Энрики увез обессилевшую Селести домой. Луиза приготовила ей ванну и накрыла на стол. Марта, узнав о том, что произошло, спустилась в гостиную.

— Селести, как хорошо, что ты приехала! Менингит — серьезная болезнь, но здесь его вылечат, поверь мне!

На звуки голосов вышла из своей спальни и Вилма. При виде Селести у нее лицо перекосилось от злобы. Она не сумела взять себя в руки.

— И как же тебе удалось уехать из Понта-Поры? — сквозь зубы спросила она.

— Брат моей подруги, Жильберту, одолжил мне денег на билет. Вы его, наверное, помните?

Вилма не ответила. Побелев от бешенства, она наблюдала за всей этой суетой, как Марта и Энрики вьются вокруг Селести, желая утешить ее и обласкать, Энрики позвонил в клинику и узнал, что Гиминью стало немного лучше.

— Вот видишь! — торжествующе сказал он. — Ты правильно поступила... Мы не дадим пропасть вам обоим...

Селести поселили в комнате наверху. Дни она проводила у постели своего сына, которому действительно стало легче, а вечером Сезар или Энрики привозили ее домой. Особенно старался Энрики. Столик Гиминью был весь заставлен фруктами и соками, а в комнате Селести не переводились цветы.

Вилма стала устраивать ему сцены ревности. Чего это ее муж так носится с этим ребенком?! Ясно, что его интересует мать, вот в чем дело!

Марта, ставшая невольной свидетельницей одной из таких не очень красивых сцен, пыталась ее урезонить:

—  Как это глупо с твоей стороны! Селести не подавала никакого повода для ревности. Вилма, ты же сама мать: поставь себя на ее место – ты бы к кому обратилась?

—  Почему она не обратилась к вам или Сезару?

—  Ей первым открыл дверь Энрики. Только и всего. И он принял на себя основные хлопоты.

Селести, конечно, чувствовала плохое отношение к себе со стороны Вилмы. Но что она могла сделать? Не забирать же больного сына из клиники только потому, что Вилма вздумала ревновать к ней своего мужа? Как Вилма ни пыталась ее задеть или устроить ей скандал, Селести ни на что не реагировала.

Гиминью поправился. Сезар и Марта не могли на него нарадоваться. Они каждый день приходили в больницу, иногда в разные часы, иногда сталкиваясь там. Они теперь были единодушны в одном: надо убедить Селести остаться с ними, в Сан-Паулу.

—  Как только Гиминью выпишут, мы уедем, —  отвечала на их уговоры Селести.

—  Но мальчик должен окрепнуть! – твердил Энрики.

Сезар придумал более серьезные доводы.

—  Пойми, Селести, —  сказал он. – Самое страшное для родителей – это потерять своего сына. А Гиминью стал для нас словно благословение Божьим… Не отнимай его у нас, умоляю тебя. Мальчику будет хорошо с нами. Здесь, в Сан-Паулу, для него сделают все. Я же не эгоист, не только о себе думаю! Останьтесь хотя бы на первое время, а там видно будет…

—  Останьтесь, —  как эхо проронил Энрики.

—  Хорошо, я подумаю, —  сказала Селести.


Глава 32


Поняв, что скандалами она ничего не добьется, Вилма решила сменить тактику. Эта Селести не такая уж простушка, какой кажется. Значит, действовать надо с хитростью. Тем более, что в этой семейке принято держаться за родственников, даже весьма сомнительных... Сомнительных… В голове у Вилмы блеснула идея. Но для того чтобы осуществить наметившийся план, ей необходимо помириться с этой дурочкой Селести.

Выбрав удачный момент, когда в доме никого, кроме них, не было, Вилма с самым покаянным видом подошла к Селести.

—  Я хочу попросить у тебя прощения за свою грубость, — сказала она. — Сама не знаю, что на меня нашло. Ты просто не представляешь, что значит быть замужем за таким бессовестным бабником, как Энрики. Этот бесстыдник бегает за каждой юбкой...

Селести только что вернулась из больницы и чувствовала себя слишком усталой, чтобы спорить. Однако она сочла необходимым вступиться за Энрики.

—  Извини, Вилма, но твой муж относится ко мне с большим уважением. Не более того. Тебе не о чем волноваться. Я обязана Энрики жизнью моего сына. Какое счастье, что мне удалось добыть денег, чтобы приехать сюда.

—  Денег? — Вилма тотчас уцепилась за эти слова. —  Ах да, ведь тебе их одолжил твой друг из Понта-Поры… Энрики их еще не вернул?

Селести покачала головой:

— Я сама потихоньку верну ему деньги.

Вилма доверительным жестом коснулась ее руки.

— Позволь мне для тебя что-нибудь сделать, чтобы загладить свою грубость. Дай мне телефон своего друга. Я ему позвоню и скажу, чтобы он не волновался и что, так или иначе, он получит обратно свои деньги...

