется своей внешности.

Я поставила перед ней одноразовую чашку.

– Не хочет, чтобы кто-то его видел. Осенью ему придется вернуться в школу, и у меня сердце разрывается за него.

Я неожиданно поняла свой кошмарный, непростительный промах и зажала рот ладонью.

– О, простите, Эллен! Да. Он покалечен, но жив. Мне ужасно жаль, что я сказала это! Он у меня есть! Я знаю, как мне повезло.

Я из кожи вон лезла, чтобы извиниться.

– Все в порядке. – кивнула Эллен. – Я рада, что он выздоравливает.

Мне показалось, что она пытается улыбнуться, но я была так ошеломлена собственной глупостью, что не могла сказать наверняка.

Эллен молча ушла.

Еще по пути домой я выбросила е-мейл из головы. Мы остановились у аптеки в Снидз-Ферри. По крайней мере, остановилась я. Кит ждал в машине.

– Пожалуйста, пойдем со мной, Кит, – попросила я. Беря сумочку с пола между сиденьями. Он по-прежнему отказывался появляться на людях, и меня это тревожило все больше. – Нельзя же всегда скрываться от мира, – добавила я.

Он молча слушал свой МР3-плеер. Но я знала, что, несмотря на наушники, он меня слышит.

– По крайней мере, я смогу скрываться от него следующие четверть часа, – огрызнулся он.

– Хорошо.

Я не давила на него. Может, следует начать? До школы осталось всего несколько недель. Я не знала, как он справится.

Я получила лекарства и вернулась к машине. Кит по-прежнему слушал свой плеер и напевал с закрытыми глазами.

Я вырулила с парковки и повернула к разводному мосту, соединявшему Снидз-Ферри с островом. Сначала дорога была свободной, но когда мы въехали на середину моста, я увидела впереди длинную очередь машин.

– Проклятое летнее движение, – пробормотала я.

Кит открыл глаза:

– Впереди копы.

Я увидела мерцающие красно-синие огни. Полицейские машины. Машины «Скорой». Пожарный грузовик.

– Должно быть, страшная авария, – заметила я.

Кит выпрямился, вытащил из ушей наушники и вытянул шею, пытаясь что-то разглядеть за длинной цепочкой машин.

Я глянула в зеркало заднего вида. Может, не слишком поздно выехать из этого кошмара задним ходом? Я могла направиться по Олд-Фолкстон-роуд на подвесной мост и въехать на остров оттуда. Но сзади уже выстроились машины. Я надежно застряла на мосту.

Кит снова надел наушники и скорчился на сиденье. Я побарабанила пальцами по рулю, нажала на тормоз, вышла и приблизилась к краю моста, пытаясь разглядеть происходящее. У перил стояли два старичка с удочками.

– Не знаете, что случилось? – спросила я.

Один старичок, с аккуратно подстриженной седой бородкой, обернулся:

– Машина упала с моста.

– Мы видели, как все случилось, – добавил второй. – Так быстро! Ударилась об ограждение, взлетела в воздух и – вниз.

Он энергично жестикулировал руками, показывая, как все было.