Она посмотрела прямо в глаза Адриану. Он с полным спокойствием, не мигая, выдержал ее пристальный взгляд.

– Да, вы правы, – признался он. – Я утаивал от вас правду. – Адриан сделал небольшую паузу, а потом продолжал более мягким тоном: – Теперь, я думаю, мы стали лучше понимать друг друга, так как оба испытали боль от обмана близкого человека. Я чувствую, что должен извиниться перед вами. Ложь пережить нелегко.

На лице Джанет отразилось удивление.

– Да, это так, – согласилась она.

Повернувшись к Джанет, Адриан взглянул на нее, и по выражению его лица она поняла, что он хочет положить конец их былой враждебности, которая возникла в тот день, когда Джанет передумала идти с ним под венец. От волнения у нее перехватило дыхание.

– Я так и не ответила на ваш вопрос о муже, – с трудом промолвила она. – Дарраг не поехал со мной. Он остался в Ирландии, у него неотложные дела.

В этот момент в дверь негромко постучали. Джанет была рада, что их разговор прервали. Она боялась расспросов герцога. В гостиную вошли две служанки с подносами, на которых стояли чайник, три чашки и тарелки с выпечкой и холодными закусками.

Вайолет, привыкшая уже к роли гостеприимной хозяйки, разлила чай и расставила тарелки с закусками так, чтобы до них могли все дотянуться.

Джанет выпила чашку ароматного чая и съела один небольшой сандвич с ветчиной.

– Надеюсь, сегодня, когда я отдохну, ты покажешь мне малышей? – произнесла Джанет.

Лицо Вайолет расплылось в радостной улыбке.

– С удовольствием. Я обычно кормлю их в два часа. Приходи в детскую в половине третьего.

– Отлично. Тогда до встречи!

Постучав в дверь, Джанет вошла в детскую. Комната выглядела очень уютно. Светлое помещение со стенами цвета яркой весенней зелени было обставлено удобной мебелью из орехового дерева. Посреди комнаты стояли две большие колыбели. Они располагались на одинаковом расстоянии от окон и камина, поэтому младенцам хватало и света, и тепла.

Сидевшая в кресле-качалке Вайолет кормила грудью одного из малышей. Улыбнувшись сестре, Джанет не стала начинать разговор, давая Вайолет возможность завершить свое важное дело.

Вскоре в комнату вошла молодая розовощекая няня и взяла у герцогини младенца. Вайолет приказала ей положить ребенка в колыбель и застегнула лиф платья.

– Какие они хорошенькие, – промолвила Джанет, подойдя к колыбелям и взглянув на спящих племянников.

Вайолет подошла к сестре.

– Пусть меня обвинят в материнском тщеславии, но я тоже так думаю, – понизив голос, сказала она. – Мне кажется, что это самые очаровательные дети на свете. У них глаза Адриана, ты заметила?

– Да, и такой же, как у него, упрямый подбородок. Твои мальчики как две капли воды похожи друг на друга. Ты их различаешь?

– Да, но только по волосам. У Ноя на головке длинная прядь волос, а Себастьян родился совершенно безволосым.

Джанет присмотрелась внимательнее к детям и увидела, что у одного из малышей из-под кружевного чепчика выглядывают черные волосики.

– Когда у них обоих вырастут волосы, я найду другой способ отличать их, – сказала Вайолет.

– Чтобы они не смогли выдавать себя друг за друга, да? – усмехнувшись, спросила Джанет.

На губах Вайолет заиграла улыбка.

– Вот именно. Я этого не допущу, – сказала она. – А ты еще не забеременела?

Джанет с грустью взглянула на племянников.

– Нет, – ответила она.

Беременность еще больше осложнила бы ее положение и обострила бы отношения с Даррагом. Но сейчас, глядя на детей сестры, Джанет чувствовала, как у нее сжимается сердце от горечи.

– Хочешь, мы поговорим об этом? – после долгого молчания спросила Вайолет.

Джанет насторожилась.

– О чем?

– Об истинных причинах, заставивших тебя приехать сюда, а твоего мужа остаться дома.

Джанет намеревалась придерживаться своей версии произошедших в Ирландии событий, которую уже излагала сестре и зятю. Она хотела повторить ее, но неожиданно для себя начала вдруг сбивчиво говорить правду. Вайолет молча внимательно слушала ее.

– ...вот так мы, можно сказать, расстались. У нас с ним разные взгляды на жизнь, разные цели, разные потребности. Наша семейная жизнь не заладилась с самого начала. Дарраг хочет жить в Ирландии, а я – здесь. Скажи мне, разве можно назвать безрассудным желание жить на родине?

– Нет, конечно. Но не забывай, Джанет, что Дарраг – твой муж.

– Именно поэтому я звала его с собой. Я буквально умоляла Даррага поехать в Англию.

– Ты его любишь?

Джанет кивнула:

– Да. Но мы с ним живем в двух разных мирах, которые никогда не пересекутся.

– Может быть, все не так безнадежно...

– Он не любит меня. Порой мне казалось, что Дарраг испытывает ко мне какие-то чувства, но он упорно молчит о них. О, Вайолет, мне кажется, что между нами все кончено.

Вайолет сжала руку сестры в своей.

– Если это так, то мне очень жаль. Я могу что-нибудь сделать для тебя?

