«Всю жизнь ему не везло», — подумала Денни, выруливая на главную магистраль, ведущую к рынкам «Метрополитен». Она даже не заметила, как пересекла мост и въехала в город.

По средам на рынке не было такого ажиотажа, к тому же она сильно опоздала. Часы на приборной доске показывали десять тридцать. Денни свернула к обочине и по привычке поглядела по сторонам в поисках рыцаря. Так и сидела, положив руки на руль и уставившись в ветровое стекло.

Не прошло и пяти минут, как Тони Манигани слез с пирамиды из ящиков с овощами и коробок и подошел к ней. Тони прекрасно понимал, что она ждет помощи, но сделал вид, будто случайно проходил мимо.

Денни не помнила фамилию Тони. Два года назад они сидели рядышком на мешках с бобами и наблюдали, как их товар уходит по такой цене, что лучше было его выбросить. У Тони слезы на глаза навернулись, а Денни ругалась, но слово «черт» при этом не употребляла. Даже в минуты горького отчаяния она никогда не выражалась в присутствии мужчин, не говоря уж о рыцарях рынка. Ей хотелось верить, что все эти Тони, Бенито и Альфонсо считают ее «леди». Именно по этой причине она всегда одевалась и красилась «не для рынка» — в таком виде ящики с фруктами и мешки с бобами не разгружают.

В тот день Денни и Тони стали друзьями. Сблизило их горе, У Тони болел ребенок, и Денни пошла навестить девочку. Жена Тони прожила двадцать лет в своей общине, ни слова по-английски не знала. Маленькая черноволосая дочурка с черными, словно две смородинки, глазами и золотыми серьгами-кольцами мучилась от боли в ушах. Денни отвезла ее к врачу, купила капли по рецепту и сама их ей закапала. Это простое решение показалось Тони и его жене чудом. Они оба плакали и благодарили Денни. Жена, правда, на словах выразить свою благодарность не могла и подарила спасительнице лилии. Денни не стала говорить, что, может, для святой Маргариты в Вестминстере лилии и хороши, но в Австралии они считаются растениями ядовитыми.

С тех пор они с Тони — не разлей вода. Тони уже не раз приходил к ней на выручку.

— Хотите разгрузиться, мисс Денни? — Лицо его осветила добрая заботливая улыбка.

— Ой, Тони! — Она тут же выбралась из машины. — Да, если можно. Сделаешь, а? Будь душкой! У меня сегодня мало товара. Так, по случаю завезла, просто в город надо было.

— О’кей. А с машиной что делать, мисс Денни? Заберете ее? Или тут хотите оставить?

— К дороге не отгонишь, Тони? Там сегодня полно места. Как твоя жена?

— Нормально. У нее все о’кей.

— А Мэри? У нее коренные зубки вылезли?

Тони расхохотался, показав собственные ровные белые зубы.

— Да у нее уже полон рот зубов! Вам стоит поглядеть, мисс Денни. Как-нибудь приходите. Жена моя де равиолли приготовит, де спагетти… Сами знаете…

— Обязательно приду, — загорелась энтузиазмом Денни. — Спасибо тебе, Тони…

Пока они разговаривали, фургоны и грузовики постоянно сновали мимо, и Денни прижалась к своему ворчащему автомобилю, пропуская их. Тони открыл дверцу и влез за руль.

Денни просунула голову в открытое окно:

— Увидимся, Тони. — Она выпрямилась, а потом вспомнила что-то и полезла назад. — Тони, если увидишь Бена, скажи ему, что я не пойду сегодня к «Луиджи», ладно? У меня дела есть… Хотя, знаешь, лучше вообще не говори ему, что я здесь, хорошо? Он не ждет меня в среду.

— Хорошо, мисс Денни. Только он может автомобиль ваш увидеть, вон там…

— Тогда спрячь его за грузовиком, будь душкой, договорились? Собака не видит — не брешет.

Тони захохотал, в добрых глазах заплясали веселые искорки.

— Вы — просто нечто, мисс Денни. Похоже, у вас завелся другой бойфренд.

— И не один! — Денни махнула ему на прощание и направилась к торговым рядам.

Как всегда, быстро и весело она пробежала по главной аллее, отвечая на приветствия. Ее захватили рыночная суета и толкотня, а два дела сразу она делать не могла. Проблема Джека Смита отошла на второй план, и думать о том, что следует предпринять или чего предпринимать не следует, Денни сейчас была не в состоянии.

Вылетев на Веллингтон-стрит, девушка некоторое время неслась, не снижая скорости, мыслями все еще пребывая с многочисленными Тони, Бенито и Альфонсо. Притормозила она только перед светофором на перекрестке с Вильям-стрит, и — увы! — мозг ее сразу переключился на другие темы.

На Вильям-стрит пришлось решать, что делать дальше: свернуть налево, к мосту Подковы и Роу-стрит, а значит — к полицейскому участку, или пойти прямо, в центр города. На самом же деле проблема заключалась в следующем: выдаст ли она Джека Смита прямо сейчас или сначала выпьет чашечку чаю.

В одном Денни была абсолютно уверена: кофе она пить не собирается. Кофе «У Луиджи» — всего лишь дань моде. После войны все больше людей стали посещать кофейни. До этого австралийцы всегда предпочитали чай, и семейство Монтгомери не было исключением.

