– Чего тебе нужно, каналья? Я сплю. Оставь меня в покое. Убирайся!
– Откройте, граф.
– Я сказал, убирайся!
В дверь что-то глухо стукнуло и со звоном разлетелось на куски. «Что ж, – решил Джон, – встречусь с ним утром. Пусть проспится».
Но утром машины Анри на месте не оказалось. В тревоге Готфрид прошел в кабинет лорда Генри и застал его сидящим в кресле в стеганом халате и благодушном настроении. Лорд читал газету. Объяснение было коротким. Ни словом не обмолвившись о тайне его старшего сына, Джон объяснил Генри причину своей тревоги. Граф поднялся из кресла бледный и сказал, что с некоторых пор стал замечать, что с сыном происходит что-то неладное. Решили проехать на автомобиле до Хай-Уикома, поколесить по грунтовым дорогам. Джон предложил обследовать берег Темзы. Лорд вышел в гардеробную и через несколько минут вернулся в твидовом костюме и перчатках. Ночью был мороз и графский «Каули» завелся не сразу. В машине было холодно и мужчины продрогли до костей. Лорд Генри мысленно ругал себя за то, что надел это тонкое щегольское пальто, что подал ему Уотсон.
Машину Анри увидели на одном из поворотов по направлению к Хай-Уикому. Утро было раннее, сумерки еще не рассеялись, воздух – неподвижен и сер; за его густой пеленой мигали редкие огоньки. Но с первого взгляда было ясно, что произошло нечто ужасное. Машина лежала на боку в мокрых зарослях, стекла выбиты, с некоторых деревьев содрана кора. Впечатление было такое, будто автомобиль шел на таран или же водитель просто не справился с управлением на скользкой дороге. Анри лежал без сознания, из его разбитой головы вытекала густая темная кровь. Когда попытались вытащить графа из кабины, стало ясно, что у него перебиты ноги.
– Осторожно, осторожно, граф, быть может у него есть и другие повреждения, – торопливо говорил Джон.
Молодого человека уложили на заднее сиденье, туда же сел лорд, поддерживая в объятиях сына. Анри открыл глаза, поглядел на графа. Веки его опустились. Было непонятно, узнал ли он отца.
– Скорее, Джон в больницу! До города недалеко. Мы успеем! – кричал лорд, в испуге вглядываясь в осунувшееся лицо сына, по которому уже разливалась смертельная бледность. – Он потерял слишком много крови. Прибавьте скорость, умоляю!
Лорд Генри вытащил из кармана носовой платок, приложил к ране на голове сына. Платок мгновенно промок. Тогда он сорвал с шеи шелковое кашне и перевязал голову Анри. Город был уже рядом, уже потянулись убогие лачуги предместий. Генри торопил Джона с нервной дрожью в голосе. Вдруг он осекся и замолчал, что-то безумное было в его взгляде.
– Джон, – сказал он. – Остановите машину. Быть может, я ошибаюсь… да, я, наверное, ошибаюсь.
Готфрид обежал автомобиль кругом, распахнул заднюю дверцу и взглянул в лицо Анри. Молодой человек не был ни угрюм, ни раздражен, он был спокоен. Казалось, он спит, потому что слишком устал. Теперь для него все окружающее было бесплотным, он пребывал в выдуманной атмосфере и тишине. Лицо оставалось прежним и, тем не менее, он изменилось, стало красивее и строже. Анри уже не принадлежал этому миру.
Земля промерзла. И могильщики основательно вспотели, выполняя свою работу. Похороны прошли скромно. Молодого графа провожала только семья. Лорд Генри и Габриэль безудержно плакали, остальные стояли молча, склонив головы. В стороне покуривали могильщики в стеганых фуфайках, ожидая, когда наступит их черед. Когда на крышку гроба упал с тихим стуком первый ком земли, Адель, словно очнувшись от оцепенения, страшно вскрикнула и упала без чувств.