– Да. Позволь мне пожить у вас. Я должна прийти в себя и уладить некоторые дела. Я не буду долго надоедать вам, обещаю. Через несколько недель я уеду.

– Живи, сколько тебе будет угодно.

– А что скажет на это Адриан?

Вайолет пожала плечами:

– А что он может сказать? Ты – моя сестра. Адриан вынужден будет примириться с тем, что теперь в его доме живет не одна, а две пары близнецов.

Глава 24

Джанет прожила в Уинтерли четыре недели.

Все свое время она проводила с Вайолет, Адрианом и их мальчиками. Джанет и не предполагала, что так сильно привяжется к детям. После обеда она обычно клала их на одеяло, положенное на ковер гостиной, и начинала сюсюкать, смеяться и тормошить их. Наградой Джанет были улыбки младенцев. Однажды ей показалось, что Себастьян засмеялся. Однако никто ей не поверил. Вайолет в это время дремала в кресле, устав после проведенной в детской бессонной ночи, поэтому ничего не слышала. Она не хотела нанимать кормилицу до тех пор, пока у нее хватало молока для обоих сыновей. Вайолет считала, что, если сама будет кормить грудью, между ней и детьми установится особый контакт.

Младенцев окрестили недели через три после приезда Джанет к сестре. На это торжество съехались все родственники, в том числе и родители Вайолет и Джанет.

Сначала Джанет неловко чувствовала себя в их присутствии. Между ними чувствовалось напряжение. Родители засыпали дочь вопросами о таинственном ирландце, за которого она вышла замуж. Они хотели знать, почему Джанет сразу не сообщила им, что он – граф? И почему он сам не явился на крестины племянников, а лишь прислал подарок и поздравления?

После двух часов общения мать Джанет наконец начала оттаивать и заговорила с дочерью на свою любимую тему – о моде. К вечеру они окончательно помирились и их отношения вошли в прежнюю колею. Джанет была прощена.

Подружки, которые отвернулись было от Джанет после скандала в обществе, тоже возобновили с ней общение. От них пришла целая груда писем. К концу своего пребывания в Уинтерли Джанет получила четыре приглашения из различных поместий приехать в гости и одно приглашение посетить зимний праздник в курортном местечке Бат. Джанет выбрала приглашение на домашнее торжество, присланное ее близкой подругой Кристабел Морган, ныне леди Кловерли.

Кристабел вышла замуж в августе, когда Джанет находилась в усадьбе своих кузенов в Ирландии. У мужа Кристабел, вдовца, была дочь-подросток, и он мечтал о сыне-наследнике. Кроме поместья в Кенте, он владел роскошным домом в Лондоне, где проводил большую часть времени, будучи активным членом палаты лордов. Кристабел нравилось то, что она почти постоянно жила в столице. Лорд Кловерли был для нее прекрасной партией.

Приехав в Кент, Джанет сразу же поняла, что Кристабел вышла замуж не по любви. И поскольку ее подруга не пережила взлета высоких чувств, ей были неведомы и падения. Лорда Кловерли мало интересовали развлечения, которые устраивала молодая супруга. Главным для него были политика и продолжение рода.

Решив наверстать упущенное, Джанет с головой ушла в атмосферу праздника. Она вместе с другими гостями, которых было человек пятнадцать, каталась верхом, соревновалась в меткости стрельбы из лука, гуляла по парку, танцевала по вечерам в бальном зале. Когда на улице было холодно, гости играли в карты, отгадывали шарады и музицировали. Джанет тоже часто садилась за фортепиано.

Домашний праздник Кристабел относился к разряду тех развлечений, которые особенно нравились Джанет. Она от души веселилась целыми днями и много смеялась.

И все же время от времени она ощущала внутри ноющую пустоту, которую нечем было заполнить. Джанет вроде бы должна была радоваться жизни и быть довольна собой. Тем не менее, лежа ночью в своей постели, она испытывала чувство неудовлетворенности, которое не давало ей уснуть.

В конце концов она решила, что во всем виновато письмо Даррага. Это оно портило ей настроение. Джанет получила его незадолго до отъезда из Уинтерли. Тон Даррага был сухим и деловитым. Прочитав письмо, Джанет долго ходила сама не своя.

Муж сообщал ей, что открыл для нее в Лондоне счет, с которого она сможет снимать деньги на свои нужды. Джанет не в чем было упрекнуть его, он выделил большую сумму на ее содержание. Кроме того, Дарраг купил для нее дом в аристократическом районе Мейфэр и нанял прислугу. Он писал ей, что она вольна распоряжаться этой собственностью по своему усмотрению. Если этот дом не понравится Джанет, она может найти другой. Дарраг купит приглянувшийся ей особняк, а тот, что недавно приобрел, продаст.

Дарраг обещал также в скором времени прислать жене фаэтон, карету и лошадей. Если ей еще что-нибудь понадобится, она может связаться с поверенным Даррага в Лондоне, и он постарается удовлетворить ее нужды.

В это письмо были вложены записки от Мойры и Шивон. Они писали, что скучают по Джанет, и спрашивали, когда она вернется домой. Дарраг ни словом не обмолвился о своих чувствах или желаниях. Он предупреждал Джанет, что не даст ей развода. Однако его действия выглядели так, как будто они разводились.