Сияющие хромированным металлом кофейни, с прекрасной континентальной обстановкой и дикими ценами, вошли в моду. Любой, кто хотел спокойно выкурить сигаретку или помирал от жажды, заглядывал на чашечку кофе эспрессо.

В наши дни найти местечко, где бы вам подали настоящий чай в настоящем фарфоровом чайнике, — задачка не из легких. Кофейни вытеснили чайные с улиц австралийских городков. Если кто-то захочет выпить чашку чаю, то ему надо хорошо знать округу, иначе ничего не получится, потому что эти заведения прячутся в самых неприметных уголках и тупиках, будто преступники какие-то.

И сегодня Денни вознамерилась выпить именно чаю. С утра она залила в себя только стакан молока Роны да затолкала в рот бутерброд с маслом и мармеладом. Теперь ей нужны время и чай, чтобы хорошенько обдумать, как поступить дальше. К чертям собачьим кофе! Раздумывая над тем, какое заведение выбрать, она пропустила зеленый свет, и пришлось дожидаться, пока поток машин снова не остановится.

Чайная, которую девушка знала и любила, находилась довольно далеко, в пассаже на Бьюфорт-стрит. Она частенько зависала там в те дни, когда работала в газете. Многие журналисты толкались в этой чайной, потому что там всегда было чем поживиться: рядом находилось здание суда, и сюда заглядывали все, кому не лень, — акулы закона, юристы на подхвате мелкие детективы, да и сами судьи не брезговали. В ста метрах от чайной располагалась Государственная библиотека, и всякие научные работники и деятели культуры распивали тут чаи в перерывах между нелегкой мыслительной деятельностью.

Короче говоря, «Судейская чайная» — это недорогой клуб для профессионалов всех мастей, которые вели свои дела к северу от железнодорожного моста.

Ноги сами принесли Денни сюда. К тому же ее словно магнитом манили в эту чайную еще два обстоятельства: близость городского суда и возможность встретиться со старыми знакомыми — вдруг они помогут разрешить ее дилемму касательно Джека Смита?

Впервые в жизни Денни не принимала решение очертя голову. Она гордилась собой потому, что действовала осторожно и осмотрительно. Если она о чем и думала, кроме чая, так это о том, что жизнь Джека Смита — в ее руках, не говоря уже о жизни ее ненаглядной фермы, которая может погибнуть в огне. Надо принять мудрое решение. Очень, очень мудрое.

Денни перешла железнодорожный мост и поглядела на то, что Теодора называла «игрушечные паровозики Перта». Этих снобистских идей ее сестра набралась за границей. Денни же никогда за пределами Австралии не бывала, и ее ничуть не огорчало это обстоятельство. Даже наоборот, скорее радовало, ведь ей не нужно было сравнивать ее любимую родину с чужедальними странами. Не все ли равно, какая железная дорога в твоем городе — шириной три фута шесть дюймов или пять футов?

Вернувшись из Ирландии, ее отец заявил, что река Лебяжья — самое чудесное место в мире. Единственная здравая мысль, которую Денни слышала из уст папаши за всю свою жизнь. Во всем остальном он был не прав. Что бы ни делал, что бы ни говорил — он был не прав. Такое отношение к своим поступкам необузданный папочка вбивал в Денни ремнем или прогулочной тростью — в зависимости от того, что первым попадалось ему под руку. Да, в вопросе отцов, родных ли, приемных, Денни слишком хорошо понимала Джека Смита.

За этими воспоминаниями о своем детстве Денни не заметила, как дошла до «Судейской чайной» и выбрала для себя неприметный маленький столик в самом углу у стены. Она не знала, сколько времени прошло, и даже глазом не моргнула, проходя мимо полицейских участков. Она все еще мысленно спорила с папашей, когда заказывала себе долгожданный чай со смородиновым джемом и тостами.

Маленькой девочкой Денни мечтала скорее подрасти и ответить отцу. Она с замиранием сердца представляла его дряхлым, прикованным к постели стариком, который уже не в состоянии будет поднять на нее палку. Вот тогда, тогда она выскажет ему все, что, о нем думает! Но он перехитрил ее и умер задолго до этого. Месть ее откладывалась до дня Страшного суда.

Как только первый тост отправился в желудок и живительная влага потекла по горлу, Денни почувствовала себя гораздо лучше, образ отца растворился и отступил. Она расправила плечи и огляделась. В эти утренние часы посетителей в чайной было не так уж много. Поодаль она заметила двух адвокатов, которых знала в лицо. В другом конце зала сидел не слишком опрятный молодой человек, у него на лбу было написано, что он репортер. Неподалеку болтали две девчонки с портфелями — наверное, студентки, прибежали из библиотеки на перерыв.

На пороге показались двое знакомых журналистов, и Денни поспешно опустила взгляд и наклонила голову, пережидая, пока они займут столик. Ей хотелось побыть одной и подумать, а не вести светские беседы со старыми друзьями. Девушка осторожно поглядела в их сторону, но они были слишком заняты разговором и не заметили ее. Пожелтевшие от никотина пальцы сжимали сигареты, а горячий чай интересовал их не больше чем выпавшая собачья шерсть. Денни знала их как облупленных. Опусы сочиняли они хорошо, но вот пили — еще лучше.