20

Кейт обещала ему ни о чем не спрашивать, не собиралась умолять его остаться на ночь, давать невыполнимые обе-щания. Но она с разочарованием обнаружила исчезновение Тайлера, проснувшись утром в четверг. Бросив взгляд на соседнюю подушку, она ничего не увидела — ни записки, ни цветка, никаких глупых сантиментов. Ничего.

Она улыбнулась своей наивности. Это был просто секс, а не любовь и не романтическое свидание. Она взяла подушку, на которой спал Тайлер, глубоко вдохнула, почувствовала мускусный аромат его тела. Закрыв глаза, Кейт мысленно увидела его, почувствовала его руки на своем теле, сильные и нежные — волшебные руки.

Жаркая волна пробежала по телу. Она просто дура, если думала, что одной ночи достаточно. Нет, это не для нее. Но Тайлер исчез с первыми лучами солнца. Видимо, он получил, что хотел, и потерял к ней интерес. Эта тревожная мысль заставила ее встать с кровати. Тело восхитительно ныло, испытывая приятную боль, боль удовлетворения. Бессмысленно искать записку от Тайлера, но, надев халат и тапочки, Кейт обошла дом от спальни до кухни. Ничего.

Кофе, решила она, и может, немного еды, потом на работу, как в любой другой день, как и во все последующие дни. Она не скучала по нему. И она не будет скучать. Ни сегодня, ни завтра… Ну, может, всего несколько дней. Потом она станет жить дальше. У них нет будущего. Тайлеру здесь не место. А она не может уехать отсюда.

Кейт поежилась. Показалось, что в доме холодно этим утром. Не значит ли это, что теперь она будет чувствовать себя так, словно кого-то не хватает рядом, не достает тепла и близости? Ей не стоило приводить Тайлера домой. Это неразумно — устроить такое приключение у себя дома. Поехали бы в нейтральное место, где она бывает лишь изредка. Такие советы она читала в какой-то книге — как иметь любовную связь, не разбивая своего сердца.

Впрочем, у Тайлера, думала она, нет сердца, а ее сердце разбить невозможно, но в груди болезненно ныло. Или ее сердце пробудилось, а она не заметила? Может, это случилось в момент приезда Тайлера в город? Тайлера, который обладал всем, что она хотела видеть в мужчине, — силой, юмором, состраданием и телом, которого нельзя было не желать. Она улыбнулась пришедшей в голову мысли — глупой улыбкой. Такая улыбка никогда не появлялась на ее лице, такую никогда никто не видел. Она держала свои чувства к Тайлеру втайне, подобно другим секретам.

Эта мысль немедленно согнала улыбку с лица. Неважно, какие чувства она испытывала к Тайлеру, между ними стояли тайны. Они оба признали этот факт, не призывали верить друг другу, не обещали быть абсолютно честными друг перед другом, но прошлой ночью они были честными. Они испытали чувство, похожее на любовь. Но разве возможна любовь без доверия?

Кейт занималась тем, чего обещала себе никогда не делать: переосмысливать и сожалеть. Надо остановиться прямо сейчас. Что бы ни случилось здесь или за пределами дома, прошлая ночь была. Она знала, где-то в мире есть мужчина, способный тронуть ее сердце, даже если она не смогла затронуть его.

Зазвонил телефон, Кейт потянулась за трубкой, волна надежды накатила на нее.

— Кэти?

На линии потрескивали помехи, но она узнала голос отца.

— Ты где? — спросила она. — Я едва тебя слышу.

— Я говорю с платного автомата из дока. Я собираюсь взять под парус твоего друга репортера. Мне нужно знать, изменила ли ты свое мнение о гонках в субботу. Рик давит на меня. Если ты не пойдешь со мной, я не смогу участвовать в гонке.

— Я уже сказала тебе…

— Пошли слухи, будто Кей Си болтает о нас всякую ерунду, размазывая по стенке наше имя.

Слухи или воспоминания? Кейт надеялась, что речь о первом из того, что перечислил отец.

— Твоя мать, наверное, переворачивается в своей могиле, — продолжал Дункан. — Ты должна согласиться. Нам нужно соединиться всем вместе, всей семьей. Мне необходимо выиграть эту гонку, Кэти. Не подведи меня. Скажи «да».

Кейт закрыла глаза, стиснула трубку. Сколько раз он произносил эти слова? Сколько раз она шла вместе с ним? Она всегда поддерживала его, всегда вмешивалась, если могла, всегда служила подпоркой, но сейчас отец просил о невозможном.

— Не могу, — сказала она наконец. — Я не могу участвовать с тобой в гонке.

Кроме треска в трубке, она больше ничего не услышала. Его молчание стоило любого аргумента.

— Прощай, Кэти, — сказал он наконец, и это встревожило ее.

— Подожди, папа. — В ответ — гудки. Кейт несколько секунд смотрела на телефон, соображая, что предпринять, потом набрала номер отеля Тайлера. Может, он зашел переодеться, прежде чем спуститься на причал. Она хотела сказать ему…

Что она хотела ему сказать? Не ходи. Не говори с моим отцом. Или позаботься о моем отце. Он в депрессии. Он не получил желаемого и потому опасен.

