Я хотела держать его за руку.

Я хотела пробежаться рукой по его щетине.

Я хотела касаться его губ своими губами.

Его голос. Его истории. Это было так, как будто я слушала глубокий тембровый бас моей любимой песни. Не желая пропустить даже ритма.

Я чувствовала себя так же высоко как фейерверк, который я видела в небе на вокзале на прошлый День Независимости. Ему не надо было прилагать особых усилий, чтобы подкинуть меня вверх, где я взлечу высоко и распадусь на маленькие частички.

Когда он переставал говорить, я изо всех сил старалась, чтобы не попросить его продолжать. Слушать о его жизни – это лучший побег от своей. Его истории относили меня очень далеко. Он взглянул на меня, ожидая, когда же я заговорю. Я не представляла, что он хочет от меня, ведь я не имела шикарных историй о семье или друзьях.

– Сыграем в историю, Персик, – сказал он, глядя на меня.

Я повернула голову к нему, вопросительно поднимая бровь.

– Что?

– Сыграем в историю, – сказал он. – Расскажи мне что-нибудь. Любое воспоминание.

Я нахмурилась. Я не хотела ничего ему рассказывать. Потому что все было плохо.

Увидев, что я не в восторге от этого, сказал: – Поиграй. Со мной. Расскажи историю. Хорошую историю, Персик.

Я пораскинула мозгами, пытаясь вспомнить, есть ли у меня хорошие истории.

Я не могу ему рассказать о ночах, в которых я думала, что замерзну до смерти за пределами вокзала, где я пыталась заснуть хоть как-то, но так и не могла. Я не могу рассказать о днях, когда мне удавалось стащить бумажник или немного наличных, после чего меня даже не поймали. Или о тех днях, когда мне удавалось достать достаточно еды, несмотря на то, что денег не было. Я не могла ему рассказать вот про такие «хорошие воспоминания». Дни, когда я просто выживала.

– Моя мама говорила это, – сказал он. – Когда я был грустным или у меня не задался день, она просто смотрела на меня и говорила: «Сыграй со мной в историю, малыш» – и я сразу вспоминал последнюю хорошую историю, которая случилась со мной. И что-то заставляло меня чувствовать себя хорошо. Я выбирал последние хорошие воспоминания и рассказывал ей, она улыбалась, и тогда мой день больше не казался таким плохим, ты понимаешь?

Я покачала головой, думая о последнем хорошем дне. Это не заняло слишком много времени.

– Однажды в поезде один незнакомец предложил мне место, свою еду и воду. Мой живот был полный, и мне было тепло.

Я не добавила, что он заставил меня почувствовать себя лучше всех. Не сказала ему, что уже много лет столько не улыбалась. Потому что это было то, что я действительно хотела сказать. Я хотела объяснить ему, что он сделал больше, чем просто дал мне поесть. Он напитал мою душу, когда она была очень истощена.

Его улыбка исчезла, и печаль заполнила мое сердце, но это было последнее хорошее воспоминание. Единственное, которое было за это очень долгое время.

Я вздохнула, потому мысли о той ночи только зарождали во мне эмоциональный конфликт. Я еще раз прошлась по жилищу Коула, младшая версия меня была бы уже давным-давно в обморочных воспоминаниях, но нынешняя я была наполнена истощающим гневом. Никто никогда не заставлял меня чувствовать так, как это сделал Коул. За все мои двадцать лет.

Я предлагала свое тело мужчинам. Я отдавала много разных вещей, чтобы выжить, но только не мое сердце. Только один человек когда-либо имел его.

Но этот пустой дом говорил слишком много о моем ковбое. Отсутствие семейных фотографий. Отсутствие личных вещей. Этот голый дом говорил об этом, и я ненавидела то, что он показывал.

Он физически ранил меня, показывая, как был одинок Коул. Я не могла находиться больше в этом доме ни секунды, так что я развернулась на пятках и быстро прошагала прочь. Я заметила парней, которые чинили ограждение неподалеку, и, надеясь, что они не увидели меня выходящей из дома Коула. Это последняя вещь, которая мне была бы нужна. Этот мужчина был на гране того, чтобы достать меня.

Мои эмоции витали повсюду. Шестнадцатилетняя я обожала Коула. Теперешняя я – хотела ненавидеть его, так же, как он обращался со мной. Но только после того как я увидела печальный дом Коула, мне стало жаль его. Потому что я все еще помнила наши нежные разговоры в поезде, которые происходили так давно. Теперь я вспоминала его глубокую любовь и преданность к своей семье и друзьям. У моего ковбоя были бы фотографии, расставленные по всему дому, одеяла, которые его мама бы повесила на спинку его дивана – он имел бы воспоминания повсюду. Но их не было у Коула. Где они?

Я дошла до гостиницы с таким множеством вопросов, казалось, что моя голова сейчас взорвется. Я открыла двери черного хода и зашла внутрь, а дверь, позади меня, захлопнулась. Я слышала два спорящих голоса, один из них был Коула. Я проделала свой путь через большую, белую кухню вниз по коридору до стойки регистрации. Когда я повернула за угол, Коул наклонился над стойкой и улыбался старой седоволосой леди.

