Кейт ударила кулаком по амбразуре и сжалась от боли. Ее руки еще не зажили полностью после тех ударов, которые она наносила по дверям своей камеры под Тайм Холлом. Она повернулась, когда услыхала позади смешок, и увидела, что Вэл направляется к ней от Башни духов. Его здоровье быстро улучшалось. Он шел быстрыми, свободными шагами и нес в руке стакан вина.

— Он способен довести до белого каления, моя дорогая, — сказал Вэл, приближаясь. — Боюсь, это потому, что он так рано стал носить свой титул.

— Проклятье.

Вэл рассмеялся и протянул ей стакан.

— Фальк может рассказать тебе, как тяжело было с ним справляться. Половину своего времени он проводил верхом, пытаясь загнать себя до смерти, а оставшееся время тратил на то, чтобы очаровать каждого, кто приближался к нему.

— В последнее время он не слишком-то старался очаровать меня, — Кейт приняла стакан и поставила его в амбразуру.

— Но ведь ты единственная, кого он боится. У нее от удивления приоткрылся рот.

— Я?

— Конечно. Даже я немного боюсь тебя.

Скрестив руки на груди, Кейт внимательно посмотрела на Вэла. Сначала он без улыбки смотрел ей прямо в глаза, но она не отвела от него взгляда, и через какое-то время уголки его губ поползли вверх.

— Ты глупый мальчишка, — она схватила стакан и отпила из него. — Ладно, не обращай внимания. Ты запер дверь?

— Конечно. Я заставил его проглотить почти всю бутылку бордо. Он как раз сражался с пробкой следующей бутылки, когда я выскользнул из комнаты.

— Надеюсь, он не будет спать, когда я войду туда?

— Ни в коем случае. Кавалерийскому офицеру разрешается вступить в полк только после того, как он докажет, что может выпить три бутылки и после этого принимать участие в торжественном параде.

Кейт улыбнулась и чмокнула Вэла в щеку. Он взял ее за руку.

— Bon chance, ma petite [5] . Ты так ему нужна.

— Спасибо.

Она сжала руку Вэла, затем отпустила ее и направилась к Башне духов. Последние ступеньки лестницы она преодолела на цыпочках, прислушиваясь и боясь услышать голос рассерженного аристократа. Не было слышно ни звука. Повернув ключ в замке, она вошла в комнату и снова заперла дверь изнутри.

Алексис стоял в оконном проеме. Он положил руку на открытую раму, а затылком оперся на закрытую. Его глаза были закрыты, когда он заговорил:

— Ты испугался при мысли о моем гневе и поэтому пришел, чтобы выпустить меня. Молодец, Вэл.

— Я пришла не для того, чтобы выпустить тебя, — сказала Кейт, — я пришла для того, чтобы впустить сюда себя.

Его веки медленно поднялись, и Алексис посмотрел на нее с ленивой отстраненностью во взгляде.

— Исчезни отсюда, дьявольское наваждение.

— Алексис, смотри.

Она подняла ключ, так чтобы он мог видеть его. Потом она оттянула вырез своего платья и уронила ключ внутрь. Алексис тут же оставил свою расслабленную позу у окна. Он подлетел к ней весь взъерошенный, как обеспокоенный сокол.

— Старый трюк, неоригинальный и бесполезный. Отдай мне этот ключ.

— Это, может быть, и старый трюк, но я уважаю некоторые традиции.

— Если ты не отдашь мне этот ключ, я сам возьму его.

— Я так и хотела, — сказала она, подбоченясь. Он выругался и сжал руки за спиной, одновременно отодвигаясь от нее.

— Ты собираешься ускользнуть от нашей помолвки, — сказала она. Она сделала шаг к нему, и он снова отступил назад.

— Разве ты недостаточно узнала мою семью, чтобы понять почему?

— Я люблю тебя.

— Моя мать была сумасшедшей.

— Я люблю тебя.

— И еще Фальк.

— Я люблю тебя. Алексис покачал головой:

— Я не смогу жить, если я проснусь однажды утром и увижу ненависть в твоих глазах.

— Трус. Алексис, ты очень умный человек, но ты слишком упрям, — она обошла стул и направилась за ним к окну.

Он ловко уклонился от нее, когда она протянула к нему руки. Подойдя к портрету Летиции, он дотронулся до него кончиками пальцев.

— Ты говоришь, умный. Тогда ты должна согласиться со мной. «Великий ум к безумью близок. Ничтожна между ними грань…»

— Чепуха, — сказала Кейт. Она встала рядом с ним у портрета. — Ты в таком же здравом уме, как и я.

Она охнула, когда он схватил ее за плечи и принялся трясти. Он тряс ее до тех пор, пока шпильки не выпали у нее из прически и волосы не рассыпались по плечам.

— Моя мать убивала людей. Фальк считает женщин ошибкой Бога. — Он начал трясти ее в такт каждому произносимому им слову. — Ты должна оставить меня одного.

Кейт почувствовала, как натянулось ее платье, а затем услышала звук разрываемой ткани. Она потеряла ориентацию от тряски, и ей оставалось только цепляться за руку Алексиса, которой он шарил у нее на груди. Он нашел ключ и швырнул ее на пол. Пытаясь как-то разобраться с рассыпавшимися волосами, она услышала, как щелкнул замок. Алексис стоял на пороге, холодно глядя на нее. Бросив ключ на пол рядом с ней, он улыбнулся.

