— Все-таки бывают в жизни поразительные совпадения. Судьба? Рок? Промысел Божий? Как это возможно, в чем причина? Философствовать можно долго, но я практик, да и ваше терпение не стану испытывать. Взгляните на эти фото.

Таня взглянула. Там была одна и та же девушка, только на одной картинке портретом, а на другом в полный рост, в кружевной юбке, старинном платье. Оба снимка были явно сделаны около сотни лет назад. Таня даже что-то вскрикнула, настолько ее поразила фотография. Лицо, шея, плечи дореволюционной дамы — это же ее, Танины! Ну, разве что чуть-чуть другая форма ушка. Чуть полнее шея, слегка отличается рисунок бровей. И вот этой родинки у Тани нет. Но как похожа, а?!

— Кто это?!

— Может быть, она из ваших предков. А может, просто совпадение. По телевизору иногда показывают шоу двойников. Они даже не родственники тем шоу-звездам и политикам, на которых так похожи. Некоторые и без грима похожи. Актеры иной раз могут играть известных исторических личностей без особого грима: настолько большое сходство.

— Но кто это на фотографиях?

— Одна баронесса. Подданная Российской империи. Фотографии сделаны в тысяча девятьсот двенадцатом году. Итак, вернемся к теме симбиоза, Таня. У меня к вам есть не только чисто личностная симпатия и желание помочь в беде, но и, прямо скажем, шкурный интерес, — Глеб Сергеевич усмехнулся. — Я вам хочу предложить применить ваши многочисленные достоинства, в том числе и это удивительное сходство, для вашей и нашей выгоды. В общем, вести взаимовыгодное сотрудничество. Я знаю, что вы не любите отношения в формате «Я начальник, ты — дурак». Или «Я господин — ты раб». Вы ведь любите быть на равных с людьми, верно? Любите свободу, самовыражение, творческую реализацию, не так ли? А для всего этого нужны деньги. И не просто деньги, а большие деньги. Бог ли, судьба ли, рок ли, карма ли, но вы необычайным образом оказались здесь, наши пути пересеклись, и такой случай грех не использовать для нашего общего блага. Я предлагаю вам возможность обзавестись очень приличными деньгами и, что самое главное, заработать их совершенно приличным путем. Не офисными интригами, не подставой и кидаловом, не обманом доверчивых покупателей и коллег по работе, не даванием и вымоганием взяток, не производством-продажей фальсифицированной продукции, не выходом замуж за успешного подлеца, а заработать совершенно достойно, честно, самостоятельно.

Глеб Сергеевич замолчал, погасил сигарету в пепельнице и устремил прищуренный взор на Таню.

У Тани сработал, видимо, какой-то социально-иммунный рефлекс, сформированный в лихие девяностые годы, и она полу-автоматически сказала:

— Легкий и честный способ заработать миллион? Это что, сетевой маркетинг? Финансовая пирамида?

Глеб Сергеевич улыбнулся загадочно:

— Пирамида? Хм. Забавно… Вообще-то я не говорил, что способ легкий. Но честный — действительно.

— Мне не за что получать честные миллионные гонорары! У меня нет каких-то особых талантов. Ни спортивных, ни музыкальных, ни программерских. Я не гений шахмат, не теннисистка, не актриса Голливуда!

— Ну, не Голливуда. Но в студенческом-то театре вы играли пару лет. Ну, нет у вас Оскара или, там, Тэффи, так что ж? В нашем деле оскароносцы не обязательны.

— В вашем — это в каком, Глеб Сергеевич?

— А в театре вы играли в пьесе Чехова и еще в какой-то тех времен. Не помню точно, кажется, нарезку делали какую-то из Булгакова, да?

— Вы так подробно изучили мою жизнь? Когда же вы успели?

— Быстро находить досье на любого человека, покойного иди здравствующего, — это одно из моих основных занятий, уже давно. А еще вы великая книгочейка, Таня. В общем, о том, как жил до революции простой народ, а также графья, князья и прочие баронессы, вы знаете почти так же хорошо, как я знаю детали вашей биографии. Поэтому, и по другим вышеназванным причинам, я предлагаю вам сыграть роль. Сыграть в самых лучших декорациях из всех, которые вы когда-либо видели. Быть гением игры не требуется. Главная задача: проявить сообразительность, выносливость и соблюсти строжайшую конфиденциальность. Вообще, за конфиденциальность все порядочные деловые партнеры крупно приплачивают. И я не исключение.

— Не понимаю. Я уже ничего не понимаю. Какая пьеса? Какие декорации?

— Татьяна! Я предлагаю вам принять участие в большой игре. Вы получите подробные инструкции, хорошую экипировку и сопровождение в лице Михалыча и еще одного хорошего парня. Под их чутким руководством вы проведете несколько дней, а может быть недель, — это уж как пойдет, — в удивительной обстановке. Вы ведь видели так называемые реалити-шоу? Там людей на остров высаживают, например. Но вам не придется ловить рыбу голыми руками и поедать гусениц. Декорации будут больше напоминать знакомые вам чеховские и булгаковские пьесы, чем дикие тропические острова. Доверьтесь мне, Таня. Это будет симбиоз. Что за радость — сидеть в этом коттедже или бегать от разъяренного мафиози Владимира Петровича? Доверьтесь мне и вашей любознательности. Шоу будет великолепным! По рукам?

