— Помогу, помогу, только не надо так кричать, у меня уши не бронированные. — Таня отпрянула, ударившись головой о камень. Боль немного уменьшила вспыхнувший было панический ужас:

— Кто здесь?!

— Я, я здесь. Вы что, никогда спелеологов не видели? В Крыму во всех пещерах полно туристов и исследователей. А иногда еще и спасатели заглядывают, когда такие, как вы, лезут, не зная броду.

— Как вас зовут? — спросила Таня.

— Иногда зовут Александром Михайловичем. Чаще просто Михалычем.

— А меня — Таня.

Почему-то сведения об имени мужчины успокоили Таню. Вроде бы познакомились, уже не совсем чужие люди. Михалыч включил фонарик и приладил его на уступ стены, ровно осветив тоннель. Потом как-то странно уставился на Таню, так что она снова испугалась. Поднял руку к каске на голове, и на каске включился вмонтированный фонарик, упершись ярким лучом в Таню и заставив зажмуриться.

— Михалыч, вы меня выведете отсюда?

Михалыч ответил не совсем адекватно:

— Так как, ты говоришь, тебя зовут?

— Татьяна. Меня муж ждет, — зачем-то соврала она и добавила. — Там наши ребята уже наверно весь лес обшарили, ищут меня, волнуются.

Михалыч задумчиво произнес:

— Муж… А девичья фамилия твоя какая?

Таню заклинило. Фамилия у нее была одна, с детства. Но почему-то сразу вспомнить ее не получилось. Заклинило.

Я спрашиваю, как ваша фамилия, строго сказал Михалыч тоном милиционера. Властный официальный тон возымел действие: Фамилия сразу вспомнилась и соскочила с языка.

Он оглядел ее всю, с ног до головы:

— Идти можешь? Руки-ноги целы, работают? Ты не сильно ушиблась? Идти можешь?

— Наверно.

— Осторожно попробуй встать.

— Таня встала.

— Цела?

— Ноги держат. Руки шевелятся. Да нормально все. До свадьбы заживет.

— Ты ж замужем.

— Что замужем?

— Ну, свадьба у тебя уже была?

— А, это я так, по привычке.

— Пошли, ты впереди, а я за тобой, буду фонариком подсвечивать.

— Михалыч, там… светится.

— Что такое?

— Она светится, понимаете? И бьется током.

— Каким током? Кто бьется?

Выражение лица Михалыча не было видно за слепящим фонарем, но интонация стала очень недовольной. Таня продолжила:

— Пирамида. Что это?

— Пирамида?

— Ну да. Там пирамида. Я хотела дотронуться, она меня ударила током.

— Наркотики употребляем?

— Что?

— Ничего, это я так, на всякий случай. Лицо у тебя все исцарапанное. Голова, небось, болит. Головой сегодня ударилась, и не раз?

— И не раз, — эхом отозвалась Таня. — А что?

— Ничего. Пирамидону бы тебе, вот что.

— Это, кажется, лекарство такое — пирамидон?

— Точно. Только его теперь обычно по-другому называют. Хватит трепаться, пошли.

Прошли несколько сотен шагов, в основном на подъем, миновали несколько ответвлений и остановились, за очередным поворотом, перед железной дверью. Михалыч открыл ее, и они с Таней оказались в неожиданно цивилизованном месте. Михалыч щелкнул на стене выключателем — под низким неровным потолком оказалась обыкновенная электролампочка, — и снова внимательно уставился на Таню, а Таня жадно обвела взглядом помещение. Здесь были две складные походные табуретки, три раскладушки, рюкзак, мотки каких-то кабелей и множество металлических ящиков. За стеной что-то гудело. Похоже на трансформатор, электродвигатель или что-то вроде этого. В электричестве Таня не разбиралась. Тем временем, Михалыч, не двигаясь с места и не отрывая взгляд от Тани, задумчиво и растерянно протянул:

— Дела-а-а. — Помолчал, соображая, и спросил. — Есть хочешь?

— Очень пить хочется.

Он пошарил в рюкзаке и вытащил пластиковую полуторалитровую бутылку с простой водой, протянул Тане. Дал еще пару галет, печенье и яблоко. И все смотрел пристально на нее. Отвлекся только на минуту, порывшись в двух железных ящиках. Дождавшись, пока Таня подкрепится, Михалыч протянул ей на бумажке три одинаковые таблетки:

— Глотни. Тебе надо.

Голос был убедительный. Таня и сама чувствовала, что для того, чтобы прийти в себя, ей нужно нечто более серьезное, чем вода и печенье. Правда, в кино обычно герой-спасатель дает девушке отхлебнуть из своей фляги виски, водку или что-нибудь еще в этом роде, для поддержания сил. Но то в кино.

— Не разжевывая. И запей. — Голос у Михалыча был, не терпящий возражений.

Таня выполнила процедуру. Пожевала еще печеньку. И незаметно для себя уснула на раскладушке.

Глава 10

Просыпалась Таня тяжело. Снилась какая-то муть, что невнятное и страшное. Во сне сильно болела голова, и с пробуждением боль хоть и ослабела, но не ушла, а свернулась навязчивым комочком в виске.

Таня долго пыталась понять, где она, и как сюда попала. Вспомнила, вроде бы, все детали. Про Влада, про лес. Про пирамиду. Наверное, окровавленный Влад и светящаяся пирамида были все-таки сном? Но Таня никогда не помнила свои сны так ясно и подробно, как все эти события. Комок в виске мешал думать.