Со дня похорон произошла перемена в характере Адели. Ее надменность и ветреность сменились равнодушием ко всем обитателям замка. Даже на Ричарда она глядела с недоумением, избегая его ласк. С Джоном она была сдержанна, с мужем – холодна. Она словно затаилась, словно что-то обдумывала. Напрасно Готфрид пытался ей помочь, быть нежным. Зная причину ее болезни, он со страхом всматривался в отрешенное лицо, лицо человека, не имеющего более никаких желаний. Прошел месяц со дня смерти Анри, и все постепенно стали привыкать к новому поведению графини.
Было воскресенье. Лорд Генри уговорил всю семью пойти в церковь. В последний момент графиня стала жаловаться на головную боль и захотела остаться дома. Габриэль заботливо предложила свои услуги, но графиня отказалась. Впервые за столько дней Адель улыбнулась, и улыбка ее была похожа на дрожащий солнечный зайчик. Во время проповеди Ричард то и дело дергал отца, и жарко шептал в самое ухо, что хочет домой, что его матери плохо. В конечном итоге граф, раздраженный, поддался на уговоры сына, и семья по обледенелой дороге покатила к замку. Адель их не встретила, и Габриэль сказала, что леди, видимо, действительно нездоровится. Скинув шубку, она побежала в апартаменты своей хозяйки. Лорд Генри не спеша разделся, устало провел рукой по волосам. Да, нужно ее навестить, решил он, и степенно направился к жене. Он уже шел по узкому сумеречному коридору западной башни, как услышал вдруг страшный крик Габриэли. Лорд бросился в покои жены. В дверях он столкнулся с девушкой, которая, белая, как полотно, пыталась его отодвинуть и вырваться из комнаты. Он взял ее за худенькие плечи и слегка встряхнул.
– Габриэль! Дитя! Что случилось?
– Там, – рыдая, она махнула рукой. – В ванной!
Граф вбежал в ванную. Адель лежала в уже остывшей воде, красной от крови. Ее обнаженная, идеальной формы грудь возвышалась холмами, голова была запрокинута и шелковистые волосы свисали до пола. На мозаичному полу валялся кинжал. В бешенстве граф пнул его ногой, и кинжал отлетел в угол. Он погрузил руки в воду и поднял Адель. Бездыханная, она казалась гораздо тяжелее, с трудом граф донес ее до постели. Из его груди не вырвалось ни звука, он словно онемел от горя и ужаса. На обеих руках Адели были разрезаны вены и из них сочилась кровь. Он вдруг спохватился и приложил два пальца к ее холодной шее. Еле заметная пульсация. Он ринулся к туалетному столику и в волнении поднес к ее губам маленькое круглое зеркальце. Поверхность затуманилась.
Адель была жива! В эту минуту появился Джон, уже осведомленный о случившемся.
– Она жива! – воскликнул граф. – Необходим доктор. Немедленно!
Джон поехал за доктором, который жил в замковой деревне по другую сторону парка. Черный «Каули» выехал за резные ворота и по аллее дубов и лихо помчался к деревне, церковная колокольня которой плавно вставала из-за холма.
