Галина Гордиенко - Лесная колдунья

— Значит, не ошибся, — удовлетворенно заметили в трубке.

— Точно. Я такая. Рыжая то есть. Может, вас интересует мои рост и вес?

— Нет, — хмыкнули в трубке. — Также можете не называть объем груди и талии, это не важно.

— Да-а?

— То есть важно, конечно, но… Василиса сердито фыркнула, прерывая:

— Так что передать Лере?

— Лере? — Мужской голос прозвучал рассеянно.

— Вы забыли, зачем звонили?!

— Где-то так…

— Тогда — до свидания.

— Подождите, не бросайте трубку! Мне нужно поговорить именно с вами!

— Со… мной?

— Да. Если вы действительно рыжая.

— Да что вы прицепились к моему цвету волос?! Вам что, активно не нравятся рыжие? Кто-то из нас наступил вам на ногу, прямо на любимую мозоль, или как-то по-другому обидел?

— Рыжие мне как раз нравятся, — засмеялись в трубке. — Правда, я только сегодня это понял…

Василиса вдруг вспомнила, где слышала этот голос. Точно так же смеялся тот тип, на поляне. Светловолосый.

Она положила трубку на постель и вытерла внезапно повлажневшую ладонь о простыню. Потом осторожно взяла телефон другой рукой и изумленно выдохнула:

— И вы звоните сюда? После сегодняшнего?

— Узнали, значит, — усмехнулся светловолосый. — Не ожидал, честно.

— Да как вы можете… как смеете… — Василиса задохнулась от возмущения. Хотела прервать разговор, но не решилась: а вдруг этот… этот… словом, этот! — скажет что-то действительно важное? Она неохотно поднесла трубку к уху и ледяным тоном бросила: — Что вы хотели сообщить?

— Я? Всего лишь, что сегодняшняя встреча…

— Я о причине звонка!

— А-а-а… Переходим, выходит, к делу?

— И как можно скорее!

— Ладно. Я хотел предупредить — вы в опасности.

— Я или Лера?

— Обе. Но вы… в большей степени. Василиса озадаченно посмотрела на трубку, не зная, что думать: получается, история может оказаться с продолжением? Чего вдруг…

— Это из-за вашего друга? — глухо спросила она.

— Он мне не друг. Но… да.

— Почему — в опасности? Все же кончилось… относительно благополучно. Для него, я имею в виду вашего приятеля. И его брата.

— Видите ли… он… человек восточный.

— И что?

— Считает — вы его оскорбили. Гм-м-м… унизили.

— Я?!

— Да.

— Чем это?!

— Ну… он — мужчина, воин, а вы его так грубо, так бесцеремонно…

— Грубо?! Да я его просто обездвижила, причем только на время, а могла…

— Я понимаю. Он — нет. Василиса раздраженно воскликнула:

— И что теперь?

— Ничего. Просто будьте осторожнее. Не ходите никуда одна. А лучше исчезните на лето из города. И Валерию прихватите с собой.

— А Лера здесь при чем?! Она-то его пальцем не тронула!

— Я… в курсе. Но ему не нужны свидетели. Так он сказал. В чем причина, не знаю, не спрашивайте. Просто поверьте.

Василиса озадаченно молчала. Она не представляла, как сможет обезопасить Леру, — не говорить же правду? Получается, нужно просто прилипнуть к ней, сопровождая везде, для защиты…

— Вы меня слышите?

— Да, — хмуро буркнула Василиса.

— Вы… уедете?

— Нет. Я не могу. И Лера тоже.

— Но…

— Я поняла вас. И… спасибо за звонок!

Кирилл послушал короткие гудки и криво усмехнулся: поговорили, называется. Даже познакомились. Еще раз. И снова как-то коряво. Он ее имени по-прежнему не знает, так и не спросил, кретин, а она…

Интересно, за кого она его приняла?

Впрочем, ясно за кого — за вора. Ведь считает — он пытался угнать машину. Не объяснять же девчонке, что глупо мстил собственному отцу, а машину собирался вернуть через неделю.

Кирилл положил трубку на место и вышел на кухню. Заглянул в холодильник и пожал плечами: разогревать котлеты лень, может, колбасой обойтись? Посмотрел на часы: второй час ночи, мама, понятно, уже спит, ей завтра с утра на работу.

Кирилл включил кофеварку. Дождался, когда вспыхнет лампочка, и взбил молоко под капучино. Наполнил форму свежемолотым кофе и нажал на клавишу. Жадно вдохнул терпкий горьковатый запах и с усмешкой подумал, что придется взять отпуск за свой счет. Не хочется, но…

Нужно хотя бы неделю попасти малышку. Исключительно из соображений безопасности.

Да, исключительно!

Лера с любопытством наблюдала за двоюродной сестрой, Василиса выглядела сегодня как-то… не так.

Озабоченной выглядела, вот что. И круги под глазами синюшные, будто ночь не спала. И карие глаза кажутся совсем темными, зрачка не видно, а обычно с утра они почти светятся, Лера заметила.

