— С Риком Бердсли, — самодовольно ответил отец.

— Не он ли хозяин «Саммер Сиз»? — уточнила Кейт.

«Саммер Сиз» была одной из лодок, заявленных на гонку «Каслтон Инвитэйшнл». За последние пять лет судно сменило нескольких владельцев, Рик Бердсли был последним из них. Исколесив все моря и океаны в кругосветной гонке на паруснике, он заработал репутацию смелого, безбашенного гонщика, человека, скроенного из той же материи, что и ее отец.

— С ним самым, — хмыкнул Дункан. — Ему приспичило нанять опытного шкипера, вот и спросил моего совета. — Ее отец отвел назад плечи и с каждым словом все больше распрямлялся, гордо откинув голову и выпятив подбородок.

— Твоего? — спросила Кейт, чувствуя подступающую тошноту. — Ты что же, снова думаешь о гонках?

— А почему бы и нет? Я самый лучший в мире шкипер. — Он усмехнулся и обратился к бармену, который подошел принять у него заказ: — Подтверди-ка, Кит?

— Все так, как вы говорите, мистер МакКенна, — невозмутимый Кит одобрительно хмыкнул. — Что вам предложить?

— Твой самый лучший виски для всех в этом баре, — громко объявил Дункан, приветливо помахав трем туристам. — Угощаю, — объяснил он им. — У меня сегодня праздник.

Кейт закатила глаза и тяжело вздохнула, когда отец отошел от барной стойки, чтобы пожать руки трем совершенно незнакомым людям. Дункан всегда любил покрасоваться, был способен на широкие жесты и часто говаривал, что незнакомцы — это друзья, которых он до сих пор еще не встретил.

— Пап, — Кейт с силой дернула его за рукав, когда он вернулся на свое место, — ты обещал мне, что никогда-никогда больше не будешь участвовать в гонках.

— Знаешь, Кэти, девочка…

— Никаких большое «Кэти, девочка». Ты дал слово, — напомнила отцу Кейт. — Мы заключили сделку.

— Этому обещанию будет сто лет в обед. Но ведь я не могу жить на острове и не ходить в море. Мне нужно что-то делать. Пойми, иначе я погибну.

— Ты не можешь так поступить с нами, — прошипела она ему на ухо, понизив голос, когда поняла, что их «милая беседа» по-прежнему в центре всеобщего внимания. — Придумай что-нибудь другое. Найди себе другое занятие. Летай на воздушном шаре. Наймись в цирк. Мне плевать, что ты делаешь, если только это не гонки.

Оскорбленный Дункан побледнел, но его глаза сверкали стальным блеском — о, этот блеск она помнила слишком хорошо.

— Я все еще твой отец. Не смей так со мной разговаривать!

— Ты уже давно не отец. — Слова дочери, больно ранив его, вызвали шквал эмоций, так что Дункан едва не задохнулся, но Кейт не жалела его. Он обещал. И теперь нарушает данное обещание, как нарушил многие другие. — Почему ты не можешь сделать это ради меня? — взмолилась она. — Мы прошли через такое…

— Мне нужны гонки — и баста. Это важно для меня. Внутри все умирает. — Дункан драматическим жестом приложил руки к сердцу. — Я должен быть на воде. Мне нужно чувствовать океан: пусть запутается ветер в моих седых волосах, пусть застынут океанские брызги на лице.

— Тебе незачем пускаться в гонки, чтобы все это чувствовать, — попыталась урезонить его Кейт. — Ты можешь просто выйти под парусами в бухту и обойти берег, не отходя далеко от острова.

— Нет. Эти детские плескания не для моряка. Мне нужно волнение, скорость, сила. — Впервые за долгое время взгляд его был ясный и целеустремленный, а не тусклый и безразличный — Дункан оживал прямо на глазах. — Кэти, девочка, неужели ты не устала таскать меня из бара? — Впервые он произнес вслух эти страшные слова, сам сказал ей об этом.

Кейт молчала, не зная, как еще вразумить отца.

— Я не могу так больше жить, — продолжал он. — Если бы я мог оказаться в океане, увидеть далекий горизонт, бесконечные просторы, я смог бы снова дышать. Разве я недостаточно покаялся, Кэти, и ты оставишь меня в чистилище навсегда?

— Не надо выставлять меня своим тюремщиком, — покачала она головой. — Это твоя совесть держит тебя в заточении. Или, может быть, у тебя нет совести? Если бы ее остатки жили в твоей душе, ты не нарушил бы данную своим детям клятву. Нет, ты не будешь участвовать в гонке.

Она вскочила с барного стула, сердитые слезы застилали ей глаза и мешали ориентироваться.

— Делай, что хочешь. Ты всегда поступал по-своему и всегда будешь.

Кейт убежала подальше от барной стойки, желая оказаться как можно дальше от отца. Она распахнула дверь ресторана и со всего маху налетела на Тайлера.

Тот буквально поймал ее за руку.

— Кейт? Что случилось?

— Вы опоздали! — крикнула она громко и рассерженно, не в силах совладать с собой.

Глаза Тайлера сузились.

— Ну, это не самый страшный проступок, а вы так разозлились, — медленно проговорил он. — Вы плачете. Неужели из-за меня?

Она резко отстранилась от него.

— Я устала и еду домой.

Кейт направилась вниз по лестнице к стоянке, на ходу выуживая из сумочки ключи от машины, но руки дрожали и плохо слушались ее, она уронила связку на землю.

Тайлер поднял ключи, прежде чем она успела за ними наклониться.

— Вы никуда не поедете, пока не успокоитесь, — сказал он.

— Я в порядке.

— Вы в ярости. Мне жаль, что я опоздал.

— Это не имеет значения, — буркнула Кейт.

— Скажите, что случилось. Я не могу поверить, что мое опоздание так вас расстроило, — настаивал Тайлер.

— Везде сплошная ложь. Вокруг меня люди, которые дают обещания и не собираются их выполнять. И никаких перемен. Говорят, что они будут вести себя иначе, но не меняются. В общем, я сдаюсь, отступаю и зарекаюсь. Господа пираты, я умываю руки и поднимаю белый флаг.

— Вы закончили? — спросил он мягко, когда она «выпустила пар».

Кейт нахмурилась.

— Пока не знаю. — Ее нос продолжал изредка подрагивать и хлюпать, но она пересилила себя и сделала глубокий вдох. — Простите, дело не в вас. Я стону от отца, который сводит меня с ума.

Тайлер кивнул.

— Что он опять натворил?

— Он там. — Кейт кивнула в сторону ресторана. — Пришел на встречу. Предполагаю, что намерен вернуться к гонкам, если только найдется лихой хозяин, который действительно захочет взять его в экипаж.

— Что же тут удивительного, учитывая послужной список вашего отца? Мне довелось читать о нем самые хвалебные статьи, которые, на мой взгляд, не были преувеличением, ведь он превосходный моряк. Один из журналов по парусному спорту назвал его гением в работе с парусами, он лучше всех чувствовал ветер.

И тут Кейт вспомнила, с кем разговаривает.

— Он слишком стар для гонок, — возразила она, но это была лишь часть правды. — А то, что он гений, — это, вероятно, цитата из его собственного интервью.

— Так он был хорош или нет?

— Да, он был хорош, — нехотя призналась она. — Иногда он блестяще справлялся со поручениями, которые выкрикивал целой команде. Но то было раньше, много воды утекло с тех пор. И, знаете, что самое важное, он дал обет никогда больше не участвовать в гонках.

— Почему?

— Какая разница? Не имеет значения. В любом случае, вас это не касается.

Тайлер пристально смотрел на нее.

— Ладно, вы грубите и дали мне от ворот поворот, но я сам заслужил это. Забудем. Вы голодны?

— Я туда не вернусь.

— Тогда пойдем в другое место, и я постараюсь загладить свою вину. Выбирайте.

Кейт колебалась — еще минуту тому назад ее словно невидимым магнитом тянуло вернуться домой, свернуться калачиком на любимом диване и в то же время ужасно не хотелось оставаться наедине со своими мыслями и воспоминаниями.

— Соглашайтесь, — подталкивал ее Тайлер. — Разрешаю вам заказать самые дорогие блюда в меню, сегодня я угощаю.

Его вкрадчивая обаятельная улыбка снова напомнила ей, с кем она имеет дело — с человеком, способным, вероятно, очаровать даже ее туфли.

— Я чувствую себя так, будто выбираю между знакомым дьяволом и тем, которого еще пока не знаю, — пробормотала она.

— Это означает «да»? — уточнил он, сверкая белыми зубами.

— Я еще пожалею об этом.

— Не волнуйтесь, я все равно буду уважать вас утром.

Кейт невольно улыбнулась, догадавшись, о чем он, и еще раз напомнила себе об осторожности. Она могла потерять гораздо больше, чем уважение.

7

Совестливая от природы, Эшли с утра пыталась убедить себя, что ей не найти Шона в субботу вечером. Свободный молодой парень может оказаться где угодно — в ресторане, баре, в кино или в кровати с какой-нибудь красавицей. Вариантов безграничное множество. Она могла лишь попытаться, но сотворить чудо не в ее силах. А что, если подождать до завтра?

Или, может, стоит спуститься к пристани и проверить, нет ли его на яхте Эмберсонов, где Шон любил спать.

Нерешительно и в общем-то нехотя разыскивая Шона, Эшли остановилась перед туристическим агентством на главной улице. Окна его пестрели разноцветными рекламными листовками, приглашающими побывать летом в городке Саванна, продегустировать вина в Санта-Барбаре, отправиться на пароме до Ванкувера. Более того — совершить плавание на яхте в Сан-Франциско. Ни одно из этих мест не манило и не будоражило Эшли. Если она и поехала бы куда-то, то, по крайней мере, в центральную часть страны, туда, где вода выходит из скважины в земле, где холмы поднимаются, как защитная гвардия, а бескрайние равнины дают ощущение свободы и безопасности.

Шутите, что ли? Она никуда не собирается: любит этот остров, лесистые холмы, тихие бухты, песчаные пляжи. Это ее дом. Она всегда жила здесь и всегда будет. Самый яркий момент в ее памяти — это когда она увидела остров после долгого пребывания в море. Огромная тяжесть свалилась с ее плеч, когда она вышла из лодки и ступила на твердую землю. На острове Эшли чувствовала себя комфортно. Как же она может уехать отсюда?