Они сидели в баре, выходящем на пляж, и потягивали коктейли ядовитых расцветок со сладострастными названиями.

Пастернак флиртовал с Милли.

– Могу ли я заинтересовать мадам медленным комфортным сексом?

– Только если сэр любит изобильные киски. Они битый час сравнивали свои татуировки и проколотые пупки, давая друг другу возможность поближе осмотреть товар. Поскольку Анке и Криста обшаривали томными взглядами плоский живот Мэтта, Пастернак догадался, что тому повезет раньше остальных. Сволочь! У него даже на ребрах мускулы.

Девчонки достали заранее свернутый конический косяк и раскурили его. Они говорили на почти идеальном калифорнийском английском, как и все североевропейцы. Криста вышучивала парней, с которыми они познакомились накануне, приводя примеры наиболее глупых способов знакомства, когда внезапно Пастернак, выкатив свое брюхо и почесываясь, на мощном ланкаширском диалекте выдал:

– Эта фсе пиво, бля! Фсе из-за гадского пива!

Секунду девчонки сидели молча, а потом просто покатились со смеху. Осмелев, он осмотрел их с головы до ног и на том же диалекте выдал тираду а-ля обдолбанный экстази рэйвер:

– Ну, блин, а? Знаете, что говорят о голландских дифченках, а? Эй! Они просто ррраз-ввв-ротницы, ррраз-в-задницы, а? Нет дыма без огня!

Том отвернулся, чтобы не смотреть в их сторону, а Майки спрятал пылающее лицо в ладонях. Пастернак подмигнул им.

– Ну так что, дифченки, вы трахаетесь или как?

Пока остальные хохотали, Криста бойко ответила:

– Конечно. Нам надо думать о своей репутации.

– Либеральные традиции Голландии в наших руках.

– И ртах.

Он поднял брови.

– Так вы глотаете или сплевываете? Анке уселась на одно его колено, а Криста на другое, Милли начала гладить его волосы, и все трое защебетали голосками Барби:

– Конечно же, дома, в Неймегене, мы глотаем каждый раз, то есть три-четыре раза за ночь.

– Ага, это обычное дело.

– А я пять-шесть раз.

– А я по выходным окучиваю по десять парней каждую ночь…

– Ага. Самое малое. Бывает и двенадцать… Обнаружив, что их моралистские позиции абсолютно не в тему, Том и Майки присоединились к веселью. Мэтт все это время просто сидел и улыбался. Пастернак снова заговорил обычным голосом, наклонившись к ним поближе:

– А вот скажите мне, девчонки, просто так, для порядка – потому что у меня ОГРОМНЫЙ хер и для меня нет никакой разницы, но все же… размер имеет значение?

Девчонки спрыгнули с его коленей и притворились, будто собираются стащить с него шорты. Они пробыли здесь уже неделю, но так и не успели загореть. Скорее, у них был всего лишь намек на загар.

Когда они возвращались к «Балкону», зазывалы из конкурирующих баров и клубов впаривали им флаеры, которые можно было обменять на выпивку или билеты на автобусы на их дискотеки.

Пастернак тут же вынюхал возможность халявы.

– Смотрите-ка! Клуб «Торро» – бесплатный вход до полуночи. Покупаешь один напиток – второй бесплатно, и бесплатная бутылка шампанского каждой компании из четырех человек! Ну а теперь – кто тут хотел толкаться в очереди на Ибице, чтобы заплатить тридцать пять фунтов и попасть в «Привилегию»?

Девчонки как-то сразу поскучнели.

– Знаете что, ребята, не стоит идти в этот клуб.

– Пойдемте в «Циклоп». Намного ближе и намного дешевле.

Пастернак выглядел обиженным.

– Но ведь свободный вход и бесплатный алкоголь. Какие проблемы?

– Надо было сначала спросить.

– Может, ребятам самим на все посмотреть?

– Точно. Пусть набираются опыта. Милли хохотнула.

– А знаете что? Пойдемте туда все вместе. Будет прикольно.

Пастернак почуял подвох.

– Так, подождите. В чем проблема-то?

– Да все нормально, Пасти. Просто это не совсем то, чего ты ожидаешь. Все клубы такого типа обещают халявный вход и выпивку, правильно? Но на самом деле им просто не заставить людей платить деньги. Они типа – как вы это говорите? Ну в общем, это такие места под открытым небом.

– Клево! Типа как «Космос»?

– Ничего подобного.

– Но там же халявная выпивка, черт возьми!

– Бесплатная выпивка? Убийство! Это такой розовый шнапс, да? Жуть! Невозможно пить! Полное убийство! Им только свиней поить…

Пастернак приподнял бровь, чем вызвал еще больше улыбок.

– И шампанское! Боже! Это даже не кава![5]

Пастернак одарил каждую извиняющимся взглядом.

– Девчонки. Кажется, вы чего-то не догоняете. Четыре парня с севера Англии на отдыхе в Испании. Нам нравится это дерьмо!

И снова троица из Неймегена расхохоталась и зааплодировала.

– Ты прав! Давайте сделаем это!

Милли наклонилась к Пастернаку и прошептала на ухо, лизнув мочку своим пирсингованным язычком:

– А знаешь, что значит название клуба «Торро»?

– Нет, мэм.

– Это значит бык.

– Фантастика!