В трубке нудно раздавались длинные гудки, Тайлера не было в номере. Вероятно, он уже с Дунканом. Черт. Он, наверное, стоял рядом с отцом во время телефонного разговора. Кейт положила трубку, она рассердилась и одновременно забеспокоилась. Даже если она сейчас быстро оденется и помчится к пристани, отец, скорее всего, исчезнет из поля зрения, когда она доберется до причала. По крайней мере, отец говорил как трезвый. Сумасшедший, но трезвый. Она надеялась, что точнее последнее.

Ничего, они будут в полном порядке. Отцу придется принять ее решение и пережить разочарование. Этого не случилось бы, не сделай она то, что сделала.

Кейт включил кофеварку. Ей необходим кофеин, чтобы пережить этот день. В ожидании, пока приготовится кофе, необходимое для поднятия духа, она проверила сообщения на автоответчике. Ничего важного.

Кейт просмотрела счета на столешнице, отложила те, которые придется оплатить в первую очередь. Может, позже, когда она не будет так подавлена.

— Кейт! — раздался через минуту голос Эшли, и хлопнула входная дверь. — Ты дома?

Кейт встретила сестру в холле.

— Что-то случилось?

— Нечто, — сказала Эшли с улыбкой. — Шон купил на аукционе мою корзинку вчера вечером.

— Я видела.

— Мы прекрасно провели время.

— Почему бы тебе не пойти на кухню и не выпить со мной кофе? Мне кажется, тебе есть что мне рассказать. Не торопясь и в подробностях.

Эшли прошла за ней на кухню, села за стол, а Кейт налила ей чашку кофе.

— Итак, рассказывай, — попросила она, усаживаясь напротив сестры.

— Мы поужинали в парке и разговаривали почти до полуночи. Никому из нас не хотелось закончить вечер и расстаться.

— О чем вы говорили?

— В основном о том, чем занимался Шон в последние несколько лет. Он действительно хочет работать на своего отца, Кейт. Он любит проектировать и строить яхты. Там его сердце, а не в гонках. И это по-настоящему хорошая новость — Шон… решил не участвовать в гонке в Каслтоне. Он собирается остаться на острове и строить лодки. Я думаю, это то, что он всегда хотел делать.

— Я тоже так думаю, — сказала Кейт со вздохом. Она была рада за Шона, но такая новость означает еще больше проблем в будущем для Эшли.

— Ты думаешь, это станет проблемой? — спросила Эшли.

— А ты?

— Ну… не имеет значения. Шон не должен оставаться в стороне от семьи. Если кому-то придется уехать, то мне.

— Но ты не сделаешь этого?

— Я люблю остров, Кейт, вероятно, так же сильно, как и ты. Но я хочу Шону счастья. И я хочу, чтобы он был в безопасности. Если это означает, что он останется здесь, то я хочу этого тоже. Если станет слишком трудно, я найду вариант, как поступить.

— Ты вдруг стала такой сильной, — с одобрением заметила Кейт.

— Шон вернул мне силу, Кейт. Я не знаю, как ему удалось, но я чувствую себя гораздо лучше с его возвращением. Я начинаю верить, что могу стать прежней.

— Надеюсь на это. Мне нравилась та девочка.

— Мне тоже. — Эшли встала. — У меня есть работа. Я должна идти.

— Я провожу тебя.

Кейт прошла за сестрой по коридору, только сейчас со-образив, что они должны пройти мимо гостиной.

— Ого! — воскликнула Эшли. — Вчера был пикничок ничего себе.

Кейт боялась заглянуть в комнату. Она не помнила, в каком состоянии там все осталось, но то, что в беспорядке — очевидно. Она заставила себя заглянуть за угол. Диванные подушки на полу, сбившийся измятый плед, на котором валялись контейнеры с едой, некоторые все еще наполовину полные.

— Это взбитые сливки? — изумленно спросила Эшли. — Ты положила их в корзину?

— Это для мороженого. Они не входили в корзину.

— Бьюсь об заклад, их там не было. — Эшли повернулась к сестре, глядя на нее с интересом, граничащим с беспокойством. — Ты уверена, что это разумно?

— Далеко не уверена. Но это случилось. И, прежде чем ты спросишь, никакого разговора на подушке, никакого раскрытия секретов не произошло. Просто много действительно важных… — Кейт не могла найти нужное слово.

— Разговоров?

— Точно, — кивнула Кейт с улыбкой.

— Скажи мне, старшая сестра, взбитые сливки на самом деле подают к мороженому?

— Эшли!

— Кейт, ты мой всегдашний наставник. Если со взбитыми сливками можно делать нечто интересное, твой сестринский долг рассказать мне.

— Я думаю, тебе самое время отправляться работать.

Эшли задержалась у входной двери.

— Я рада, что ты хорошо провела время. Ты это заслужила. — Она помолчала. — Я хочу, чтобы кто-то спровоцировал в тебе эмоциональный прорыв.

— Это было бы проще, — согласилась Кейт.

— Ну, пути МакКенна простотой никогда не отличались.

— Я была эгоисткой. Я могла поставить нас всех в трудное положение.

— Это не эгоизм — влюбиться, — покачала головой Эшли.

— Я не влюбилась.