Адель болела долго. Медленно приходила она в себя, набирая жизненную силу. Со слезами графиня просила прощения у мужа, и он, конечно, простил ее. Она уже могла вставать и ходить по замку. Порой она заводила патефон и ставила любимую пластинку своего пасынка «Дай мне розу, которая украшает твои черные локоны», – пел итальянец глухим, дрожащим голосом. Она откидывалась на спинку кресла и сидела, подперев голову рукою, печальная, исхудавшая и чуть-чуть неземная. На расспросы мужа о кинжале, она дала подробные объяснения. Орудие попалось ей на глаза случайно, уже после гибели молодого графа. Он просто лежал на портале камина. Готфрид тут же вспомнил этот вечер. Анри показывал ему кинжал, они вместе долго его разглядывали, а после граф положил его за каминные часы. Оружия не было видно, и о нем забыли. Волею случая Адель нашла его. Это был старинный роковой кинжал с надписью «Родана Испанская». История сделала новый виток. Прошел год с момента появления Джона Готфрида в замке. Однажды, когда глубокой ночью он проснулся, будто от внезапного толчка, и долго не мог уснуть, ему пришла мысль, что он закончил здесь свои дела, и пора уходить. Это была даже не мысль, а знание, и Джон не стал противиться. Он по-прежнему любил Адель, и, может быть, даже глубже, но он должен был уйти, ибо нельзя испытывать судьбу. На улице выл и метался ветер, и за матовым стеклом кричала пропасть ночи. Он вслушивался в разыгравшуюся стихию, потом заснул, и проснулся, когда было светло и висел оттепельный туман. Зима постепенно сдавала свои позиции, весна просилась прийти. Он простился с леди Генри в галерее, стоя под портретом восемнадцатого века. Адель была в черном, на ее груди алел бутон розы. Она отколола его и вложила в петлицу Готфрида.
– Не забывайте обо мне, моя любовь, – только и сказала она.
К обеду Адель не спустилась. Джон напрасно в волнении прождал ее. Что касается лорда Генри, то настоятельная просьба секретаря удивила и покоробила его. Он предложил Готфриду отпуск – путешествие по Европе. Молодой человек отклонил эту альтернативу, он непременно желал быть свободным, и графу ничего не оставалось, как согласиться.
Они мирно сидели в кабинете в глубоких кожаных креслах. Дым от сигарет поднимался и скапливался под потолком.
– Мне не хотелось бы терять вас из виду, Готфрид, – говорил граф. – Когда устроитесь на новом месте, дайте мне знать. Достаточно ли у вас денег? Я знаю, переезды требуют средств. Вот возьмите, Готфрид, я думаю, лишними не будут, – он положил на стол конверт, и, не обращая внимание на возражения, подтолкнул к секретарю.
– Если надумаете вернуться, Джон, милости просим. Я и моя жена будем рады вам, – добавил он простодушно.
Из комнаты Джона Адель смотрела, как он уходит. В длинном черном пальто и шляпе с шелковой лентой, в руке чемодан – шел он по широкой подъездной аллее. Граф Генри пожелал лично отвезти его на вокзал, но Готфрид отказался и от этой пустяковой услуги. День мерк, в глубине парка уже скапливалась тьма. Графиня смотрела на удаляющуюся фигуру, пока она не исчезла из вида. Мужчина ее мечты. Она не смогла его уберечь, ей нечем было удержать его. И он так ни разу и не обернулся.
ЭПИЛОГ
Джон больше не виделся с Адель. Прошло три года. Он работал учителем в глухой деревушке на побережье Ирландского моря. Первое время он сильно страдал. Потом боль стала притупляться, только иногда в полнолуние, когда призрачный, струящийся свет луны заполнял собой все, и от него Джон не мог укрыться даже за плотными жалюзи, тогда он, мрачный, с бьющимся сердцем, распахивал дверь и выходил под серебряные потоки, будто навстречу пулям. Заложив руки за спину, он бродил вдоль моря и разговаривал сам с собой. Для чужого уха не было смысла в этом бормотанье, но далеко был человек – женщина – который знал все, что испытывал молодой учитель. Джон вспоминал Адель в самые лучшие ее минуты и ему мучительно хотелось, как когда-то однажды, прижать ее к себе. Англия тяготила его, он уехал в Шотландию. Потом отправился в Европу. Небольшой капитал, который удалось скопить, работая у лорда Генри, позволял ему не быть привязанным к одному месту. Он был во Франции, Польше, Баварии, которую так любил Анри, – везде одинокий и погруженный в себя. Занялся литературой, но вскоре понял, что не писатель. Но это не уменьшило его любви к книгам.
"Леди Генри" отзывы
Отзывы читателей о книге "Леди Генри". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Леди Генри" друзьям в соцсетях.