— Благодарю за то, что ты предложила мне свое тело, но я уже пообещал свое Каролине Бичуит. Она сказала мне, что хочет ребенка, как Ханна. И на этот раз я решил удовлетворить просьбу.

Кейт оставалась на полу еще долго после того, как Алексис ушел. Слишком потрясенная, чтобы плакать, она стискивала в руках обрывки своего платья и старалась не ненавидеть Алексиса де Гран-виля.


Алексис держал в руке бокал с бренди и смотрел на языки пламени в камине, не видя их. Он не слышал, как Фальк вышел из гостиной. Он не слышал, как вошел Вэл, и не замечал его, пока его друг не заговорил.

— Ты знаешь, что она уехала?

— Я знаю.

— Ты дурак, — сказал Вэл.

— Я не хочу обсуждать Кейт с тобой.

— Тебе придется сделать это, если ты не хочешь подраться со мной. Я охотно сделаю либо то, либо другое. Хотя нет, сейчас, подумав об этом, я понял, что с большим удовольствием воткнул бы кулак тебе в живот, — Вэл сделал еще несколько шагов в глубь комнаты. — Ну же. Я чувствую в себе сейчас гораздо больше сил, и я обещаю не испортить твое красивое лицо.

Алексис поставил свой бокал на каминную полку, а затем и сам оперся на нее, положив подбородок на руку так, чтобы он мог смотреть на бренди.

— Ну? — спросил Вэл.

— Я не буду драться с тобой, и я не собираюсь разговаривать о Кейт. То, что я сделал, лучше для нее.

— Ты сделал одно — сбежал. Бог мой, Алексис, . это находится за пределами моего понимания. Ты можешь идти прямо на русские штыки и гарцевать на лошади под артиллерийским огнем, но тут же теряешь контроль над собой при виде этого клубка противоречий и обаяния.

Алексис резко обернулся к своему другу.

— Заткнись. В последний раз я говорю тебе, чтобы ты оставил эту тему. Я не хочу передать ее детям свою извращенную наследственность. Существует множество женщин, готовых закрыть глаза на что угодно из-за моего положения или моих денег.

Вэл прошествовал к дивану и уселся на него. Он улыбался, и Алексису это совсем не нравилось.

— Вот как!

— Что это значит?

— Вот как, — снова сказал Вэл. — Это то, о чем я говорил, старина. Ты боишься ее. Потому что она не ослеплена, используя твое собственное выражение. Она не видит маркиза, когда смотрит на тебя. Она не видит Ричфилда и всего, что за этим стоит. Нет, она видит Алексиса, а ты к этому не привык. Ты боишься, что как только она увидит всего тебя, ей может не понравиться это зрелище.

— Достаточно!

Алексис схватил бокал с бренди и швырнул его в камин. Стекло разлетелось на кусочки, а огонь, в который попало бренди, зашипел и на мгновение вспыхнул еще ярче. Осколки стекла, отскочив рикошетом, застряли в его смокинге. Он поднял руку, чтобы стряхнуть капли бренди с рукава, и увидел, что по руке течет кровь. Он все еще смотрел на нее, когда Вэл взял его руку и обмотал ее носовым платком.

— Кажется, кто-то из нас постоянно должен бинтовать раны другого, — сказал Вэл.

— Извини.

— Не надо извиняться. Но мне интересно, как ты будешь себя чувствовать.

— Что ты имеешь в виду? Вэл продолжал обматывать носовым платком руку Алексиса.

— Когда Кардиган или кто-нибудь другой попытается завоевать ее. Не надо так испуганно смотреть на меня. Ты же видел, как этот тип ходил вокруг Кейт. Она уехала в Лондон, и там она обязательно встретит его. А еще там есть лорд Сноу, который успешно выздоровел после дизентерии и теперь наверняка жаждет женского общества. И конечно же, там полно художников, писателей и музыкантов. Они все будут обожать Кейт, и она будет обожать их. Куда ты?

— Куда-нибудь, где ты не сможешь добраться до меня, — ответил Алексис. — Это не пойдет. Пусть она спит с Кардиганом, со Сноу, с музыкантом или со всеми ими, вместе взятыми. Иди к черту, Валентин Бофорт.

После нагоняя, полученного от Вэла, Алексис старался избегать своего друга. Он не мог видеть, как Вэл улыбается, глядя на него, как будто бы он наслаждался страданиями Алексиса, как будто бы Алексис заслужил ту боль, которую принесла ему потеря Кейт. Он ушел с головой в перестройку Мэйтленд Хауза и проводил целые часы с ранеными солдатами. Иногда, когда кто-нибудь из них умирал, эта боль ненадолго вытесняла ту, другую. Он постоянно был занят чем-то и поэтому даже не заметил, что прошла целая неделя.

На десятый вечер после отъезда Кейт он был слишком измучен от работы в Доуэр Хаузе, чтобы переодеваться к обеду. Ему принесли поднос с едой наверх, а затем он помылся и надел халат. Свернувшись калачиком на коврике у камина, он мрачно прихлебывал вино из бутылки. В этот день Фальк поздравил его с тем, что он избежал соблазнов Адама.

Он услыхал, как сзади закрылась дверь его комнаты, и оглянулся через плечо. К нему приближалась Каролина Бичуит. На ней было вечернее платье, едва прикрывавшее ее грудь, а на шее и на груди сверкали бриллианты.

— Я напросилась на обед, — сказала она, — но тебя там не оказалось, — она опустилась на колени на коврик рядом с ним.