— Я устал.

— Ты не приходил ко мне.

Он сделал еще один глоток из бутылки.

— Моя мать умерла. Я в трауре.

— Тогда позволь мне утешить тебя.

На этот раз Алексису было все равно. Он позволил Каролине поцеловать себя и почувствовал в себе какую-то странную отстраненность. Она забрала у него бутылку, и ее руки скользнули внутрь его халата. Она принялась ласкать его грудь и снова начала целовать его.

Алексис чувствовал себя так, будто он был богом, наблюдающим сверху за двумя глупыми смертными. Он видел, как они прикасались друг к другу, видел, как женщина расстегнула халат мужчины, наклонилась над ним, прижала его к полу. Женщина накрыла ладонью гениталии мужчины.

Вопль Фалька вернул его к реальности. Его кузен захлопнул за собой дверь и закричал на Каролину. Каролина сползла с Алексиса и попыталась подняться, но наступила на край своего платья и упала.

Она попыталась подняться на ноги, что-то шипя в сторону Фалька.

Алексис приподнялся на локтях. Он даже не подумал прикрыться, слушая гневные излияния Фалька. Он наблюдал, как Каролина борется со своими юбками и одновременно рычит на Фалька. Они оба замолчали, когда он рассмеялся. Он снова лег на спину и долго лежал, смеясь в потолок.

— Это бесполезно Каролина, — сказал он, когда снова смог говорить. — Мою добродетель защищает неуклюжая дуэнья, из которой потоком льется Писание. Если бы он мог, он надел на меня пояс целомудрия, — он снова расхохотался.

— У-ух! — Каролина попыталась пнуть его ногой, но ей помешали ее длинные юбки.

Лицо Фалька раскраснелось, и он весь дрожал. Он указал пальцем на Каролину и произнес:

— «Ибо живущие во плоти о плотском помышляют, а живущие по духу — о духовном. Помышления же плотские суть смерть…»

— Он разоблачил тебя, Каролина. Ты помышляешь о плотском.

Каролина наклонилась и дала ему пощечину. Алексис вскочил на ноги так быстро, что полы халата взвились у него за спиной. Он схватил Каролину за волосы и потащил к двери. По дороге он ухватил Фалька за руку и повлек своего кузена за собой. Распахнув дверь, он вытолкал их обоих в коридор, а затем захлопнул двери прямо перед ними. Запираясь на замок, он прокричал им:

— У меня сейчас нет настроения ни быть изнасилованным, ни принимать бичевание, поэтому вы оба можете забрать свои гнусные желания с собой в постель, и чем дальше от меня, тем лучше.


На этот раз он не приехал за ней.

Кейт стояла на палубе клипера, который утром должен был отправиться в Америку. Она плотнее прижала к себе шаль и направилась к носу. Наступил вечер, и на борту оставались лишь немногие из членов команды.

Мама рекомендовала ей прощение и стойкость, но Кейт испытывала слишком большую боль. Она предложила ему свое сердце и свою любовь, изящные, сверкающие драгоценности, украшающие хрупкое ожерелье ее доверия. Алексис швырнул их в бушующее пламя своей вины и смотрел, как они сгорали дотла. И это заняло у него меньше времени, чем потребовалось бы, чтобы разлить чай.

Вэл поднялся на палубу, после визита к маме, и присоединился к ней на носу. Они наблюдали, как луна превращается из серой в серебристую, а потом в ослепительно белую.

— Останься еще на несколько дней, — сказал Вэл. — Я уверен, что он приедет.

Кейт ухватилась за поручень перед собой и опустила взгляд на свои руки.

— Я не хочу снова испытать боль.

— Но ведь прошла только пара недель, моя дорогая. А Алексис на этот раз вырыл для себя чудовищно глубокую яму. Ему понадобится какое-то время чтобы ему надоело стоять на дне и разглядывать сияющий свет наверху.

Облизнув губы, Кейт задала вопрос, который она хотела задать с того момента, как Вэл появился на судне, чтобы попрощаться с ними:

— Миссис Бичуит?

— Извини. Алексис может вызывать страх, когда он не хочет оказаться загнанным в угол, и я боюсь, что сейчас он изображает важную персону. Я не понимаю этого. В его характере есть что-то, что дает ему возможность заставить любого человека чувствовать себя деревенским сквайром, пролившим вино на королевскую мантию, и сделать это, не произнося ни слова.

— Надо было стукнуть его. Вэл улыбнулся и взял ее за руку.

— Если он не приедет за тобой, то я так и сделаю.

Склонившись, Вэл поцеловал ее руку Она поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Он прошептал ей прощальные слова и ушел.


Кейт стояла на носу, прислушиваясь к звуку веревок и канатов, трущихся о дерево, к плеску воды за бортом, к скрипу снастей. Так много нужно сделать, подумала она. Нужно прочесть письма, проверить доклады по грузам и прибылям. Дела начали скапливаться с того момента, как она уже несколько недель назад уехала из Мэйтленд Хауза, но где-то внутри у нее была пустота, которая мешала ей заняться делами. Она смотрела на колонки цифр, а видела гибкое, мускулистое тело и сияющие черные волосы.

Холодный вечерний бриз проник под ее шаль, и она спустилась в каюту. Надев ночную сорочку и халат, она устроилась в постели, открыла книгу и попыталась читать при свете лампы. За прошедшие несколько недель она ни разу не заснула до полуночи.