Селести не стала спорить. Ей хотелось поскорее закончить эту тягостную беседу. Поэтому она вырвала листок из своей записной книжки и черкнула на нем номер телефона магазина сеньора Жеронима, где в любую минуту можно было застать Жильберту. Оставшись одна, Вилма быстро позвонила в Понта-Пору. Разговор был недолгим. Как она и предполагала, Жильберту быстро сообразил, что ей нужна его помощь и на этом он может вполне прилично заработать. Поговорив с Жильберту, Вилма заказала ему билет на самолет в Сан-Паулу. На другое утро они встретились в баре. План Вилмы был прост. Жильберту должен был постараться бросить тень на происхождение Гиминью. Сказать, что этот ребенок — вовсе не сын Гильерми, а его собственный, Жильберту, ребенок. Большой уверенности в том, что Сезар, Марта и Энрики поверят этому проходимцу, у Вилмы не было. Уж слишком все они успели привязаться к Гиминью. Но что Жильберту удастся посеять сомнение у них в отношении происхождения мальчика, она не сомневалась. А Селести, увидев их смущение, почувствует себя до глубины души оскорбленной, подхватит ребенка и уедет домой…

Они с Жильберту немного поторговались о цене за оказываемую услугу. Остановились на десяти тысячах долларов. За эту сумму Жильберту был готов разыграть сцену с таким мастерством, что зрители, в данном случае Сезар, Марта и Энрики, на какое-то время просто не смогли бы не поверить в его отцовские чувства.


Жильберту и впрямь оказался прекрасным актером. Не успела Селести, немного удивленная его появлением, представить Жильберту дедушке и бабушке своего ребенка, как тот, округлив глаза, осведомился:

— Так, значит, ты не сказала им всю правду? Не сказала, что Гиминью вовсе не сын Гильерми, а что он мой сын? — И прежде чем ошеломленная Селести успела что-то произнести, обернулся к не менее пораженным его заявлением Марин, Сезару и Энрики: — А, понимаю! Ты, Селести, молчала, потому что боялась, что они, узнав правду, нашего сынка выгонят из больницы! Ведь это я согласился на этот обман ради сына. Но все, хватит! Хватит лгать! Как только мой сын поправится, я заберу его в Понта-Пору!..

Пока Жильберту ломал комедию в больнице, Вилма держала совет с Анжелой. Она очень верила в здравомыслие Анжелы и была уверена, что та одобрит ее план. Но Анжела вылила на Вилму ушат холодной воды:

— Ты что, не понимаешь, что теперь Толедо захотят проверить, правда ли, что Гиминью — сын Гильерми? Они наверняка сделают анализ ДНК для установления отцовства.

— Боже! – глаза Вилмы наполнились слезами. – И тогда они поймут, что Гиминью и к самом деле их родной внук и племянник!.. Что я наделала! Что мне теперь делать, Анжела?

Анжела немного подумала.

— У тебя есть знакомый врач, который ради денег пойдет на все?

— Есть, — прошептала Вилма. — Я, кажется, поняла твою мысль... Врача зовут Эдгар Франса...

Анжела ободряюще потрепала ее по плечу.

— Тогда все в порядке. Пусть твой Эдгар подделает результаты анализа. Вот тут ловушка и захлопнется. Против такого документа Селести будет бессильна.


Лусия просто не знала, как подступиться к Сезару с рассказом о совещании ее компаньонов Монтейру и Наварру в доме Диолинды и Эдмунду, на которое она не попала. У Сезара и без того много проблем. Во-первых, этот Жильберту из Понта-Поры, заявивший, что не Гильерми, а он является отцом Гиминью. Сезар уже успел полюбить малыша и теперь трепещет при мысли, что анализ подтвердит правоту Жильберту...

Во-вторых, Марта додумалась привезти в больницу бывшего наркомана, приятеля Гильерми Бруну и познакомить его с Сезаром. Тот, как ни странно, почувствовал себя задетым, заметив ту приязнь, которая возникла между его бывшей женой и Бруну... И это, судя по рассказам Сезара, не осталось скрыто от такой проницательной особы, как Анжела...

В-третьих, в последние дни Сезара стала одолевать Сандра. Эта прохиндейка поставила перед собой цель во что бы то ни стало женить на себе Александра и теперь пытается войти в доверие к Сезару. Просила прощения за свое поведение на том ужине, когда оскорбила Рафаэлу. Видите ли, она не знала, что Рафаэла – ее тетя и поэтому повела себя как настоящая хулиганка. Сезар, конечно, понимал истинные мотивы лебезящей перед ним Сандры, но чувствовал, что не может что-либо предпринять против нее без того, чтобы не нанести рану Александру… А тут еще это совещание!

Лусия отчетливо понимала, с какой целью Эдмунду все это затеял. Понимала, зачем он на совещании попросил коллег Монтейру и Наварру стать представителями Комитета защиты пострадавших от взрыва Торгового центра «Тропикал-тауэр шопинг», который он решил создать, эта акция будет направлена против Сезара. Но то, что Монтейру и Наварру требуют под давлением Эдмунду и ее участия в комитете, — это ударит Сезара в самое сердце. Ее компаньонам нет дела до этого. Они ценят Эдмунду Фалкао как своего давнего клиента и к тому же считают образование комитета справедливым делом. А она, Лусия. как адвокат, часто занималась в конторе этическими делами... Ей как бы и карты в руки.

Пока Лусия размышляла, как ей поступить в этом щекотливом деле, чтобы не обидеть компаньонов, которым она так многим обязана, Сезар узнал об образовании комитета из газет, которые пестрели заголовками: «Комитет защиты пострадавших от взрыва в Торговом центре требует справедливости» и «Жертвы взрыва «Тропикал-тауэр» получат компенсацию».