Удивительно, но и после вчерашнего кошмара Василиса встала раньше всех. Лера слышала сквозь сон, как двоюродная сестра рылась в шкафу, переодевалась. А потом вывернула свой рюкзак прямо на палас, искала какие-то звездочки. А может, Лере показалось…

Лера не понимала сестру. Ей лично вчерашней поездки в лес надолго хватит, бегать в парке ни свет ни заря — глупость несусветная. Хочется спортом заняться — пожалуйста, дома тренажеры специальные есть, разве плохо?

Конечно, Василиса не горожанка, на беговую дорожку смотрит словно на диво дивное, как и на велосипедный тренажер. Ей проще в парке погонять, чем потеть в комнате, Лера едва уговорила Василису опробовать тренажеры.

Родители ушли на работу. Екатерина Васильевна неохотно, но согласилась оставить Гришу на попечение сестер. Не стала брать две недели за свой счет, как собиралась еще вечером. Сочла, что сын чувствует себя достаточно хорошо.

Лера фыркнула: мама лично покормила Гришку манной кашей. С ложечки! Как младенца. И взяла слово, что он весь день проведет в постели. Постарается подремать. Мол, никаких книг, компьютера или даже музыки!

Лекарство велела принимать по часам. И Василисин отвар сказала, чтоб выпил, не повредит. Мол, Васенька настоящая травница, ее отец хвастался, рассказывал — все лесничество у нее лечится.

Самое смешное, братец принял из Васькиных рук горьковатый отвар совершенно безропотно. Не морщился, не отнекивался, не вышучивал все на свете по своей извечной привычке, а пил лекарство как овца. И глазел на Василису завороженно, жаль, она ничего не заметила.

«Нужно Васене сказать, чтоб держалась холоднее, не хватало Гришке влюбиться в собственную сестру, пусть и двоюродную. — Лера угрюмо усмехнулась. — Впрочем, ему полезно! А то смотрит на своих девчонок как на низшие существа…»

После обеда Лера засветилась от счастья: неожиданно позвонил Оскар и предложил встретиться и погулять по городу. Мол, почему бы ни познакомиться поближе, раз вместе пять лет учиться?

Говорил Оскар со смехом, снова сыпал анекдотами, но Лере вдруг показалось, что для нового знакомого эта встреча важна ничуть не меньше, чем для нее. Что-то такое почудилось Лере в его голосе…

Радуясь, что мамы нет дома, Лера смело реквизировала из родительской спальни шкатулку с драгоценностями. Уж очень шли ей материнские серьги черненого серебра с бирюзой и такое же ажурное колье.

Подумав, Лера с сожалением отказалась от мысли надеть новое платье из натурального шелка, к нему буквально просились легкие босоножки на каблучках, а Оскар ясно сказал — они идут прогуляться, нет — прошвырнуться! — по городу.

Значит, незачем пижонить. Незачем давать Оскару знать, что для нее, Леры, настоящий подарок судьбы это нечаянное свидание. Лучше влезть в кроссовки, самая подходящая обувь для беготни по улицам.

Лера с тяжелым вздохом вернула в шкаф бирюзовое платье и решила остаться в легких летних джинсах и нежно-голубом топике. И порадовалась, что мамина бирюза вполне демократична, идет почти к любой одежде.

Лера мыла голову. Потом долго красилась и укладывала волосы. Противные кудряшки упорно не желали ложиться нужной волной, топорщились во все стороны, превращая лицо студентки в несерьезную физиономию вчерашней школьницы, причем не самой симпатичной.

Лера прекратила мучить волосы, лишь когда старинные напольные часы в зале пробили трижды, и она поняла, что опаздывает на первое в жизни свидание.

Лера угрюмо посмотрела на собственное отражение в зеркале и с надеждой подумала, что бирюзовый мамин гарнитур непременно должен отвлечь внимание Оскара от ее злосчастной мордашки.

В кухне Василисы не оказалось. В бывшей Гришиной комнате тоже пусто. Лера поочередно заглянула в обе ванные комнаты — никого. Зачем-то еще раз зашла в родительскую спальню — а ведь только что вернула туда шкатулку — и в свою комнату: двоюродная сестра как сквозь землю провалилась.

«Да она же у Гришки! — Лера по-детски постучала по собственному лбу согнутым пальцем. — Наверняка понесла ему свой жуткий отвар, как только Гришка терпит такую горечь…»

Лера с улыбкой влетела в отцовский кабинет и растерянно пробормотала:

— Да куда ж она пропала?!

— Ты о ком? — Гриша лениво зевнул.

— О Василисе, о ком еще! Ее нигде нет, представляешь? Я всю квартиру обежала! Думала, она тебе свой отвар понесла…

— Приносила. Только я уже выпил. — Гриша снова зевнул. — Сказала, что я сейчас засну, и не обманула, глаза буквально слипаются…

— Тогда где же она сама? — возмутилась Лера. — Мне срочно уйти надо, я уже опаздываю!

— Она… — Гришка с трудом сдержал очередной зевок, — тоже ушла…

— Что значит «тоже»?!

— То и значит — ушла. Сказала, ей нужно кое-куда по делам сгонять. Мол, спи спокойно, дорогой товарищ…

— Клоун! Я серьезно!

— И я серьезно — ушла. Вырядилась в свои умопомрачительные бриджи из замши, кожаные полусапожки, черную футболку…

Лера упала в папино кресло.