– Да ладно, Джейн, – мягко сказал он со своим южным обаянием, прежде чем понизить голос. – Я очень прошу,– умолял он шепотом с маленькой ухмылкой на его губах.

Джейн закатила глаза, покачав головой: – Я же говорила, Коул. Больше никаких четвертаков. Понимаешь, мне тоже придется лгать? Просто пойди и возьми содовую с холодильника, как и все остальные. – Она кивнула в ту сторону, откуда я только что пришла.

– Я думал, что был твоим любимчиком. – Коул заморгал своими густыми коричневыми ресницами для пущего эффекта. Он поднял руку и провел большим пальцем по тонкой коже щеки. – Кроме того, ты знаешь, что я люблю только свою колу, из стеклянной бутылки, из той старой машины.

Наблюдая, я прислонилась к стене. Хихиканье почти вырвалось из моего рта, поэтому я прикрыла его рукой, продолжая наслаждаться его театральным искусством со своего укромного местечка.

– Ответ все еще «Нет», Коул. А теперь, перестань убивать меня своим флиртом. Мое старое сердце не выдержит этого. – Она приложила руку к своей груди. – Просто возьми напиток из кухни. Та машина стара как мир. Я даже не знаю, почему они продолжают ставить содовую в эту старую реликвию.

Коул наклонился через стол, чтоб стать ближе к Джейн. – Оуу, Мисс Джейн. Вы знаете лучше, чем кто-либо, что все становится лучше с возрастом. – Он быстро снял свою шляпу, поцеловал ее в щеку и подмигнул, перед тем как наклониться назад и быстро пойти к входной двери.

Я услышала его глубокий смех, и сказала бы неправду, что его смех не вызвал у меня мурашек по коже. Я вспомнила этот смех – точнее мое маленькое я вспомнило это. Мое лицо покраснело. Я думаю, что младшая версия меня все еще думала о Коуле. И мне казалось, что детское увлечение может пережить очень многое.

Несмотря на то, что он был на пути к выходу, Джейн прокричала, – Ты вылезай оттуда Коул Бриггс, прежде чем я расскажу Джо о тебе! – Она покачала головой и засмеялась как чертова школьница, а я заулыбалась вместе с ней. Что это было? Это было чертовски восхитительно.

Коул не повернулся, но он поднял одну руку и сказал сквозь смех: – Я ухожу, Мисс Джейн.

Джейн начала рассматривать книгу напротив нее, но я не упустила ее маленькую улыбку, и она прошептала на выдохе «Бесстыдный флирт».

Ну, по крайней мере, я теперь знала, что Коул не был со всеми таким ублюдком. Кажется, он только для меня припас это «мудачество», только для моей старой версии. Супер.

Я не хотела брать на себя удар всего гнева Коула. Мне нужно вернуть своего ковбоя назад. Я мечтала видеть его улыбки, слышать его шутки и громкий смех. Я хотела тихонько болтать с ним, слушать рассказы, которые переносили бы меня в другое место. В место, где бездомная девчонка не жила бы на железнодорожной станции. В место, где не было голода и холода. Место, куда бы забирал меня только мой ковбой. Мне нужно было понять, как добраться туда, и необходимо было знать больше информации о Коуле, чтобы сделать это. Но что мне было не нужно, так это, чтобы любопытный Коди узнал, что я ищу информацию о нем. Так что, я сделала единственное, что смогла придумать.

Покинув свое укромное местечко, я глубоко вздохнула и начала фальшиво смеяться, чтобы достичь своей цели. – Этот Коул – это нечто. – Я улыбнулась, протягивая бумаги Джейн.

– Да, он такой! – Мисс Джейн воскликнула, обмахивая свое лицо. – Он, конечно, любит повалять дурака, но я рада, что он возвращается к нормальной жизни.

Я улыбнулась потому что, динь-динь-динь, у нас завязался разговор, и мне нужна вся эта чертова информация. Так что, я просто кивнула и улыбалась, пытаясь телепатически сообщить, что мне нужны все грязные подробности о Коуле.

– Эта невеста, я уверена, запудрила ему мозги, – сказала она, забирая бумаги и просматривая их.

Внутри у меня все упало, а голова наполнилась странным шумом. Невеста?

Она посмотрела на меня: – Ты, должно быть, Эверли! Рада с тобой познакомиться. Джо рассказывал о тебе много хорошего. – Она обошла стол, чтобы затащить меня в свои большие объятия, как будто не перевернула только что весь мой внутренний мир. Как будто не разбила только что часть меня.

Она сильно сжала меня, но все что я смогла сделать – легонько погладить ее по спине. Я просто стояла там шокированная. У Коула была невеста. Почему это никогда не приходило мне на ум? «Ты знаешь, Эверли, – сказала я себе. – Потому что он был всегда твоим, и тебе даже мысль не пришла в голову, даже через миллион лет, что он мог быть с кем-то другим». Но все же, невеста. Где она была? Его дом был таким пустым. Это потому, что он только что переехал? Они были разлучены? Боже, эти вопросы должны били прийти мне в голову, когда я только зашла к Коулу.

– Невеста,– я произнесла это больше для себя, чем для других.