Как только мысль пришла мне в голову, она снова убежала. Вдохновение улетучилось, и я снова потерялся.

— Как люди пишут такие вещи? — думал я, откладывая гитару, пока ключ жег дыру в моем кармане.

Хороший вопрос.

Как они берут инструмент и создают что-то из ничего? Сколько вдохновения им нужно…

— Я даже рифмовать не умею, — продолжал бормотать я.

Я схватил пустую тарелку и достал из сумки контейнер. Мама всегда раздражалась, когда я не споласкивал ее в раковине или хотя бы не ставил туда. Она говорила, что потом будет плохо пахнуть. По крайней мере, ей будет на что жаловаться, когда увидит.

Я вышел из спальни и остановился у лестницы. Посмотрел на закрытую дверь, размышляя, не разбудить ли ее, чтобы спеть. Она провела весь день со мной, когда я вернулся из школы, прежде чем захотела вздремнуть. Это было хорошее время для пения. Она обняла меня одной рукой, крепко прижимая к себе, пока не расплакалась. Я не знал почему. Я сделал вид, что она не плачет, и вскоре она, извинившись, вышла из комнаты.

Прошло уже несколько часов. Она не будет возражать, если я ее разбужу. Она хорошо рифмовала. Она может помочь с несколькими строками.

Вместо этого, я спустился по лестнице, решив сначала убрать контейнер с завтраком, прежде чем приставать к ней. На кухне я даже решил сам его помыть. Я вытер его и положил на полку, а потом вытер руки, пока ключ все еще прожигал дыру в кармане.

Она будет счастлива, если я что-то сделаю. Может, она улыбнется мне по-настоящему. Я давно не видел ее улыбку.

Я уже собирался подняться по лестнице, когда зазвонил телефон. После четвертого звона я снял трубку и ответил:

— Привет, — сказал я.

— Привет, приятель, — ответил папа. — Что вы, ребята, делаете?

— Я пишу песню, — сказал ему. — Но не могу правильно подобрать рифмы.

— Вот почему ты должен продолжать тренироваться. Мама тебе помогает? Она мне еще не звонила, и это на нее не похоже.

— Нет, она все еще в своей комнате.

На мгновение он замолчал.

— Что она делает, Картер?

— Думаю, она спит.

— Сейчас?

— Да.

— Ты можешь пойти и проверить?

— Конечно.

Я поднялся по лестнице, прижимая трубку к уху. Я пытался рифмовать в голове каждый шаг.

Что рифмуется с шагом?

Враг? Мрак?

— Кстати, ты спрятал ключ? — спросил отец. — Я отдал его тебе утром, потому что не вернусь.

Я остановился у двери спальни.

— Да, он у меня в кармане.

— Вытащи его для меня.

Я сунул руку в карман, куда положил запасной ключ. Ничего не почувствовав, я смущенно переложил телефон в другую руку и полез во второй карман.

Опять ничего.

— Картер? — сказал папа с другого конца, его голос звучал напряженно и тревожно.

— Я... я положил его в карман, — выругался я. — Он исчез.

— О Боже, — услышал его шепот. — Ладно, слушай, я уже еду домой. Не открывай дверь. Просто оставайся в своей комнате, хорошо?

— Хорошо.

Он положил трубку, и некоторое время я смотрел на дверь.

Не было ключа, прожигающего дыру в моем кармане.

Почему?

— Мам? — Я окликнул ее.

Он сказал мне не входить, но…

— Мам?

Я начал беспокоиться.

Я взялся за ручку и повернул ее. Дверь со скрипом отворилась, и меня встретила темнота. Занавески были задернуты, кровать в беспорядке, а мамы в ней не было. Я оглядел комнату, когда вошел. Свет залил нижнюю часть закрытой двери ванной, и я направилась к ней.

— Мам?

Без ответа.

Я остановился перед дверью ванной и прижался к ней ухом.

Ничего.

Мое сердце пропустило удар. Меня охватило дурное предчувствие.

Я снова взялся за ручку и повернул ее. Толкнув дверь, я остановился и огляделся по сторонам.

Аптечка была открыта и пуста. На полу валялись пузырьки с таблетками.

— Мам? — Я задрожал, чувствуя слабость во всем теле.

Мама лежала на полу и не двигалась.

Папа.

Я хотел к папе.


Глава 18

Картер


Белый и синий везде.

Цвета танцевали в моих глазах.

Я проглотил холодную воду и увидел приближающийся всплеск белого света.

Папа?

Ко мне тянутся руки.

Без промедления я потянулся назад.

Папа.


Лия


«Последние новости: кадры спасения снятые около часа назад. Видео снято с вертолета, исследующего повреждения, оно показывало человека, вытащенного из воды в спасательную шлюпку. Его личность пока не разглашается, так как лодка продолжает поиски выживших».

