Но где жених, которому положено встретить ее у двери?

– Вы не видели лорда Росса? – тревожно спрашивала Меган, встав на цыпочки и вглядываясь через головы свадебных гостей. – Может быть, он не понял и ждет меня внутри? – Приподняв юбки, она хотела войти в часовню.

Крисси схватила ее за руку.

– Это дурная примета – переступить порог часовни без своего жениха.

– О Господи. – Меган, споткнувшись, сделала шаг назад. Как же она, бард, могла это забыть? – Пожалуйста, поищи его.

Этого делать не пришлось. В дверях появился Росс – он был необыкновенно красив в черных бархатных верхних одеждах и тунике, подчеркивающей голубизну его глаз. Эти глаза широко раскрылись от изумления, когда он оценивающим взглядом окинул ее с головы до ног, отчего у нее стало покалывать кожу.

– Да вы очаровательны, – сказал он.

– С-спасибо… за ожерелье, – Меган даже стала запинаться от внезапного смущения.

Он улыбнулся – и словно взошло солнце и влило в нее свои лучи.

– Туника и верхнее платье, которое вы сшили, прекрасно подошли. Пойдемте. – Он протянул руку.

На Меган нашло оцепенение. Она шагнула было вперед, но тут же остановилась.

– Не могли бы вы выйти и сопроводить меня…

– Зачем?

– Это один из наших обычаев. – Ей очень не хотелось испортить такое хорошее начало церемонии упоминанием о суевериях. За ее спиной народ смеялся, называя ее строптивой невестой. Меган готова была провалиться сквозь землю, но помощь явилась совершенно неожиданно, и от человека, от которого ее менее всего можно было ожидать.

– Я постараюсь объяснить, – вмешался Комин, обойдя лорда Найджела. – Есть старое поверье, что невеста, которая перейдет порог одна, проживет замужнюю жизнь в одиночестве.

– Суеверная чушь, – проворчал лорд Найджел.

Меган глядела на порог так, как будто там лежала змея.

Дотронувшись до янтарного амулета, она произнесла:

– Я хочу угодить вам, милорд, но…

Чары, видно, подействовали, так как Росс согласно кивнул и переступил каменный порог.

– Я ведь вам кое-чем обязан, – сказал он, взял ее под локоть, и они вошли внутрь часовни.

– Вам уже не так противна мысль о женитьбе? – прошептала она. Неужели амулет обладает такой силой?

– Мудрый человек прекращает борьбу, когда видит, что ничего не изменишь. – Ответ прозвучал холодно и разумно, но огонь его глаз согрел ее вплоть до кончиков пальцев на ногах, обутых в кожаные туфли. Надежда придала легкость ее шагам, когда он вел ее по проходу часовни.

Теперь только бы пришел отец, тогда день был бы замечательным. Но, подойдя к алтарю и оглянувшись через плечо, она увидела, что кресло с высокой спинкой в первом ряду пусто. Что ж, и на одно-то чудо в день не так легко рассчитывать!

– Давайте мы развяжем ваши ленты, – хором произнесли деревенские девушки и, подойдя, ослабили шелковые шнурки, которые стягивали верхнее платье Меган.

Столько же юношей стали расстегивать Россу пояс. Он, как и следовало ожидать, начал возражать.

– С меня упадет одежда, – протестовал он, и Меган стала объяснять ему смысл этого ритуала: он показывает, что они оба свободны от каких-либо других уз, лишь узы брака, скрепленные церковным обрядом, привяжут их друг к другу навсегда.

– Они не развяжут того, на чем держатся одежды, и проследят, чтобы все было снова завязано прежде, чем мы вернемся в замок, – сказала Меган.

Чудо из чудес! Он согласился с ней. У них за спиной раздался вздох облегчения собравшихся горожан.

Как проходила сама церемония, Меган помнила плохо. Когда ей велели, она опустилась на колени и, склонив голову, шептала свои собственные молитвы: просила дать ей силу, терпение, удачу. Они ей понадобятся, чтобы брак с этим загадочным человеком оказался счастливым.

Наконец все было закончено. Отец Саймон провозгласил их мужем и женой.

– Вы можете поцеловать новобрачную, – радостно сказал он.

Меган послушно подняла лицо, ожидая рассчитанного на публику холодного прикосновения его губ, но ощутила крепкий, теплый, властный поцелуй. Она подавила вздох удивления, когда он застонал от страсти. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился дольше, но он поднял голову и хрипло произнес:

– Я никогда не говорил, что вы мне нежеланны.

От этих его слов у Меган дрожь пробежала по спине. Пахнущий ладаном воздух струился вокруг них. От страсти глаза Росса потемнели и стали синими, и она увидела в них чувство вины, которое он не мог скрыть.

– Пойдем, ваши люди ждут.

У Меган ком встал в горле, и она лишь кивнула в ответ. Взгляд ее затуманили сладостно-горькие слезы. Она обернулась к прихожанам и увидела отца, сидящего в тени, в дальнем конце первого ряда скамей.

– Папа! – Меган хотела подбежать к нему, но Росс крепко держал ее руку в своей. К счастью – так как она заметила рядом с отцом самодовольно улыбающуюся Филис. – Как он посмел…

– Он – лэрд и хозяин здесь, – напомнил ей Росс жестко. – Но любой человек, который может так опозорить свою жену и дочь, несомненно, способен и на худшее.

На убийство, не договорил Росс, а у Меган на этот раз не было желания защищать отца.

– Я, наверное, должна быть благодарна за то, что он вообще пришел.

– Лично я благодарен. – Пока юноши и девушки снова затягивали шнурки на одеждах новобрачных, Росс сказал несколько решительных слов по-валлийски Оуэйну, затем повернулся к Меган. – Улыбайся. Не показывай ему, что он обидел тебя, – сказал он ей на ухо, почти касаясь ее лица. Его теплое дыхание подействовало ободряюще. Меган была тронута такой заботой.

– Он больше не сможет меня обидеть. Только у тебя есть на это власть.

Эти слова Меган не давали Россу покоя и угнетали его, пока новобрачные, окруженные шумной толпой Сатерлендов, возвращались обратно в зал.

– Мне помнится, что Эаммон был крупнее, – сказал лорд Найджел, когда они поднялись на возвышение и уселись за стол.

– Он очень изменился с тех пор, как умер наш сын, – холодно ответила леди Мэри. – Но я согласна, что он похудел и… поседел. И посмотрел сквозь меня, словно не узнал. – Голос ее прервался. Бедняжка, она все еще любила своего неверного мужа.

Росс нахмурился. Ему вид Эаммона показался странным: впалые, пылающие щеки, неестественный блеск в покрасневших глазах. Взгляда Росса он избегал. Что это – вина, угрызения совести? Может быть, но все равно странно.

– Папа не пришел сюда, – грустно произнесла Меган. – Я знаю, это чтобы мама не расстраивалась из-за Филис, но все-таки…

– Как – не пришел? – Росс старательно поискал глазами Эаммона, оглядывая стол на помосте и весь зал, но того действительно не было. Он приподнялся в кресле, чтобы предупредить Оуэйна и Уи Уота, но те уже входили в зал. По выражению их лиц Росс догадался, что они кое-что разузнали, и ему не терпелось выяснить, что именно.

– Ты подпрыгиваешь, словно муха на горячем песке. Я думала, что только новобрачная нервничает, – поддразнила его Меган.

– А ты нервничаешь? – спросил Росс, избегая прямого ответа.

– Да. – Кончиками пальцев она благоговейно дотронулась до ожерелья, застенчиво опустив глаза. – Но янтарь обладает сильными чарами. Благодарю тебя. Я не ожидала никакого подарка.

Она и не получила бы его, это Оуэйн убедил Росса не быть глупцом и не обижать Меган. В будущем их ждут трудности, а из их брака, может, ничего не получится, но он ведь согласился на этот брак, а если он станет сердиться и придираться к своей невесте, то все равно ничего не изменит. Росс понимал, что такое долг, и поэтому он обрыскал всю деревню в поисках подарка.

– Я не разбираюсь в чарах, но золотая нить подходит к твоим волосам.

– У вас душа поэта, милорд, – улыбнулась в ответ Меган, а глаза ее сверкали сквозь пушистые ресницы.

Нет у него души. Если бы была, то он не стал бы на ней жениться, даже ради спасения своего клана. Бедняжка Мег. Она заслужила лучшей доли, чем та, которая ожидает ее с ним.

Дейви наклонился, чтобы разлить вино, и прошептал Россу на ухо:

– Уи Уот нашел какие-то бумаги, но сказал, что они подождут, пока не закончится пир.

Росс кивнул и взглянул на сияющее лицо Меган. Горло у него сжалось. Господи, как ему не хотелось причинить ей боль.

Раздался возглас, оповещающий о подаче угощений. Впереди шла Крисси, а за ней бесконечная цепочка слуг, несущих дымящиеся блюда. Еда была не столь изысканна, как на свадьбах в Южной Шотландии, но вполне обильная: жареный кабан, оленина под соусом; разнообразная дичь едва умещалась рядом с тушеным мясом, корзинками лепешек и кувшинами с элем и вином. Кое-что из еды было Россу знакомо: специальные свадебные пирожки, пирожки с мясом. Но хаггис[7] он не стал есть. Некоторые блюда оказались ему в новинку.

– Что это? – спросил он, указывая на пудинг.

– Студень из каррагена.[8] – Меган почерпнула немного своей ложкой и предложила ему попробовать. Содержимое было зеленого цвета и плохо пахло. – Это не рыба, – заверила его Меган, когда он отвернул нос. – Это – морская водоросль, сваренная в молоке.

Рядом с тревожным видом стояла повариха, поэтому Россу пришлось пригубить кушанье и признать его вкусным.

– Значит, и ты можешь сказать неправду, чтобы не обидеть кого-нибудь, – сказала Меган, когда счастливая повариха отошла.

Росс начал было возражать, затем вздохнул.

– Несколько дней назад ты назвала бы это добротой, а не обманом.

Они оба рассмеялись, и к ним присоединились окружающие. Одни блюда сменялись другими, и пир продолжался. Но Росс не мог полностью отдаться счастливому событию и расслабиться. Если он не глядел на улыбающееся лицо Меган, то всматривался в шумную толпу Сатерлендов. Хотя они и выглядели безобидными, словно выводок непослушных щенят, он не мог отделаться от мысли, что где-то среди них ест, пьет и смеется убийца его брата.

Краем глаза он видел, что Меган следит за ним, ее лицо нежно очерчивал золотой блеск свечи. Она любила его. То, что сегодня ночью они соединятся, скрепит их узы… по крайней мере для нее. Как только она станет принадлежать ему телом и душой, она доверит ему тайну сестры и отведет его к ней. И как бы ни было ему не по нутру использовать ее, он знал, что пойдет на это. Я помирюсь с ней, поклялся он и изумился тому, насколько важны стали для него ее чувства. И снова раздался радостный возглас. Блюда с едой унесли, столы сдвинули к стене, а музыкантов, развлекавших своей игрой пирующих, сменили фокусники, метатели ножей и акробаты.