За дни и недели до отпуска Хилари раз сто поклялась себе, что не поведется ни на один из его глупых ритуалов. Она привыкла к этому. Она умела просто притвориться, что ничего не замечает. Это был их шестой совместный отдых на Средиземноморье. Если добавить к этому два уикенда в Париже, неделю в Амстердаме и неделю в Антверпене, то получится, что они побывали в Европе десять раз. И только в двух случаях национальная кухня не произвела впечатления на Шона. Зато когда они вернулись с Крита, она будто жила с оливкой. Шон не ел ничего, кроме оливок. Свежие оливки с хлебом и рекой оливкового масла; оливки в лимонном соусе с чесноком и душистым перцем; оливки, лук и кебаб из баранины. В конце концов ее стали преследовать оливковые ночные кошмары – вони оливок с лимоном и петрушкой оказалось достаточно, чтобы однажды ночью проблеваться. А их возвращение из Дордоньи привело к периоду чесночных соусов. Его пальцы воняли чесноком и луком после каждого свидания с разделочной доской. В Амстердаме даже ее возможность отовариться в дьюти-фри он потратил на покупку голов заплесневелого сыра, который они, естественно, так и не съели.

А рестораны! Во Франции был такой унизительный случай, что он ее мучил до сих пор. Она и сейчас поеживалась, вспоминая этих гнусных мужиков-официантов, которые обращались с ними как с дерьмом. А Шон еще хотел им понравиться, позорясь своим ужасным французским. И он оставил им чаевые! Эти ублюдки игнорировали их и обслуживали из рук вон, и прикалывались между собой над убогой парочкой англичан, ковыряющихся в тарелках с дерьмом, а Шон еще и оставил им на чай] Это произошло в прошлом году. Пять лет назад ей, может, и понравились бы его попытки понять чужую культуру, но не теперь.

Она считала, что с годами это забудется. Уже почти два года у Хилари были свой успешный бизнес и другая жизнь, которая ей нравилась. Теперь Шон ее не так раздражал. Тем не менее от воспоминаний о том ресторане ее до сих пор мутило. Она не будет ничего говорить. Она не собирается все портить в первый же вечер. Но боже мой, как же непросто ей это дается! Ее муж просто чертов идиот!

Она буквально выходила из себя, сидя напротив своего мужа и наблюдая, как он добавляет щепотки твердого сыра, чеснока и сухариков в суп, довольно кивая. Этот фигов гурман подозрительно громко нахваливает остывший вонючий суп, типа он знает разницу, – и кто он есть? Незнакомец. Человек, которого она едва знает. Умелый в ласках и с отличным хером – уж этого-то не отнять, – а в остальном она не уверена. Ей было не с кем его сравнить. И вообще все это было так давно, что она и забыла.

– Так ты не возражаешь, если я посижу в машине, пока ты будешь гулять по городу? – Она заставила себя заговорить, пока антипатия не захлестнула ее полностью.

– Мне кажется, я должен обязательно прогуляться по городу – вдруг я сюда никогда не вернусь?

Бедняга. Так пытается быть очаровательным. Однако она начинала его ненавидеть все больше и больше. Все теплые чувства, которые она испытала к нему в аэропорту и в номере, исчезали с каждой шумно втянутой ложкой супа. Каждый хруст лука вызывал прилив ненависти и заставлял вспомнить еще больше позорных эпизодов. Он даже не умел водить машину. Пока она заполняла бланки в убогом офисе, удостоверяя свою личность, расплачиваясь и ожидая целую вечность, пока ей дадут ключи от раздолбанного «сеата», этот сорняк занимался единственным, что можно было ему доверить, – менял деньги. Без сомнения, он поперся в первый же банк через дорогу, не заморачиваясь насчет курса обмена на дисплее. Он был большим бесполезным идиотом.

– А что бы ты хотела на второе?

– Цыпленок выглядел нормально, – она не могла сдержаться. – Но трудно сказать наверняка.

Он выдал свою привычную ухмылочку.

– В каком смысле?

– В смысле, что наверняка это будет костлявый недоваренный цыпленок, розовый посередине, и, кроме того, мне бы хотелось камбалы.

– Слушай, это не Мексика. Мы находимся в одной из стран Евросоюза. Цыпленок будет что надо, если тебе его хочется.

Это тебе его хочется!

– Я хочу камбалу.

– Отличный выбор. Я тоже.

Усилием воли она заставила себя не кусать губу и выдавила улыбку. Это настроение пройдет. Это не его вина. Она не могла докопаться до первопричины и не собиралась этого делать. Все равно это окажется ничем.

– Ты не мог бы заказать мне попить? Просто минералки. Мне хотелось бы быть свежей для завтрашних занятий с моим ян перед отъездом в город.

И с чего это она оправдывается? Просто минералки. Она собиралась сама заказать воду без льда, но ей не хотелось выслушивать очередную лекцию от него.

– Uno cerveza е uno agua con gas, por favor. Gracias.[6]

– Большое или маленькое пиво, сэр?

– Er, grande. Большое. Благодарю вас.

– Значит, одно большое пиво и одну воду с газом. Хорошо.

Она безрадостно улыбнулась. Если раньше у нее было предчувствие, что этот отпуск изменит их жизнь, то теперь она окончательно в этом убедилась.

– Ну и как гаспачо?