— Это Картер, — сказала Мелани, указывая на экран. — Сразу видно, что это он.

Я не могла сказать, он ли это, поэтому промолчала.

Пока репортер говорил, видео транслировалось на заднем плане. Он был слишком далеко, чтобы что-то разглядеть, а я сидела как на иголках, ожидая, когда они опознают человека.

Пожалуйста, Господи, пусть это будет он.

Мой телефон внезапно зазвонил из спальни, но я даже не сделала попытки ответить. Наверно, Шерил гадала, где я. Сейчас мне было плевать на ее дерьмо. Мне нужны были ответы.

— Что мне делать, если он умер? — спросила я вслух.

Мелани повернула ко мне голову.

— Он не умер.

— А если так? Я буду очень сожалеть, правда?

Она ничего не ответила.

— Просто верь.

Я усмехнулась.

— Не надо, Мел. Я не поведусь на Холлмаркское дерьмо.

Когда ты выросла в трейлерном парке, заполненном наркоманами и сутенерами, и твоя тетка, в частности, была проституткой, ты понимаешь, что вера — это не что иное, как дерьмо, которое скармливают привилегированным детям.

Детям, которым не нужно ложиться спать голодными. Детям, которые прячут свои зубы под подушку и волшебным образом получают деньги под ней на следующее утро. Эти дети растут с верой.

— Это не Холлмаркское дерьмо, — ответила она, качая головой. — Ты не можешь так говорить. Посмотри, где ты сейчас после всего, через что прошла. Ты воплощение того, почему люди должны верить.

— То, где я сейчас, создано на моем собственном горбу.

Она вздохнула, сдаваясь. Может, вчера, до этой дерьмовой бури, я бы прислушалась к ее доводам, но сейчас я была не в себе и нервничала. Я снова чувствовала себя ребенком — опустошенной и мрачной. Весь мой мир словно балансировал на лезвии ножа.

Он нужен мне живым.

Потому что жить своей жизнью я могла нормально, только когда знала, что он живет своей. Я не могу приспособиться к миру, в котором его нет. Он должен жить. Это звучит безумно, знаю. Но так оно и есть.

— Лия, твой телефон звонит без остановки, — сказала Мелани. — Я принесу телефон, а ты решишь, отвечать или нет.

Она встала и ушла, а я продолжала смотреть телевизор, затаив дыхание, разглядывая остатки самолета. Там был всего лишь маленький корабль, и я не знала, что было хуже.

На мгновение я попыталась представить, каково это было на борту самолета, падающего в реку. Страх, шок, неуверенность. Хуже всего, что невозможно контролировать происходящее. Ты буквально продукт катастрофы, контроль над которой утекает, как песок сквозь пальцы.

Самолеты всегда пугали меня. Это была одна из причин, почему даже в самом крайнем случае я не путешествовала.

Быть внутри алюминиевой оболочки... нет. Просто... нет.

— Это Рим, — внезапно сказала Мелани позади меня дрожащим голосом.

— Рим? — Его имя казалось мне таким чужим.

— Ответь!

Я выхватила телефон из ее руки, когда она села рядом со мной, и уставилась на имя, вспыхнувшее на экране.

— Рим.

Так и есть.

— Привет, — тихо ответила я.

Мой желудок скрутило, сердце забилось сильнее, когда на другом конце провода на мгновение стало тихо.

— Лия, — сказал он, его голос был серьезным и напряженным. — Не знаю, знаешь ли ты…

— Конечно, я знаю о катастрофе, — перебила, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Он жив? Они вытащили его из воды? Пожалуйста, скажи мне, что это был он.

Его короткое молчание убило меня.

Он мертв.

Конечно.

Ты не выживешь в такой катастрофе в таком огромном самолете.

Как я теперь буду жить?

— Он жив, — сказал он.

Телефон практически выпал из моей руки, когда я сгорбилась и зарыдала в подушку.

Облегчение было слишком сильным, чтобы описать его словами. Я едва могла дышать, меня трясло. Мелани снова обняла меня, и я услышала ее тихие крики. Она слышала его.

— О, Боже, Мелани! — воскликнула я. — Что случилось? — Боже мой!

Должно быть, я плакала так целую вечность, прежде чем снова смогла схватить трубку. Приложив трубку к уху, я удивилась, что звонок все еще продолжался.

— Рим, — выдохнула я, задыхаясь от эмоций, — С ним все в порядке?

— Не знаю, — честно признался он. — Его отвезли в больницу, и все это время он звал отца. Думаю, у него галлюцинации.

— Но физически... он в порядке?

— Думаю, что да. Я сейчас еду в больницу.

— Держи меня в курсе.