Ее веки уже собирались сомкнуться, когда наверху раздался страшный грохот. Кейт моргнула и подняла взгляд на потолок. Грохот прокатился по верхней палубе, затем переместился вниз и по коридору приблизился к дверям ее каюты. Раздался сильный удар, и дверь с шумом распахнулась.

Кейт изумленно вытаращила глаза, когда увидела, как рассвирепевший Алексис де Гранвиль вталкивает в ее каюту Вэла. Оказавшись внутри, Алексис тут же швырнул своего друга на пол. Вэл попытался сделать несколько шагов по направлению к Кейт, ударился о кресло и приземлился прямо под ним рядом с кроватью Кейт. Он, ворча, столкнул кресло со своей груди, а затем рассмеялся. Кейт наконец обрела дар речи.

— Что вы себе думаете? Убирайтесь отсюда. Отправляйтесь куда-нибудь в другое место улаживать свои мальчишеские ссоры.

Алексису не хватало воздуха. Он рванулся через всю каюту, встал над Вэлом, как проповедник над грешником, и указал на него пальцем.

— Он никуда не поплывет завтра. Я увожу его во Францию, где я вызову его на дуэль и пробью пулей эти сверкающие кудри, которые тебе так нравятся.

Кейт сжала руки на коленях и оглядела Алексиса сверху вниз. Он начинал напоминать ей хищника Филипа де Гранвиля, сошедшего с портрета.

— Ты говоришь ерунду.

— Ах, — Вэл сел и прикоснулся пальцами к своему окровавленному рту. — Это бесполезно, моя мышка, я написал Алексису всю правду. Это был честный поступок.

— Мышка? — прорычал Алексис и потянулся к Вэлу.

— Прекратите, — сказала Кейт Он повернулся к ней.

— Мышка, да? Если он прикасался к тебе, я убью его. Я схвачу его за голову и переломлю его шею так, как я переломил бы шею мышке. — Он закричал в сторону Вэла. — Все это время ты насмехался надо мной, говоря о Кардигане и Бог знает о ком еще, а я должен был опасаться только тебя.

Кейт встала в постели на колени и подбоченилась.

— У тебя что, мозговая горячка, или ты всегда бросаешься изображать Отелло?

— Я не изображаю Отелло, — Алексис ткнул пальцем в ее сторону. — Ни один мужчина не стал бы спокойно наблюдать, как его лучший друг уезжает с его невестой.

— С твоей невестой, — повысив голос, передразнила его Кейт. — Ты, дерзкий, самоуверенный тиран, неужели ты не видишь, что Вэл перехитрил тебя?

Алексис сердито смотрел на Кейт. Потом перевел свой гневный взгляд на Вэла. В комнате повисла неожиданная тишина, и Кейт вместе с Алексисом внимательно разглядывала человека на полу.

Вэл с серьезным выражением лица поднялся на ноги и захромал к двери. Две пары глаз следили за его движениями. Опустив руку в карман своего пальто, он вытащил оттуда носовой платок и при-

дожил его к своему окровавленному рту. Что-то оказалось в его руке, слишком маленькое, чтобы увидеть, что это было.

Алексис нарушил молчание:

— У тебя есть немного времени для объяснений, прежде чем я затолкаю тебя в сундук.

Вэл выпрямился и начал сворачивать платок со следами крови на нем.

— Что ж. Varium et mutabile semper femina, мой друг, — он помахал ключом перед их глазами и усмехнулся.

Вэл оказался за дверями и успел их захлопнуть, прежде чем Кейт или Алексис смогли пошевелиться. Алексис выругался и бросился за своим другом слишком поздно. Он обрушился на закрытую дверь и ухватился за ее ручку как раз в тот момент, когда щелкнул замок. Алексис застучал кулаками по дереву и закричал:

— Вэл, исчадие ада, открой дверь.

— Спокойной ночи, — послышался голос Вэла. — Команда получила указание от мисс Грей не выпускать тебя, поэтому можешь не стараться и не кричать.

Алексис бросился плечом на дверь, и его отбросило от нее. Он пнул ее ногой, и Кейт закрыла уши.

— Прекрати!

Прыгая на одной ноге, Алексис сердито посмотрел на нее.

— Проклятье!

— Ты не выберешься отсюда без ключа.

Он, хромая, подошел к креслу у двери и со стоном уселся в него, держась за свою ногу. Раздраженно вздохнув, Кейт выбралась из постели и подошла к нему. Она взяла его за щиколотку.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Снимаю твой сапог, глупец. У тебя сейчас распухнет нога.

— Оставь мой сапог в покое. Она приложила руку к его груди и толкнула его назад в кресло.

— Упрямство — это не самая приятная из твоих черт.

Она ухватилась за его сапог и потянула его. Он снялся с ноги, и она швырнула им в Алексиса. Сапог упал ему прямо на грудь. Он что-то проворчал и сбросил сапог на пол. Не обращая на него внимания, она вернулась к своей кровати, села на одеяла и, скрестив руки на груди, сердито посмотрела на него.

— Что сказал Вэл? — спросил он.

— Он сказал: «Женщина всегда непостоянное и переменчивое существо». Ха!

— Вот тебе и ха! Он был прав, — Алексис стянул свой второй сапог и швырнул его в угол. Кейт сжала руки в кулаки.