Тесса Дэр - Легенда о человеке-олене

– Мы определенно не можем называть его «мужчина-олень». Это совсем не подходит. – Порция задумчиво пожевала кончик карандаша. – Человек-олень. Не правда ли – изумительное имя? Проклятие человека-оленя.

Брук повернулся к Люку.

– Спасите меня от этого безумия, Меррит. Скажите мне, что хотя бы вы сохранили свой разум в целости. Что думаете об этом мужчине-олене?

– Человеке-олене, – поправила Порция.

Люк провел по ободу бокала большим пальцем.

– Проклятый получеловек, осуждённый на вечное одинокое существование у Денни на заднем дворе? – Он бросил странный быстрый взгляд на Сесилию. – Нахожу эту идею вполне правдоподобной.

Брук недовольно что-то пробурчал.

– Луна сегодня светит ярко. Погода чудесная. – Порция отложила карандаш и тетрадь, веселье засверкало в её глазах.

Сесилии этот взгляд был хорошо знаком. Он предвещал смелое, безрассудное приключение. Она даже обрадовалась. Если придется терпеть ужасное напряжение и дальше, у неё самой вырастут клыки и когти. Безрассудное приключение предпочтительнее. Отважно улыбнувшись, она встала.

– Чего же мы ждем? Давайте, найдём его.

Наконец Сесилия загнала его в угол.

Компания разошлась, готовясь к импровизированной прогулке-охоте. Брук и Денни пошли за факелами и лакеями. Предполагалось, что следом за Порцией Сесилия отправится в свою комнату за плащом и более прочной обувью, но она намеренно медлила, пока троица не покинула гостиную. Пока не осталась с Люком наедине. Настало время покончить с этими… с этими глупыми мечтами, которыми она жила долгие годы.

Сесилия прочистила горло.

– Ты пойдешь с нами в лес?

– Ты собираешься замуж за Денни? – обычным спокойным тоном спросил Люк. Все говорило о том, что его ответ зависел от ее слов.

Очень хотелось оставить вопрос без внимания и отчитать Люка за наглость. Но почему бы не ответить откровенно? Вряд ли он мог оскорбить её сильнее, чем уже сделал, проявив полное безразличие. Не стоило унижаться, показывая обиду.

– Официального разговора между нами пока не было, но все считают, что я выйду за него замуж.

– Потому что ты безумно влюблена?

Сесилия фыркнула.

– Прекрати, пожалуйста. Потому что мы почти кузены и можем объединить состояния наших семей. – Она рассматривала позолоченную лепнину на потолке. – Что еще могут предположить люди? По какой ещё причине я осталась незамужней после четырех сезонов? Определенно не потому, что все это время цеплялась за смехотворную и безрассудную страсть, потратила лучшие годы своей юности и отвергла бессчетное количество поклонников, тоскуя по мужчине, который давно забыл обо мне. Нет, никто в это не поверит. Ни один человек не посчитает меня такой дурехой.

И снова холодное молчание. Сесилия подавила рыдание.

– А может мне все приснилось? – спросила она, не обращая внимания на слезу, катившуюся по щеке. – Наше лето здесь, продолжительные прогулки и еще более продолжительные беседы? Когда ты целовал меня той ночью, значило ли это для тебя хоть что-нибудь?

Люк не ответил, и Сесилия сделала три шага в его направлении.

– Ты можешь гордиться своим загадочным молчанием, но, как мне кажется, я заслужила ответ. – Его молчание леденило душу. Пламя в камине дышало жаром. Девушка же оказалась посередине, опаляемая с одной стороны, мучимая холодом с другой, словно кусочек тоста, который забыли перевернуть.

– Какой ответ ты бы хотела услышать?

– Честный.

– Уверена? По моему опыту молодые леди предпочитают фантазии, подобные готическому роману Порции.

– Как и все остальные, я очень люблю сказки, но в этом случае мне бы хотелось узнать правду.

– Ты так говоришь, но давай проведем эксперимент. – С расслабленным и пресыщенным видом он поднялся с кресла и медленно направился к собеседнице. В каждом движении мужчины сочетались аристократическая утонченность и грубая сила.

Сила исходила от него в разных формах: физической, интеллектуальной и чувственной. Люк знал об этом и не сомневался, что Сесилия тоже ее ощущает.

Жар от огня становился невыносимым. По-настоящему обжигающим. У корней волос повисли бусинки пота, но Сесилия не собиралась отступать.

– Я мог бы сказать тебе, – начал он обольстительно, таинственно, – что поцеловал тебя тогда, потому что был отчаянно влюблен, мной овладела страсть, а предстоящая разлука только усиливала любовный пыл. Когда я лежал окровавленный на поле боя, окруженный бессмысленными смертями и разрушениями, я вспоминал тот поцелуй и верил, что в этом мире остались невинность и красота. И это ты. – Он поднял ее руку и поднес к своим губам. Почти. Теплое дыхание ласкало кончики пальцев. – Тебе нравится такой ответ?

Затаив дыхание, Сесилия кивнула. Она снова вела себя глупо и ничего не могла с собой поделать.

– Видишь? – Люк поцеловал ее пальчики. – Молодые леди предпочитают сказки.

– Ты – хам! – Сесилия отдернула ладонь и стиснула кулак. – Высокомерный, невыносимый хам!

– Да, да. Теперь мы подходим к правде. Хочешь честный ответ? Я поцеловал тебя той ночью по одной простой причине – ты выглядела необыкновенно милой и свежей. И хотя я сомневался в своих способностях победить Наполеона, бальзамом для моей гордыни стало то, что могу завоевать тебя, почувствовать твою дрожь в своих объятьях. Вернувшись с войны, я увидел, что все вокруг переменилось, больше всего я сам. С трудом узнаю окружающее, за исключением одного… – Люк обхватил ее подбородок ладонями, слегка сжав щеки между большими и указательными пальцами. – За исключением Сесилии Хейл, у которой глаза сияют точно звезды, когда она смотрит на меня. А когда я к ней прикасаюсь, все так же трепещет.

Да, она дрожала. Люк провел подушечкой большого пальца по ее щеке, и затряслись даже волосы.

– И внезапно… – Его голос сломался. Душевное волнение разрушило сдержанную, намеренно медлительную речь, превратив ее в теплый, выразительный шепот. – Внезапно я решил сохранить эту единственную постоянную величину в моей вселенной навсегда.

Сесилия с трудом сглотнула.

– Ты делаешь мне предложение?

– Не думаю, скорее нет. – Палец Люка снова приласкал ее щеку. – Не вижу для этого причин.

– Не видишь причин?

До этого мгновения она считала себя глубоко оскорбленной? Напрасно. Похоже, он только начал.

– Мое желание исполнится, Сесси, независимо от того, сделаю я тебе предложение или нет. Ты можешь выйти замуж за Денни, но и через десять лет я буду украдкой ловить твои сияющие звездами взгляды с противоположной стороны комнаты. Ты будешь делить с ним постель, а я буду преследовать тебя во снах. Возможно один раз в год на твой день рождения – или на мой – я позволю себе легонько провести кончиком пальца между твоими лопатками, только для того, чтобы насладиться твоей восхитительной дрожью.

Люк показал, и Сесилия возненавидела свое тело, которое ответило именно так, как он предсказал.

Ироническая улыбка изогнула его губы.

– Видишь? Можешь выйти замуж за кого угодно или провести жизнь в одиночестве, но ты навсегда останешься моей.

– Не бывать этому, – с трудом выдохнула девушка и отстранилась. – Я выброшу тебя из головы навсегда. Не такой уж ты красивый, знаешь ли.

– Совсем нет, – усмехнулся Люк, – что особенно удивляет. Дело не во мне, а только в тебе. Я тебя знаю, Сесси. Ты можешь попытаться выбросить меня из головы и даже можешь преуспеть. Но ты отвела для меня уголок в своем сердце, и, как слишком добрая душа, не станешь выгонять меня оттуда.

– Я… – затрясла она головой.

– Не надо. – Неожиданным резким движением Люк схватил девушку за талию и крепко прижал к своему телу. – Не прогоняй меня.

Умело и проворно он напал на рот Сесилии, и, когда она неожиданно раскрыла губы, проник языком в самые его глубины. Люк целовал ее основательно, жадно, без всяких тонкостей и сдержанности, как будто много лет не прикасался к женщине и может не дожить до следующего объятия. Его сотрясало чистое непритворное желание, и он брал от нее все, что только мог: растерянность, злость и даже само дыхание.

Однако Сесилия жаждала отдать ему еще больше. Поднявшись на носочки, она запустила руки в волосы Люка и смело прикоснулась языком к его языку. В прошлый раз девушка очень боялась, но не сейчас. Сегодня она бы не смогла довольствоваться робким поцелуем школьницы. Сесилия льнула к нему всем телом, и он углубил поцелуй. Вот об этом она мечтала так долго. Чтобы ее окружали его вкус, тепло его тела и его сила. Люк.

Люк.

Мужчина, который много лет назад обнимал ее, целовал, а утром уехал, не простившись. Мужчина, который не видит причины жениться на ней. Опять то же самое. Обнимает, целует… а потом оставит ее тосковать в одиночестве. Навсегда.

Сесилия оттолкнулась от его плеч, прерывая поцелуй.

– Люк…

– Сесси, – пробормотал он в ответ, прижимаясь ртом к коже под скулой, зарываясь в изгиб ее шеи, пробуя языком точку, где бился пульс, зажимая между зубами мочку ее уха.

– Люк, нет, – прохрипела она.

Он поднял руку и грубо стиснул ее грудь, одновременно сильно кусая за ухо. Сесилию пронзили боль и наслаждение, и она вцепилась ногтями в его шею. На одну сумасшедшую секунду ей захотелось укусить его в ответ. Наказать, пометить… почувствовать его вкус еще раз.

– Прекрати. – Сесси зажала в кулаках его волосы и потянула. – Остановись!

Люк замер, затем медленно поднял голову. Его губы оставались сложенными для поцелуя. Сесилия отвесила мужчине достаточно увесистую пощечину, и его рот принял нормальную форму.

– Прекрати, – четко повторила она. – Я не позволю тебе снова так со мной поступить.

Люк моргнул, ослабил хватку на ее груди, а потом совсем отпустил.

Девушка знала, что не дождется извинений.

– Надо попросить Денни вышвырнуть тебя из дома, – сказала она, поправляя лиф платья.

– Надо бы, но ты не станешь.