Глава 12

Пещера была примерно такой же, какой ее запомнила Таня. Пирамида все так же сияла мягким светом. Михалыч попросил Таню отвернуться и вплотную приблизился к подножию этого непонятного огромного светильника. На мгновение исчезло все: свет, звуки. Кажется, даже свое тело она перестала чувствовать, но разобраться в чувствах не успела. Снова стала светло. Ощутила плечом прикосновение, и голос Михалыча:

— Готово. Можно идти. Уже который раз хожу, а каждый раз волнуюсь. За мной!

Прошли с фонариками несколько сотен шагов по лабиринту галерей, кое-где пришлось сильно пригибаться, даже почти ползком протискиваться вперед. Наконец, добрались до узкой расщелины, за которой показался слабый дневной свет. Через цепкие заросли шиповника, прорубаясь тесаками, выбрались в свободный от кустов лес. По горному лесу пробирались полдня, пока не вышли на открытое плоскогорье, лишь кое-где темнеющее перелесками. Стало жарко. Все трое сняли коричневые куртки и остались в рубашках. Трое — Таня, Михалыч и самый новый Танин знакомый, Андрей. Он появился за пару дней до старта. Андрей был примерно ровесником Тани. Высокий, серьезный парень со слегка вьющимися русыми волосами, с добродушным лицом.

Посматривая на своих спутников, Таня чувствовала себя на съемочной площадке то ли вестерна, то ли какой-то экранизации Жюля Верна. На головах у них были большие широкополые фетровые шляпы, на ногах кожаные ботинки, а на голенях — гетры, сплошь утыканные колючками и палочками, налипшими в лесу. Штаны из плотной ткани. Светлые рубашки. За плечами громадные рюкзаки нелепой шарообразной формы, похожие на советские «колобки». Михалыч, несмотря на солидный возраст, держался как ни в чем ни бывало. Оба они были еще и увешаны грудами старинных предметов: фляги, кожаные и холщовые сумки, какие-то футляры, тубусы. На Тане были тоже кожаные ботинки на толстой подошве, начавшие изрядно натирать, тоже гетры и плотные штаны. По части поклажи — Таню пощадили, она несла совсем маленький рюкзачок.

Пообедали в тени возле тропинки, усеянной засохшим пометом лошадей и каких-то других копытных. Предстояло пройти еще с десяток километров до шоссе. Михалыч пошел прогуляться по холмистым окрестностям и вернулся через полчаса со всадником-подростком. Юный татарин, восседая на низкорослой неказистой лошадке, окинул оценивающим взглядом Таню, Андрея и груду вещей, резко повернул коня и ускакал в клубах пыли. Оказывается, Михалыч договорился с ним, что будут лошади. И точно, через час-полтора он вернулся с еще одним парнишкой и двумя лошадьми. Мешки навьючили по бокам лошадей, и через пару часов вся группа была на шоссе.

Дальше татары идти не захотели, да Михалыч и не настаивал. Оглядевшись на пустынном шоссе, Михалыч объявил:

— Поедем на попутке. Таня, начинай ловить тачку. Такое дело во все времена лучше поручать женщинам.

Из-за поворота вскоре показалась телега, запряженной тощей конякой. Она медленно и с громким скрипом проехала мимо, управляемая лихим чубатым парнем и заставленная доверху дощатыми ящиками. Телега еще только-только проехала, как к ее скрипу прибавилось отдаленное, но быстро приближающееся моторное тарахтение. Это был автобус. Но какой! С нелепо расставленными, торчащими колесами, лупоглазыми фарами, несуразным капотом, с салоном, нависающим на оба бока, как застекленные балконы, над колесами, лишенный каких-либо аэродинамических зализов.

Натужно рыча, он поравнялся, и стало видно, что салон забит сидящими людьми. Таня растерялась и забыла про свою роль ловца тачек. Михалыч энергично замахал рукой, но водитель в ответ мотнул головой, указав рукой в перчатке с раструбом, назад: мол, забито все, мест нет. Прибавил газу, обогнал телегу и скрылся. Его тарахтение затихло, уступив тревожному посвистыванию стрижей, носившихся в смягчающемся предвечернем воздухе.

Таня растерянно обернулась к Михалычу:

— Никогда такое чудище не видела. Даже в кино.

— Привыкай, Танюша. Серьезно тебе говорю, привыкай.

Отозвался Андрей:

— Тань, морально готовься к тому, что ярких впечатлений будет не просто много, а очень много. Про флорентийский синдром слышала? Это когда туристы во Флоренции так обалдевают от количества шедевров, и прочих чудес, что впадают в депрессию. Передозировка впечатлений. Готовься, чудес будет много.

Проехало в обоих направлениях еще несколько телег, тоже загруженных. Особенно ярким зрелищем стал фургон, отдаленно напоминавший кузов автобуса, влекомый четырьмя лошадьми. Конный автобус проехал мимо, тоже не остановившись: салон был заполнен людьми.

Снова послышалось тарахтение мотора. Появился ретро-автомобиль, без крыши, в нем на переднем сиденье рядом с шофером сидел офицер царской армии, а на заднем — дамы, накрывшиеся накидками и очень пыльными белыми зонтиками. Ехал он быстрее, чем автобус, и миновал Таню тоже без остановки.