Комната была совсем не такой, как та, в которой она заснула. Приличная импортная мебель, как в гостинице на четыре звезды. В комнате было окно, а из него на пол лился яркий солнечный свет. Таня стащила с себя одеяло и подошла к подоконнику. Вид из окна, сквозь красивую затейливую решеточку, ограничивался тесным двориком с маленькой засохшей бетономешалкой, грудами досок и щебня, а напротив была стена из желтого ракушечника, сложенная большим блоками. И кусок неба с ярким полуденным солнцем.

На Тане были ее джинсы и футболка, очень грязные. Рядом с постелью она обнаружила пижаму, свитер, спортивный костюм, и все это примерно ее размера. Владов пиджак нигде не обнаружился. Пропал и паспорт, который в лесу был с ней — в маленькой планшетке на шее, по старой туристической привычке.

Одна из двух дверей, имевшихся в комнате, оказалась дверью в санузел. Приведя себя в порядок, переодевшись, Таня начала дергать ручку второй двери. Заперто. Покричала, постучала. Вскоре послышались шаги, заскрежетал замок, и вошел давешний знакомый. Михалыч. «Все-таки это был не сон», — подумала Таня.

— Доброе утро сударыня! — возвестил Михалыч. В солнечном свете его удалось рассмотреть получше. Внешне Михалыч напоминал актера Гармаша, хотя на двойника и не тянул. Но что-то такое в чертах лица, типаж простого, сурового и, одновременно, доброго обаятельного мужика, похожего на бывшего военнослужащего, — это было.

— Где я?

— Вы, сударыня, находитесь в безопасном месте, под моей чуткой опекой. Чаю? Кофию? Овсянки? Омлету?

— Это гостиница? Почему я здесь? Вы спасатель?

— Спасатель. И, можно сказать даже, что ваш спаситель, верно? И вот на правах вашего избавителя позвольте мне сначала принести вам завтрак, а уж потом отвечать на всякие вопросы? Щас принесу завтрак. Из лекарств чего-нибудь?

— Анальгин у вас есть?

— Найдется. Я мигом.

И удалился, закрыв дверь снова на замок.

После завтрака Михалыч, по-прежнему избегая вопросов, привел мужчину лет шестидесяти, с очень морщинистым, жестким, волевым и интеллектуальным лицом. Церемонно представил вошедшего Тане:

— Позвольте представить вам Глеба Сергеевича. И вышел.

Глеб Сергеевич слегка поклонился, сел на стул, вперил в Таню цепкий, сверлящий взгляд и строго сказал:

— Итак, уважаемая Татьяна. Я постараюсь ответить на интересующие вас вопросы, но сперва ознакомьте меня, пожалуйста, с обстоятельствами вашего появления в лесу. Что вы делали посреди национального заповедника, да еще и в чужом, мужском пиджаке? Пожалуйста, как можно подробнее.

— Это не чужой пиджак. Это Влада.

— Кем вам приходится Влад?

— Он… мой друг. Он мой парень.

— Где вас нашел Михалыч?

— В пещере. Я шла по лесу и провалилась через ветки в какой-то колодец, и оказалась в темноте, пошла по подземному ходу. — Таня запнулась и замолчала.

— А как вы попали в этот лес? И что это был за лес? Где находится колодец, в который вы упали?

— Я не знаю. Я очень долго шла. Все утро. В тумане. И до этого вечером бежала.

— Вы бежали?

— Да, я очень испугалась.

— Что вас напугало?

— Я… я никогда не видела столько крови. Он лежал… Это было так страшно… — Таня обхватила голову руками и глухо сказала. — Влад. Он был мертвый.

— Мертвый? Что произошло? Почему он умер?

— Он… упал. — Вернулась головная боль, утихомирившаяся было после завтрака и анальгина. Таня мучительно посмотрела на Глеба Сергеевича. — Его нужно забрать оттуда. Он же там, наверное, лежит.

— Где именно? Вы же не знаете, в каком месте вы были.

— То место я знаю. У него еще название такое… я запомнила. Барсучья поляна. Надо вызвать бригаду, забрать тело. В пиджаке должен быть его паспорт. А где пиджак? И нужно же позвонить родственникам Влада. И я должна позвонить маме.

— Да, да. Не волнуйтесь. Все сделаем. А вам нужно отдыхать. Голова болит? Михалыч принесет вам анальгин или что-нибудь в этом роде.

Он еще уточнил у Тани несколько деталей о месте происшествия и о Владовой машине, и торопливо вышел. Михалыч принес кучу всякой вкусной еды, пару глянцевых журналов, несколько таблеток. И Таня, обессиленная разговором и болью, опять заснула.

Проснулась посреди ночи. Колотить в запертую дверь в такой час постеснялась. Скоротала время за поеданием фруктов и листанием журналов. Содержание прочитанного не откладывалось в сознании, буквы выглядели непонятными иероглифами, одну и ту же статью пробегала глазами по несколько раз безрезультатно, в мозгу всплывали впечатления от событий в лесу и в пещере. Когда основательно рассвело, Таня начала стучать в дверь. На это раз никто не появился. И только ближе к полудню пришли оба. Таня с ходу атаковала: